Исцеление (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 21

— На ушко.

Он смиренно пригнулся, приблизив ухо к ее губам, как Ипполит Матвеевич к умирающей теще. Но Ника поведала нечто похлеще тайны спрятанных бриллиантов.

— Ты… такой… красавчик, — медленно выдохнула она.

— Че… Чего?! — он попытался отстраниться, но она на удивление крепко вцепилась в его предплечье.

— Я… думала о тебе, — чуть заторможено от лекарства говорила она. — Все эти годы… Представляла… как… ты сделаешь это со мной… и нас будет трое…

Ее дыхание щекотало ему ухо, но отодвинуться было выше его сил.

— Т… трое? — ошарашено переспросил он.

— Да… А потом мы с Ленкой… Хочу, чтобы ты дал нам… О, как я хочу… Пж… пжа… пожа… лста… Скажи да…

— Эээ…

— Да… Марк… — и она отключилась.

А Паша еще некоторое время сидел, уставившись в одну точку, и думал, что за черти водятся в омуте ее личной жизни. Отличница, ничего не скажешь! И кто такой, мать его, этот Марк?!

03 мая 09:12

#каникулы #розовыесны

Майские приключения продолжаются, отметила, как надо.

Учитесь. Я знаю, как продлить праздник.

Ника спала так сладко, что не сразу поняла, где находится. Единственное, что нарушало ее безмятежность, — скребущее ощущение в горле. Сквозь жалюзи в палату падало утреннее солнце, койка у окна была пуста. За стеклянной стеной был виден сестринский пост, а за ним — еще один бокс. Кажется, двухместный.

От запястья тянулась капельница, и Ника какое-то время смотрела, как медленно набираются и падают одна за другой капли. Перевела взгляд на тумбу — свежая упаковка леденцов. Кажется, Паша вчера что-то говорил…

Она силилась вспомнить момент, когда уснула, но в сознании всплывали лишь отдельные картинки. Ее вывозили, потом был коридор… Потом лицо Исаева… Черноволосый мужчина… Медсестра с приятными духами… Кого-то они откачивали… Ника снова взглянула на пустую койку и ахнула… Неужели тот пациент умер? Какой ужас! А почему она этого не помнит?

Нет, было что-то еще… Она что-то говорила, говорила, умоляла… Марк! Точно, здесь был Марк! О, господи, что она ему наплела?! Свободной от катетера рукой она в отчаянии провела по лицу. Невероятно! Он пришел именно тогда, когда она меньше всего была к этому готова! И про ребенка ему говорила, и про инвестиции… Вот же дура! Унижалась тут, как последняя… Не дай Бог, еще и в любви призналась. Кто-то ведь должен помнить?!

— Про… простите, пожалуйста! — хрипло позвала она, мучая горло.

Во рту все пересохло, язык шершаво щекотал небо. Леденцы! Исаев — спаситель. Она отправила в рот конфету, и сразу почувствовала себя легче. Попробовала присесть чуть повыше, но свежие швы моментально воспротивились. Боль вернулась, тело заныло с новой силой. Точно, он же просил не шевелиться.

— Так, лежим, лежим! — бросилась к ней сестра. — Все хорошо, доктор скоро придет. Вот здесь кнопочки, хотите сделать повыше — нажимайте. Надо приподняться — вот ручка, но без разрешения врача не советую.

— А если в туалет?..

— У вас катетер.

И как она могла этого не заметить? Зато теперь, как только сестра его упомянула, сразу стало мешаться… Ох, скорее бы уже все зажило!

— Простите, а у меня вчера были посетители? — Ника подняла руку, чтобы ей поставили градусник.

— Какие посетители! Реанимация. Кроме врачей — никого, — сестра придирчиво взглянула на капельницу: жидкости оставалось совсем на дне. — Через пять минуточек уже снимем.

— А телефон?

— В тумбе, наверное, я только пришла, — женщина дернула ящик. — Ну вот, видите! А вы боялись.

— Да я просто… — начала оправдываться Ника, но сестра уже растворилась в застеколье.

Первым делом надо было позвонить маме. Гудки шли долго, ответила Алинка.

— Привет, ты чего? — весело пропела она.

— Где мама? — Ника чуть леденцом не подавилась от испуга, особенно, после Пашиных слов про высокое давление.

— Не паникуй, она в магазин побежала, а телефон забыла. Собралась тебе бульон варить.

— Как она? Не сильно волновалась?

— Да, как обычно, — Алина раздраженно цокнула. — Охала, ахала, потом твой Паша позвонил, вроде успокоилась. Не парься, она вечно накручивается по всякой ерунде.

Конечно! Что может быть ерундовее повторной операции? Особенно, если она касается старшей дочери? Ника вздохнула, но смолчала.

— Ты в институт собираешься? — спросила она.

— Не начинай. Я уже не маленькая.

— Так сессия на носу…

— Тебе бы только нудеть! А то ты сама на все лекции…

— Подожди! — перебила ее Ника. — Мне пора. Перезвоню.

И она срочно убрала телефон, потому что в дверях появился целый выводок врачей. Паша шел сзади, но из-за роста она увидела его первым и весело помахала. А он только едва заметно улыбнулся и мотнул головой.

— Ну, кто у нас тут? — приземистый мужчина с крючковатым носом и маленькими, близко посаженными глазками, перебирал в руках истории.

— Карташова, — отозвался Паша, прежде чем Ника успела раскрыть рот.

Врачи выстроились перед ее койкой, как зеваки вокруг уличного фокусника.

— Так-так… — коротышка читал записи, кивая. — Ну, ясно. Исаев, мы это еще обсудим.

Он передал бумаги коллеге и двинулся к Нике, пока остальные, глядя в записи, перешептывались и нехорошо косились на Пашу. Один в один стайка популярных пятиклассниц, обсуждающих чей-то неудачный наряд. Исаев, сцепив челюсти, гипнотизировал затылок коротышки.

Ника, не зная, чем ему помочь, с готовностью откинула одеяло, подняла подол.

— Я чувствую себя гораздо лучше! — отрапортовала она. — И уже почти не болит.

Врач осмотрел шов, легонько потыкал ей в живот и снова накрыл, ни разу не взглянув в глаза. Тогда она вспомнила про градусник, достала и с облегчением отметила, что температура ниже, чем вчера.

— Смотрите, тридцать семь и три, — довольно протянула термометр. — Уже лучше.

— Отлично, — пробормотал коротышка, брезгливо взглянув на стекляшку, словно она не из подмышки его достала. — Положите. Кто у нас следующий?

И он повел за собой безмолвную компанию, предоставив Нике любоваться вереницей бирюзовых спин.

— Паш! — шепнула она слишком поздно: его высокий силуэт уже маячил за двумя стеклянными стенами, ссутуленный и мрачный.

Ника снова осталась в одиночестве. Что на него все так ополчились? Почему у него вид, словно он ждет выволочки? Неужели с ней что-то не так? Или он забыл у нее в кишках перчатку? Или его собираются отругать за то, что он притащил ее сюда из Пушкино? Точно! Наверняка, лишние проблемы им ни к чему, а случай у нее явно неприятный. Нет, она обязана что-то для него сделать. Хоть как-то отблагодарить… И она взялась за телефон.

— Лен, можешь говорить? — выпалила она, едва услышав знакомый голос.

— Нимаму, — промычало в ответ.

— Чего?!

— Не мо-гу! — Лена звучала сонно и сердито.

— Ладно, я потом перезвоню.

— Погодь, ты ж в больнице…

— Ага.

— Ща… — Лена испустила вздох вселенского изнеможения. — Операция нормально прошла?

— Да.

— И что, серьезно, Исаев оперировал? Наш Исаев? И прямо скальпелем, а не складным ножичком?

— Прекрати, — осадила ее Ника. — Он… спас меня, вроде как. Ответственный хирург. И не такая уж задница, как раньше.

— Тпру! — фыркнула в трубку Лена. — Стоп. Ты сейчас вступилась за Пашку? Ты?

— Люди меняются, — Ника раздраженно поджала губы. — Не хочу об этом. Если я тебе переведу деньги на карточку, ты сможешь снять и привезти? Сегодня, завтра? Как будет удобно.

— Могу… А почему не через маму?

— Не хочу, чтобы она знала.

— Ты Пашу собралась благодарить конвертом, что ли?

— А в чем проблема? Нормальная практика.

— Только не говори, что он сам намекнул! — ужаснулась Лена.

— Нет! Что ты! Нет, конечно. Просто… Ну, я не знаю. Мне хочется что-то для него сделать.

— Испеки что-нибудь.

— Действительно, — Ника закатила глаза. — И как я раньше не подумала? Тащи портативную духовку, комбайн, кило муки….