Абьюз (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 24

Свет освещал только середину огромной комнаты, углы продолжали утопать в темноте. Легко представить, как там кто-то прятался – кто-то, похожий на упомянутых Мередит зловещих мертвецов или разлагающихся зомби. Да и запах тут соответствующий: пыль, прогорклое машинное масло, какое-то сгнившие тряпьё.

Если существуют в мире злые духи, соседствующие с человеком, они непременно должны жить здесь.

Когда Артур был ребёнком, он ужасно боялся этого места. Сейчас самому смешно! Тогда же его страх ужасно веселил Ливиана, в связи с чем старший брат никогда не пропускал случая поиздеваться над младшим.

Сам-то Ливиан с детства был бесстрашным сукиным сыном, свято уверенным в собственной правоте, силе и исключительности. Всегда бесчувственный, как полено или камень, считающийся только со своими собственными желаниями. Лишённый воображения напрочь.

Ливиану был неведом страх перед ночью, тёмными углами, неизвестностью. Артур с детства одновременно восхищался им за это и мучительно ему завидовал, желая во всём на Ливиана походить и не находя для этого сил.

Они были слишком разными, как вода и огонь, небо и земля. И с годами пропасть между братьями лишь ширилась. Сегодня ни один из них уже не силился понять другого.

Сверху раздался звук шагов. Затем звук, свидетельствующий о падении какого-то предмета.

Артур поднял голову, со злостью подумав, что сейчас придётся подниматься и опять что-то улаживать.

Там, где присутствуют женщины, никогда не бывает покоя. Ну неужели так трудно сообразить самой, что дверь заперта, машина – заперта, и связи – нет? Ну, не сумасшедший же он, в самом деле, притащить её сюда, чтобы дать возможность легко удрать?

Интуиция Артура не подвела. Мередит действительно пыталась открыть замок, и была так увлечена этим действием, что не заметила, как он уже битых десять минут наблюдает за ней.

– Взломщик из тебя неважный, – поделился Артур результатом своих наблюдений.

Он сел на стул, забросил ноги на второй, вытягивая их и позволил векам, наконец, опуститься.

Если бы только можно было уснуть или потерять сознание? Прибегать к наркотикам, как к крайнему средству, ему пока не хотелось. Боль-то они заглушат, но заставят потерять контроль над разумом. А этого допустить нельзя.

Наверное, работающие на полную мощь тепловые радиаторы уже давали о себе знать? Артур почувствовал, как начали гореть скулы.

– С тобой всё в порядке?

Мередит, отойдя от двери, с тревогой теперь разглядывала его самого.

– Из сочувствия спрашиваешь? Или из расчёта?

– Пока сама не решила.

Интересно, если она всё-таки сбежит, что с ним сделает Рэй? До чего доведёт его богатая фантазия? Чем Артура можно испугать? Близких нет, пытки сильнее боли, с которой он живёт ежечасно, не придумать. Судя по всему, всё движется к тому, что Рэй с ним обломается.

– Слушай, Артур, ты очень паршиво выглядишь. Я от природы сердобольная. Может, чем помочь смогу? – суетилась Мередит.

– Ты крови боишься? – поинтересовался он.

– Твоей или своей? – уточнила Мередит.

– Моей, – прозвучало на полном серьёзе.

Мередит заколебалась:

– Ну, вообще-то я, как будущий хирург, к ней отношусь спокойно.

– Ты? – недоверчиво улыбнулся он. – Хирург?

– Не похожа?

– Нет. Всегда считал, что хирурги – циничные волевые люди, а ты…

– А я?

– На невызревший майский одуванчик похожа.

Мередит рассмеялась. У неё был тихий, журчащий, лёгкий смех. Он не раздражал взвинченные нервы, скорее успокаивал.

Артуру не хотелось говорить о неприятном, но её следовало подготовить к тому, что ждало впереди.

– Послушай… у меня давняя хроническая болезнь с периодическими обострениями… и в такие минуты крови бывает много. Очень много.

– Я не из пугливых.

Мередит скинула пальто, осторожно складывая его, чтобы оно не помялось, пристраивая на высокую спинку стула.

Перехватив взгляд Артура, она невольно передёрнула плечами:

– Здесь жарко.

– Скоро станет ещё жарче.

– Может тогда тебе помочь раздеться?

Она что? Поддразнивает его?

– Не стоит, – холодно отрезал Артур.

Улыбку сразу как ветром задуло.

– Прости. Я не подумала. Я не то имела в виду. Правда»

Артур почти сразу же пожалел о своей резкости. Он постарался смягчить своим слова объяснением:

– Не извиняйся. Не за что. Я просто не люблю, когда ко мне прикасаются… чужие люди.

Мередит подошла ближе, присаживаясь рядом на корточки и поглядела ему в лицо, внимательно и ласково, словно старшая сестра.

Это было забавно, потому что самому Артуру она виделась маленькой и нуждающейся в его помощи.

– Мы не чужие, – сказала она. – У нас общие детские воспоминания. Наши отцы были лучшими друзьями. И, скажу ещё… только это будет тайна, ладно?

– Не люблю тайны.

– Я всё равно скажу! Я хочу, чтобы мы с тобой были в хороших отношениях. Несмотря на всё, чочу, чтобы мы стали друзьями. Для меня это важно.

– Почему?

Щёки Мередит очень мило зарделись:

– Потому что мне нравится твой брат. Очень нравится. И мне кажется, я ему тоже не безразлична. Надеюсь, что когда-нибудь мы с ним будем встречаться, а ты будешь этому рад.

– Это – твоя тайна? Ох, Мередит! Да ничего глупее этой идее в твою голову прийти не могло?

Личико её словно угасло.

– Зачем ты так говоришь?

– «Зачем» да «почему»! Да потому! – Артур прикусил язык, осознав, что говорит уже даже не резко, а скорее – грубо.

– Ты не понимаешь, что собой представляет Ливиан. Если бы понимала, Мередит, бежала бы от него без оглядки.

Она выпрямилась, отступая:

– В детстве, помнится, ты был добрее.

– Не был.

– Я тебя разозлила? Чем, спрашивается?

– Уж точно не тем, что предпочла мне Ливиана! Так, на всякий случай, раз уж у нас пошёл обмен тайнами – девушки меня не интересуют. Я говорю всё это не из ревности.

Глаза Мередит распахнулись удивлённо, как у наивного ребёнка.

– Я и не думала, что ты ревнуешь. Я никогда не считала, что могу тебе понравится. Ну, как-то иначе, чем просто друг. А ты правда гей?

Румяные губы сложились в усмешку, скорее весёлую, чем злую или саркастичную.

– Ух ты! Надо же! Как экзотично. Ты первый гей, которого в жизни вижу не через экран, а вживую.

– Ну и как? Интересно?

– Почему ты опять злишься?

– Господи, Мередит… просто чудесно! – буркнул Артур, отводя взгляд.

Ему почему-то отчаянно хотелось взять свои слова обратно. И душу жгло, как кислотой, от её странных, совсем ему не нужных, признаний. И он хорош? Ну какого чёрта взял и брякнул?..

– Ты не думай, я ничего против геев не имею. Это даже хорошо, что ты такой.

Артуру захотелось её придушить.

– Ты так думаешь? – глянул он ей в глаза. – И что в этом хорошего?

– Ну, я не знаю… Теперь мы точно можем быть просто друзьями, и я могу не задумываться, о том, что ты можешь…

Она смутилась и отвела глаза, встав к нему в полуоборот, словно заинтересовавшись тем, что было за окном.

– Что я могу – что? Начать к тебе приставать? Начну тебя грязно домогаться? – голосом холодным, как вода в замерзающей реке, протянул Артур. – Знаешь? А я бы на твоём месте не был так в этом уверен.

– Как это понимать?

– Вдруг я решу резко перевоспитаться?

– Исправиться – это всегда хорошая затея, – усмехнулась она в ответ. – Но сейчас давай всё останется, как есть?

Артур отвернулся, сжав кулаки.

Какого чёрта ему так явственно представляется, какие у Мередит прохладные ладони и гладкие, чуткие пальцы.

Прикосновения у них осторожные, нежные. От одной мысли об этих прикосновениях на лбу выступает горячая испарина.

– Пожалуй, ты всё-таки права насчёт пальто. Его лучше будет снять. Поможешь?

Под его взглядом Мередит испуганно сжалась и попятилась:

– А сам что, маленький? Не справишься? – ощетинилась она своими маленькими колючками

– Маленький – не маленький… да не бойся ты. Не трону я тебя. Про девушек я сказал тебе правду.