Мальвина (СИ) - Субботина Айя - Страница 13

— Ты здесь работаешь? — Маша с любопытством Чарли на Шоколадной фабрике крутит головой во все стороны. И, не дожидаясь ответа, выносит вердикт: — Какое ужасное место.

— Совершенно согласен. И это ты еще пыточную не видела и Тамару Степановну.

— Она главный дознаватель? — подхватывает шутку Маша.

— Хуже, солнышко мое, она главбух.

В лифте, куда заходим только мы вдвоем, Мальвина нарочно отступает к дальней стенке. Я нажимаю кнопку с числом «сорок два» и перевожу дух. Сейчас кажется просто невероятным, что я отделался так легко. Вроде и жизнь перед глазами не мелькала, а как вспомню, так загривок холодеет.

— Мне нужно забрать кое-какие вещи, — нарушает тишину Маша.

— Без проблем. Мой водитель к твоим услугам. Надеюсь, кровожадное чудовище не входит в их число?

Маша вздыхает и закатывает глаза, как будто я спрашиваю что-то очень странное. Ну а что? К собакам я как раз очень прохладно отношусь, тем более к тем, которые пытаются отхватить мне половину задницы.

Люба встречает нас с холодным лицом. Либо ее уже предупредили, либо ей в самом деле все равно, что я заявился в офис не в стандартном обмундировании. Я бы поставил на второе. Так или иначе, но я вручаю Мальвину ее заботам.

— Люба, это — Маша, моя жена, Маша — это Люба, мой секретарь.

Девушки обмениваются постными взглядами.

— Люба, проведи Машу в мой кабинет.

— Хорошо, Владислав Александрович. Вероника ждет в малом зале для совещаний.

— Чувствуй себя, как дома, солнышко, — говорю женушке, но она запросто ускользает от моих попыток хотя бы целомудренно чмокнуть ее в лоб. — Если хочешь кофе или чай, или сок — Люба к твоим услугам.

Немного страшно оставлять Мальвину одну — как бы не сбежала? Но теперь я хоть знаю, где ее искать.

Вхожу в зал для совещаний и…

— Влад, ты решил стать сатанистом или так выражается кризис среднего возраста? — Вероника закладывает ногу на ногу и тычет в мою сторону носком модной красной туфли. Как всегда, выглядит безупречно, хоть сейчас на обложку. Женщина, к которой лучше не попадать живым, потому что ее жертвы частенько завидуют покойникам.

— Ну, дорогой, рассказывай, что у тебя стряслось.

Мне кажется, что все проходит слишком просто. Гладко. Без заминки.

Влад возвращается через пятнадцать минут и отводит меня в какой-то стеклянный аквариум, где не из стекла только стулья. Серьезно. Как можно работать в состоянии черепашки под лупой?

А еще мне не нравится эта женщина, которая смотрит на меня с видом самки богомола, которая ради разнообразия решила откусить голову не самцу, а мне. Наверняка они с Владом не просто коллеги.

— Маша, рада знакомству, — говорит Богомолиха, улыбаясь шедевром стоматологии. — Влад много о тебе рассказывал.

Я говорю в ответ какую-то вежливую ерунду, и мы втроем садимся за круглый стол. Тоже прозрачный. Даже руки спрятать негде.

Влад не торопит, дает мне прочитать договор. Не смейтесь, пожалуйста, но я понимаю только то, что написано, и не разбираюсь в тонкостях. Я не юрист и обо всех этих договорных отношениях имею смутное представление. И конечно допускаю, что Владу ничего не стоит меня облапошить, поэтому остается надеяться только на его порядочность.

Я вычеркиваю несколько пунктов, надиктовываю свои предложение, которые Богомолиха вписывает в стильный кожаный блокнот. Влад просит внести строчку о том, что, если я буду замечена наедине с другими мужчинами в однозначно компрометирующей ситуации, которая может испачкать его репутацию, мне придется компенсировать моральный ущерб. Я добавляю пункт о фенеке, и Вероника издает странный булькающий звук.

Да и плевать, даже если смеется. В конце концов, это она здесь наемный работник, а я — жена ее работодателя.

Богомолиха уходит, обещая в течение десяти минут внести все изменения и предоставить два экземпляра на подпись.

— Ты довольна? — уточняет Влад. — Пункт о моральной компенсации просто блеск.

— Просто страховка.

На самом деле, если он хоть пальцем меня тронет — нашему фиктивному тридцатидневному браку конец, Влад теряет жену, а я становлюсь богаче на такую сумму, что и не сосчитать. Я так же обязуюсь жить в его доме и не уходить оттуда до окончания срока без нашего обоюдного согласия.

Мы подписываем два экземпляра, и Богомолиха их заверяет. На прощанье что-то говорит Владу на ухо, и он обещает «держать ее в курсе».

И мы остаемся одни: черный питон и серая мышь в одном аквариуме. Видели бы вы, как плотоядно улыбается этот Кожаный мачо — сразу бы сбежали.

— Теперь, когда наши отношения строго урегулированы ста тридцатью девятью пунктами договора, самое время перейти к приятным вещам.

Он делает шаг в мою сторону, и я с отчаянием понимаю, что успела выпить весь чай и мне даже нечем остудить пыл муженька.

— Пункт семьдесят два: раздельные кровати, — стальным голосом напоминаю я. — Пункт семьдесят восемь — никаких интимных отношений!

На самом деле он звучит совсем не так, но моя формулировка короче.

Думаете, питона это останавливает? Как бы не так. Я отодвигаюсь к стене, а Влад уверенным шагом огибает стол. Понятия не имею, как так получается, что я оказываюсь зажата в углу между полкой с дорогими безделушками и стеной, с которой на меня смотрит гротескный сом в котелке. И ведь наверняка эта мазня дорого стоит. Надо бы попробовать продать ценителям пару рисунков Егора.

— Не смей меня трогать! — постепенно срываюсь на крик, когда Влад «ловит» меня руками, ставя их по обе стороны моей головы. — У нас же договор!

— Я разве сейчас хоть пальцем тебя тронул, Мальвина?

Справедливости ради — нет, не тронул. И в принципе между нами достаточно места, чтобы сбежать, но стоит мне скосить взгляд на свободное пространство у него под подмышкой, как Влад придвигается ближе, окутывая меня своим запахом. Эта горчинка и капелька древесной коры. Ладно, признаю, я погорячилась, когда сказала, что запах мне не нравится. Он просто как-то странно на меня действует: забирается под кожу щекочущим теплом, скользит по ребрам, выше и выше. Я судорожно вздыхаю, когда почти физически ощущаю пальцы, которые скользят по нижней кромке лифчика.

Жмурюсь, чтобы избавиться от наваждения, пытаюсь найти логическое объяснение происходящему. Точно, меня подпоили. То-то мне жасминовый чай на вкус показался каким-то странным.

— Тебе идут косички, солнышко мое, но давай ты будешь носить их дома и только для меня?

Я удивленно распахиваю глаза, потому что Влад в самом деле меня не трогал до этого момента. А сейчас не спеша, словно разворачивает драгоценный подарок, тянет за ленту. Волосы у меня мягкие, сразу же рассыпаются. Влад медленно скользит в них пальцами, а потом ныряет носом, делая глубокий жадный вздох.

Это так странно. И опасно. И вообще уже совершенно не смешно.

Но я почему-то безропотно позволяю ему развязать и вторую косу. Он все еще не трогает меня, только мои волосы, которые неторопливо, но очень по-хозяйски накручивает на кулаки. Это он меня тянет к своему лицу или я сама?

— Так на чем мы остановились, Мальвина?

Ох, слышали бы вы его голос. Низкий, вкрадчивый полушепот, словно густые сливки, которые струйкой вливают в горячий шоколад.

— На приятных вещах? — зачем-то говорю я.

— Ах да, точно. — Влад резко отступает назад, щелкает пальцами, словно только что вспомнил что-то очень важное. — Тебе нужно платье к ужину. И туфельки. Буду твоей феей-крестной на сегодняшний вечер.

Я сглатываю и, врубив режим «заразы», отвечаю:

— Ты бы побрилась, Крестная.

Влад ухмыляется, как будто ему все ни по чем, тем более мои неуклюжие попытки огрызаться. Знаете, почему я не люблю парней постарше? Потому что они ведут себя, как великовозрастные задницы. Да-да, поверьте, я точно знаю, о чем говорю. Даже мои любимые братья всегда пытаются научить уму-разуму. Но братьям позволительно — они пекутся о моем благе. А с мужчинами, которые пытались за мной приударить, дела обстоят совсем иначе. Думаю, все дело в моей внешности. Мама говорит, что она «кукольная». И что каждый нормальный мужчина рядом со мной испытывает естественную потребность меня защитить.