Мультяшка (СИ) - Романова Наталия - Страница 21

Максим потёр руки, подходя к столу, уселся напротив Мультяшки и облизнулся. Вблизи приготовленные блюда выглядели ещё аппетитней.

— Может, вина? — предложил. — Раз у нас такой шикарный ужин.

— Да, — согласно кивнула и встала за фужерами. За один день Мирослава стала ориентироваться на его кухне лучше, чем сам Максим.

— В честь чего праздник? — поднял фужер и вопросительно посмотрел на зефировое чудо в широкой майке и с толстой косой, перекинутой через плечо.

— Просто так. Мне было скучно.

— И когда скучно, ты готовишь?

— Бывает.

— Ты делаешь это профессионально, я бы сказал. Училась?

— Чему-то меня научила Целестина, потом я ходила на курсы, даже переехала во Францию для этого, но мой дедушка решил, что я должна взять бразды правления в свои руки и вот… я здесь.

— Оригинальный способ, — Максим взял в рот кусочек карпаччо и чуть не прогладил язык от восторга, настолько это был божественный вкус. Никогда в жизни он не пробовал ничего подобного.

— Сам Абеле Пандетра меня научил, когда мне было четырнадцать лет, — кивнула Мира. — Наверное, думал, что я всё забуду, это его фирменный семейный рецепт, а я запомнила, — гордо посмотрела на Максима, которому имя «самого Абеле Пандетры» ничего не сказало, но он кивнул, соглашаясь, и зажмурился от удовольствия, как кот. — Это знаменитый итальянский повар, — пояснила Мультяшка.

— Так и подумал, это лучшее, что я пробовал в своей жизни.

— Определённо нет, — и подвинула тарелку с салатом из зелени, на вид именно так это и выглядело.

Подобное умел готовить и Максим, что часто делал. Взять несколько упаковок разного вида салатной зелени и смешать — невелика наука. Попробовал, чтобы не обижать и в благодарность за карпаччо. Попробовал и замер.

— Тут заправка оригинальная, — улыбнулась Мира.

— Ты точно живая? — не выдержал Максим.

Двадцатидвухлетняя наследница состояния, умеющая готовить… Пусть кроме этого она не умела больше ничего, судя по бардаку в спальне и ванной комнате, пусть она была очень условно умна и влюблена в рок-музыканта, она определённо была невероятным чудом, начиная с внешности, заканчивая умением готовить карпаччо.

— Я спросить хотела, — вдруг нахмурила брови и посмотрела в упор. — Этой ночью у нас… было?

— Что? — Максим едва не подавился.

Он всерьёз рассчитывал, что Мультяшка ничего не вспомнит, она была практически без сознания, когда он оставил её в спальне, предварительно сняв джинсы, полюбовавшись на стройные ноги и гладкий лобок, просвечивающий сквозь кружево трусиков.

— Всё.

— Нет, не было, — он посмотрел на розовые щёки Мирославы, гадая, что творится в её хорошенькой головке. — Ты бы точно поняла, если бы было.

— Мужчины часто льстят себе, — вызывающе улыбнулась. — Преувеличивают свои возможности.

— Да, льстят. Но ты бы поняла.

— Настолько уверен в себе? — наклонила голову, посмотрев с вызовом, нагло, так, словно понимала о чём идёт речь, будто у неё был не один десяток любовников до Максима и будет столько же после.

— Ты девственница, Мира, ты бы поняла.

— Откуда знаешь? — поджала губы и сощурила лисьи глаза, её или обидело то, что сказал Максим, или расстроило, было не совсем понятно, как и её удивление в первый момент, когда он произнёс эти слова.

— Договор, — развёл руками. — Мне предоставили справки о твоём здоровье, включая справку от гинеколога.

— Справки и подделать можно, — приподняла бровь. Что ж, в её словах была правда, всё можно подделать, любую справку можно купить, включая настолько незначительную.

— Ты девственница, Мультяшка, — Максим встал, подошёл к Мире, нагнулся к её лицу, смотря в широко раскрытые глаза, видя в зрачках своё отражение. — Ты даже целоваться не умеешь, — резко оторвался и развернулся вокруг своей оси. — Спасибо за ужин. Постельное бельё в тумбе напротив кровати.

И отправился к дивану, намереваясь лечь спать, если уснёт, конечно…

Мирослава ещё раз заглянула в зеркало. Кажется, выглядит она нормально. Сегодняшняя встреча не имела никакого значения, очередной фарс, игра, а рано утром, почти ночью, она сядет на самолёт и отправится снова в поместье дедушки. Свадьба назначена через три дня, больше тянуть не было смысла. Мира должна была вернуться ещё вчера, в идеале раньше, но по какой-то причине в неудобной квартире неприветливого будущего мужа ей было спокойней, чем в доме родного дедушки.

Они почти не разговаривали с Максимом, поначалу всё было неплохо, вряд ли их отношения можно было назвать дружескими, но это быстро закончилось. Мира даже перестала готовить, несмотря на кучу свободного времени и на то, что чесались руки, глядя на функциональную и удобную кухню.

Накануне вечером, когда Мира пробиралась, а именно так можно назвать перебежку из ванной комнаты в спальню, мимо дивана, на котором, в излюбленной позе, подложив ногу под колено, сидел Максим и читал книгу, он остановил Миру и попросил подойти. Она еле сдержалась от ехидного замечания, всё-таки подошла и встала рядом, старясь смотреть насмешливо и свысока.

— У меня к тебе будет просьба…

— Не может быть! — пропела, перебив и усмехнулась.

Посмотрела в лицо Максима, тот говорил серьёзно, а выглядел… никак он не выглядел. Мира почувствовала себя частью стены за своей спиной, не интерьером или декоративным украшением, как стеклянная ваза на стеклянном же стеллаже, а просто частью стены, выкрашенной в невзрачный мышиный цвет.

— Это серьёзно, — Максим показал рукой на диван, приглашая сесть рядом.

Мира испытала непреодолимое желание послать его подальше с его серьёзными просьбами. После тех слов она чувствовала себя неловко рядом с ним, избегала любого разговора или любого контакта, а взгляд, как на стену светло-серого цвета, пробивал насмешливую оборону Миры. Остановила её одна единственная мысль — до свадьбы оставалось каких-то три дня, буквально час назад она разговаривала с Вениамином Рудольфовичем, а до этого с дедушкой, и оба её заверили, что Данилу должны отпустить в день её бракосочетания, а чуть позже снять все обвинения. Ребят отпустят в тот же день с теми же условиями. Пожалуй, не стоило злить дедушку своим открытым противостоянием с Максимом, вновь в мыслях ставшим Аркадьевичем, а выслушать его просьбу и даже, если это не совсем глупая просьба — выполнить её.

— Мои родители хотят познакомиться с девушкой, на которой я женюсь.

— А я тут при чём? — мгновенно среагировала, не сообразив, что и кому она сказала.

— Видишь ли, — участливо посмотрел Максим Аркадьевич, Мира поджала губы. — Я женюсь на тебе, вероятно, это не самое знаменательное событие в твоей и моей жизни, но было бы неплохо запомнить, за кого именно ты выходишь замуж.

Он даже не смеялся, он будто рассказывал правила дорожного движения дошкольнице.

— Я помню, — со злостью перебила Максима. — Помню. Зачем нас знакомить? Это фарс и ложь, тебе это известно так же хорошо, как и мне.

— Верно, — кивнул в согласии. — Только вот, по соглашению сторон, я не могу распространяться о деталях нашей сделки, никому, даже родителям. Для них я женюсь на девушке, роман с которой скрывал пять лет. Ты же читала прессу.

Мирослава читала. Сначала Максим принёс газету, а потом новость распространилась по сети, обрастая пикантными подробностями личной жизни. Её бы давно оккупировали журналисты, гонящиеся за дешёвыми сенсациями, но это был один из немногих случаев, когда Мира была рада круглосуточному наблюдению охраны.

— Так романтично, сейчас расплачусь.

— Держи, — пробежался оценивающим взглядом от лица до кончиков пальцев на ногах, протягивая салфетку. — А то, правда, разревёшься, — даже попытался изобразить улыбку. Примерно так выглядит улыбка человека с параличом лица. Он словно силился выдавить из себя эту улыбку, заставлял себя, понуждал, но вся его сущность протестовала и отказывалась.

— Боюсь, мне будет сложно объяснить, почему я вас не познакомил, мне бы не хотелось начинать наше сотрудничество с нарушения обязательств.