Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 108

– Род, прими своего достойнейшего.

Затем повернулся к Шоху, с помощью Айна опоясал его и, склонив голову, положил руки ему на плечи.

– Ты показал себя сильнейшим, – громко, так, чтобы слышали все, произнес он. – Служи Роду мудро и справедливо. Вождь Шох.

Он отступил, и вслед за ним главу Рода назвали также остальные старейшины и Внемлющий. За ними последовали и остальные члены Рода. Слова называния могли быть разными: ритуальную формулу можно было по желанию сократить, или, наоборот, сделать более долгой, – однако финал неизменно повторялся из раза в раз: вождь Шох.

Ритуал длился довольно долго. Когда же поток Рослых, подходивших к новому вождю, иссяк, и на площадке вновь воцарилась тишина, Шох медленно обернулся ко все так же стоящему чуть в стороне Туру.

Старейшины, а вместе с ними и весь Род устремил на него выжидательные, напряженные взгляды: если молодой вождь потребует от Тура назвать его – это будет означать, что он не последует призывам старейшин, обойдет древнюю правду и все же оставит за родителеубийцей право называться частью Рода. Если же нет...

Тишина стала звенящей, когда богатырь неспешно, мерными шагами подошел к бывшему другу. Тур, до того стоявший, опустив голову, не отрывая взгляда от песка под ногами, поднял на него глаза, в которых мешалось удивление и какое-то обреченное ожидание. Поселяне, захваченные напряженностью момента, подтянулись ближе к этим двоим, стараясь проделать это как можно незаметнее.

– Всю эту ночь я думал о том, что случилось на поединках, – голос молодого вождя звучал негромко, было ясно, что обращается он напрямую к Туру, не стремясь сделать их разговор публичным. Последнего, однако, избежать не удалось: в гробовой тишине, когда весь Род, как один Рослый, затаил дыхание, хорошо слышен был бы даже легкий шепот. – И о том, что происходило раньше, недавно... И очень давно, когда предки, что были как мы, составляли заповеданную нам правду.

Он помолчал, словно справляясь с собой, затем заговорил чуть мягче, глядя Туру прямо в глаза.

– Я пытался сделать себе ясным, кто ты, – и увидеть, как лучше поступить. Но я уяснил лишь то, что не смогу найти ответов на эти вопросы. Возможно, потому, что я глуп. А может – потому, что такие ответы нужно искать всю жизнь. И тогда я вспомнил один разговор – и совет, который мне во время него дали: если нельзя отыскать ответов о ком-то другом, нужно отыскать их о себе. И тогда мне стало проще: ответы о себе, по крайней мере, скрыты во мне самом...

Молодой вождь обернулся к Роду и заговорил громче, словно дозволяя соплеменникам присоединиться к происходящему.

– Глава Рода не должен нарушать древней правды предков. Он не может изменять обычаям и традициям, которые связывают нас с ушедшими и которые переймут от нас наши потомки. Он не должен отрекаться от мудрости поколений, живших прежде него...

Он помолчал, словно набираясь решимости продолжить. Анхэ, стоявшая неподалеку от него в толпе соплеменников, побледнела и поднесла едва заметно дрожащую ладонь к губам, словно боясь, что иначе не сможет сохранить тишину. Айрат, до того лежавшая на песке, поднялась и, словно невзначай, переместилась так, чтобы оказаться между вождем и охотником.

– Но вождь не может также и изменять самому себе, идя против того, что ему представляется верным, – пристальный взгляд Шоха обежал зрителей, словно бросая вызов тем, кто с этой мыслью был не согласен. – Мое служение Роду не стало бы ни хорошим, ни настоящим, если бы я начал его, поступив против сердца и совести. Укрывшись за сводом древних правил от собственного решения и его последствий. Покривив душой и сделав вид, что не распознал звучащих в моем сердце ответов. А они таковы. Я не знаю, кем ты стал, Тур, сын Маруха. Но я знаю, кем ты был: достойным другом, послушным сыном, – он упрямо вскинул голову, словно желая особо подчеркнуть эти слова, – защитником и хранителем твоего Рода. Это то, что я о тебе знаю, и то, что буду впредь хранить в своем сердце как воспоминание о тебе. Я не знаю, сочтешь ли ты возможным назвать меня твоим вождем. Но знаю, что сделаю я. Независимо от того, произнесешь ли ты мое имя – я оставлю тебя частью Рода и позволю тебе покинуть нас так, как подобает достойному Рослому. Простись, с кем посчитаешь нужным. Возьми с собой то, что может тебе пригодиться. И унеси с собой мою добрую память. Я буду просить добрых духов быть с тобой, куда бы ты ни пошел.

Он замолчал. Поселяне смотрели на него со смешанными чувствами удивления и страха: вождь, с одной строны, дело говорит: вытолкать соплеменника в лес, будто паршивого родича – это никуда не годилось; с другой стороны, чем ответят теперь предки, не осерчают ли за отвергнутую правду? Сочтут ли доводы, приведенные главой Рода, достаточно весомыми? Впрочем, чем дольше они задавались этим вопросом, тем отчетливее многим из них казалось, что сочтут. И оправдают то, что сделал вождь Шох. А может и вовсе – похвалят, ибо что-то подсказывало Рослым, что отвергнув букву древнего закона, он каким-то непостижимым образом уловил и исполнил самую его суть...

– Твое называние – это лучшее, что случилось за эти черные восходы, – голос молчавшего до сих пор Тура вернул поселян к реальности. – Мне еще только предстоит узнать ответы о себе – но если еще осталось во мне что-то неизменное и настоящее, в чем я не сомневаюсь – так это убеждение, что ты будешь прекрасно, преданно и искренне служить Роду и заботиться о нем. Так, как не смог это делать я, – руки охотника легли на плечи Шоха, чуть сжав их. – Ты навсегда останешься моим другом и моим вождем. Вождь Шох.

Новопоименованный глава Рода чуть кивнул, принимая его обещание, затем накрыл кисти рук Тура своими, крепко сжав их.

– Я не знаю, как это возможно, – шепотом произнес он, – но пусть твой путь, где бы он ни лежал, будет добрым.

По обычаю предков, на сей раз соблюденному, в изгнание не провожали, и потому лишь Лучезарная, поднявшаяся к самому зениту, видела, как тот, кто некогда был Рослым, перешагивал Белую границу и растворялся в тени деревьев Запретного леса. Навстречу ему, от Потусторонних гор, неслась первая в этом круговороте теплая гроза.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

====== ЧАСТЬ IV. ПО ТУ СТОРОНУ (три круговорота спустя) Глава 1 ======

Струи дождя смоют печали; жаркие посланцы Лучезарной осушат слезы, заживят раны; холода остудят страсти, а снег скроет обиды, заморозит боль и печали. Когда это произойдет не раз и не дважды – на корнях прежней жизни родится новая...

– Здесь, что ли?

Двое мужчин с сомнением оглядывали голую каменную скалу, похожую на чей-то исполинский клык, возвышающуюся на краю живописной зеленой долины.

– Да вроде...

Более высокий и статный Рослый, в густых взъерошенных волосах которого уже пробивалась ранняя седина, смерил своего собеседника нетерпеливым взглядом.

– Вроде – не вроде... Кто запоминать должен был?!

– Я и запоминал, – только круговорот же прошел!..

Его невысокий коренастый спутник растерянно пожал плечами, затем аккуратно поправил висящий на спине небольшой кожаный мешок, из которого виднелись обугленные палки с заостренными концами.

– Дождями, небось, так или иначе все смысло, – продолжал он. – А снега этой зимой помнишь, сколько было? Небось, тут по уши провалиться можно было!..

Высокий снова перевел взгляд на скалу, медленно провел ладонью по отполированной ветром поверхности, – осторожно и даже как-то ласково, словно приветствовал хорошую знакомую.

– Оно так, – задумчиво согласился он, и разговор, начавшийся как беззлобное переругивание, неожиданно повернул в совершенно иное русло. – Вот и выходит, что от наших трудов ничего не остается... – он помолчал. – Как и от нас самих, наверно. Все, что мы делаем, рано или поздно исчезает. Вот убили оленя – он есть. Потом его съели. А из костей, может, чего полезного нарезали. Но потом и этого не остается...

– В Холмах предков еще... – неспешно продолжил его мысль второй. – От старых колыбелей уже и знака не осталось. Видел?