Абьюз (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 12

Не нужно был оракулом, чтобы понять, что разговор первой она не начнёт. Возможно потому, что ей попросту нечего было мне сказать.

– Твой приезд меня удивил.

Чёрные холодные глаза равнодушно скользнули по моему лицу. Больше ничего в выражении лица Сандры не поменялось:

– Я не понимаю, зачем ты идёшь на поводу у моей сестры? – всё больше и больше раздражался я.

– Твоей сестры? – приподняла она брови с таким выражением, что мне захотелось её встряхнуть. Или ударить.

– Ты хоть понимаешь, что она от тебя требует?

– Я – нет. А ты понимаешь?

Я вполне искренне покачал головой:

– Если бы сам не был свидетельством того, что вернуться из мёртвых можно, никогда бы не поверил, что у неё не горячечный бред. Но я понятия не имею, как она это сделала.

– А какая разница?

– Какая разница? – переспросил я, не поняв.

– Да. Какая тебе разница, что и как она делала? Главное, ты же здесь. Живёшь, дышишь, наслаждаешься. И тебе это ничего не стоило и не стоит. Все долги уплатили другие. Удобно, правда?

Я никогда и не думал, что у Кинга может быть добрая, чуткая, нежная дочь. Так какого чёрта я завожусь от её слов? Трудно ожидать даже видимость уважения от тех, кто вырос на примере отрицания всех авторитетов и норм.

– Нет, не удобно, – я старался сохранять спокойствие.

Когда я стараюсь, мне это удаётся. По-крайней мере, внешне.

– Есть вещи, которые от тебя не зависят и с этим уже ничего не поделать. Я был в том состоянии, когда не помешать, не помочь задумкам Синтии у меня не было возможности.

– О, да, конечно, – согласилась Сандра, и в чёрных глазах её промелькнул насмешливый огонёк. – Ты в белом пальто, на белом коне. Ты не мог помешать ей приносить жертвы, портить людям жизнь. Но позволь задать тебе вопрос: ты любишь Кэтрин Клойс?

– А какое, прости, твоё собачье дело, люблю я её или нет?

– Собачье? Как мило! Ни собачьего дела, ни собачьего интереса – это верно. Просто предпочитаю называть вещи и поступки своими именами. А ты кажешься мне слащавым жалким лицемером, натягивающий на себя костюмчик явно не твоего размера. Благородный ангелоподный джентльмен из Хрустального Дома, на чьём фоне мы, незаконно выползшие их черноты подворотен, должны выглядеть ещё черней. Правда, Ваше Благородие не гнушается жениться на несчастной девушке сугубо из меркантильных интересов… и тебе всё равно, что рано или поздно ты разобьёшь ей сердце.

Отчего-то её слова меня ранили. Может быть потому, что в них была частица правды?

– И, кстати, ты так и не ответил на мой вопрос, блондинчик из Кристалл-Холла, – презрительно передёрнула Сандра плечом, поворачиваясь ко мне спиной в намерении уйти в дом. – Но ты прав – мне нет до твоих поступков никакого дела.

Я заступил ей дорогу.

– Ты ничего обо мне не знаешь. Не понимаешь, почему я действую так или иначе.

– А мне нужно что-то о тебе знать?

Мы обменялись взглядами.

Пришёл мой черёд пожимать плечами. Фамильная это у нас это, что ли?

– Мне интересней другое. Зачем ты согласилась помогать Синтии?

– Мой отец прислал меня сюда. Но Кристалл-Холл мне понравился, и я не против задержаться. Ты видел нашу обитель. Думаю, объяснять очевидные плюсы пребывания здесь, а не там, не нужно?

Говорила Сандра тихо, спокойно, не увеличивая темпа речи, не прибавляя громкости. Так отчего у меня было такое чувство, будто каждое её слово сочится ядом и злостью?

– Знаешь, почему мой отец согласился на предложение Синтии? – неожиданно и неприятно улыбнулась она.

– Нет.

– Он хочет, чтобы я тебя соблазнила.

– Какой коварный план, – покачал я головой.

Сандра буравила меня чёрными выразительными глазами, лицо её стало совсем как у капризного ребёнка.

Я с трудом подавил смешок.

– Мне нужно что-то сказать? Мне возмутиться? Или дать своё письменное согласие? – попытался я свести всё к шутке.

– Не знаю.

– Позволь дать совет. Так, на будущее. Когда в следующей раз будешь играть роль Иудифи, не объявляй сразу в лоб о своих намерениях. Действуй мягче, гибче и хитрее.

– Ты будешь меня учить искусству соблазна?

– Если захочешь.

– А как же Катрин?

– Катрин? А что – Катрин? Она моя будущая жена.

– Жену поставим на постамент уважения и поклонения и будем носить цветы к её ногам, а любовницы? Это ведь куда более приземлённые создания. Даже и не знаю, кем быть более тошно.

– Мне кажется, ты забегаешь вперёд со всеми своими возмущениями и выводами. Если я правильно понял, выполнять поручение отца ты не намерена?

Сандра не ответила, отвернувшись.

– Пошли пить чай? – предложил я, вздохнув. – Или предпочитаешь кофе?

Взгляд девушки скользил по деревьям, что явно не один год скучали по ножовке хорошего садовника. Нужно будет распорядиться обрезать тут всё, пока поднявшаяся со всех сторон зелень не обратит округу в непролазные джунгли.

Дом оставался прежним и всё же изменился. Как всё в этой жизни. И от этого было одновременно и грустно, и сладко. Как не стремись удержать понравившиеся мгновения, полюбившихся людей в неизменном состоянии – это невозможно.

И это правильно.

Синтия в роли хлопочущей на кухни хозяйки это явление столь странное, что, пожалуй, ничего более непривычного со мной и не случалось.

– Ты сама пекла печенье? – покосился я на вазочку с выпечкой.

– Нет, конечно, такие продаются во всех супермаркетах. Но ты ведь по магазинам не ходишь? Ну что? – стрельнула она в нас взглядом. – Пообщались? О чём говорили?

– Просто поболтали, – отозвался я.

Какое-то время мы завтракали в молчание.

– Ты ведь не скоро собираешься вернуться в дом? – поинтересовалась Синтия, видимо желая рассеять напряжённую атмосферу за столом.

– Нет, – дал я тот ответ, который она и хотела услышать. – Можешь жить тут, сколько захочешь.

– Мне теперь требуется для этого твоё разрешение?

– По всей видимости да, раз ты спрашиваешь.

– Ну, тогда спасибо. Однако, свадьбу всё равно играть будем тут. Как видишь, я делаю всё возможное и невозможное, чтобы наша семья восстала из пепла в подобающем блеске, сразу напомнившем людям о нашем былом величии.

– Если считаешь, что это необходимо – так и делай.

– А воскрешение Ральфа станет моим свадебным подарком.

Я едва не подавился сухим кексом, закашлявшись.

– Выпьем за это? – отсалютовала она фарфоровой чашечкой, радостно улыбаясь.

– Весьма странный подарок, с учётом всех обстоятельств, – наконец удалось вымолвить мне. – Какую роль в воскрешении нашего кузена ты отводишь мне?

– Твоё дело – не мешать. Хотя, возможно, потребуется твоя кровь. Это позволит свести необходимые жертвы к минимуму.

– Отлично! Тогда, если вы не против, дамы, я бы предпочёл не задерживаться дольше необходимого. У меня так много дел…

– Ну, конечно, – с понимающей усмешкой кивнула Синтия.

***

Хрустальный Дом – склеп воспоминаний. Каждый угол дышит памятью. Дорогой, любимой, причиняющей боль. И так на каждом шагу.

Переживать свою эпоху сложно. Пока мы живём с теми, кто родился, рос, дышал теми же понятиями, что и мы сами, мы даже не представляем, насколько крепко привязаны к своему времени.

Выйти за установленные рамки – как уехать на чужбину без возможности вернуться.

Невыносимо улавливать сходство. Ещё страшнее видеть изменения.

Если бы этот новый Кристалл-холл запомнили дорогие мне люди, оставшиеся навсегда в своём времени, как бы радовался я всем этим новинкам!

Зная Ральфа, в глубине души я страшился его появления. Он был не из тех, кто легко смиряется с неприятными для себя вещами. Очнувшись после векового сна, разъярённый, опасный как для себя, так и для окружающих, вряд ли он будет счастлив.

Интересно, Синтия нарочно собирается бросить братцу Сандру? Как игрушку? Или как громоотвод?

Странную, непохожую на всех, кого мы знали в прошлом, Сандра наверняка привлечёт его внимание. Ральф любит сражения. Любит мериться характерами.