Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 17

Показалось ли окружавшим Взывающего поселенцам, что плечи Анха, обычно горделиво расправленные, чуть сгорбились, едва он закончил свою речь? Будто нес он какую-то непомерную, хотя и невидимую ношу...

Понять его немудрено, конечно: об анти-способностях Кныша к обучению знал весь Род поголовно. И теперь каждому было ясно, на какой риск идет Анх, допуская сына к обрядам Большой жертвы. Если что-то пойдет на них не так – духи, вместо того, чтобы смилостивиться, могут вконец обозлиться на нерадивых смертных. А уж в обширности имеющегося у них на такой случай арсенала гадостей можно было даже не сомневаться.

Оставалось надеяться на словно невзначай брошенные Анхом слова о силе, которая перейдет к Кнышу после кончины родителя. Может, получив ее, он таки сможет справляться с обязанностями Взывающего? Глядишь – и обучение пойдет на лад...

Старики, правда, ворчали, вспоминая, что сам Анх в юности знал все обряды, ритуалы и правила задолго до того, как его родитель ушел в Холмы. Но тут уж выбирать не приходилось. Без Взывающего Род, отданный на произвол духов, долго не протянет. Так что лучше уж смотреть в будущее с оптимизмом.

Под снова начавшийся мерный бой барабана поселяне начали расходиться.

Домой Анх вернулся лишь к ночи, позволив себе после общего сбора неспешно обойти селище по периметру, а затем до густых сумерек бесцельно бродить по Ближнему лесу, вдыхать приятно покалывающий ноздри холодный воздух, вслушиваться в царящую кругом тишину – и просто отдыхать. Как же давно он не гулял вот так – без цели, просто дав передышку из восхода в восход струной натянутым нервам?..

У входа в хижину он задержался, из ленивого любопытства бесшумно заглянул за неплотно задернутый полог. Как и ожидалось, ничего интересного не увидел. Кныш, свернувшись калачиком на лежанке и подложив локоть под голову, задумчиво смотрел в огонь очага. Вечно он так – в облаках витает!.. Анх откинул полог и шагнул внутрь, заметив, как лицо привставшего и почтительно склонившего голову сына приобрело при его появлении тревожно-виноватое выражение. О причинах долго гадать не приходилось: разгром, учиненный в Ритуальной хижине, Взывающий успел оценить во всех деталях и подробностях, и не мог не признать, что, столкнувшись с подобным еще совсем недавно, шкуру бы с Кныша спустил безо всяких колебаний и оглядок на его статус взрослого. События последних восходов, однако, настроили его если не на более терпеливый, то, во всяком случае, более спокойный лад. Не говоря уж об общем сборе и принятом на нем решении. Большая жертва стала своеобразным водоразделом, напрочь отрезавшим все прошлое и несущественное.

– Ты слышал мои слова?

Взывающий тяжело опустился на свою лежанку, пристально взглянул на сына.

– Я слышал, родитель.

– Ты знаешь, что такое Большая жертва?

Вопрос, учитывая невежество Кныша, можно было счесть издевательским, – но в голосе Анха звучала лишь деловитость – и, словно в противовес ей, какая-то глубинная, будто тщательно скрываемая усталость.

– Я слышал о ней, но не знаю деталей. Что нужно будет делать?

Анх едва заметно одобрительно кивнул: по крайней мере, мальчишка, кажется, видит, насколько все серьезно. Даже ломаться не стал, мол не хочу-не могу-не буду...

– Тепла Лучезарной не достаточно сейчас, чтобы изгнать зиму, – заговорил он. – Возможно, она забыла о нас и не старается греть в полную силу. Мы должны напомнить ей о нас и умолить ее вернуть нам тепло. Мы трижды будем провожать ее на Жертвенном холме на отдых и встречать там же, когда она будет просыпаться. Затем принесем жертвы духам лета, чтобы они знали, что мы ждем и надеемся на них.

Он помолчал, затем, глубоко вздохнув, продолжил:

– Ты должен знать, что я хотел бы видеть Ёля, а не тебя своим преемником. Он смог бы защитить Род от злонамеренных духов и умилостивить тех, чья помощь была бы нам необходима. Ты на это неспособен. Не знаю, чья в этом вина. Да это уже и не важно...

Он помолчал, затем продолжил:

– Важно не то, чего мы хотим – а только то, что мы можем. И что должны сделать. Не Ёль будет Взывающим, а ты. Даже если ... – Анх взглянул на сидящего напротив сына, и, встретившись с его прямым, неожиданно твердым взглядом, с пониманием в голосе закончил: – Даже если бы мы оба хотели, чтобы было иначе.

====== Глава 7 ======

Едва углубившись с группой других молодых охотников в Ближний лес, Тур еще раз убедился в том, что задача перед ними стоит весьма трудновыполнимая. Лес молчал: не было слышно птичьих трелей, не метались с полохливым топотанием кролики; дикие кабаны, почуяв чужаков, не спешили ни нападать, ни ломиться в чащу, ломая кусты и визгом предупреждая стадо об опасности; и совершенно нигде не раздавался трубный крик оленей.

– Мертво все, – прокомментировал идущий рядом с Туром Ерох. – В прошлую охоту и то было не так плохо.

– Спустимся к дальнему пастбищу? – предложил Ким. – Если где и есть олени, то там.

Еще трое молодых мужчин поддержали его согласными кивками. Тур задумался. До Дальнего пастбища был без малого восход пути. Если оленей там не окажется, найти их где-то еще они уже не успеют. С другой стороны... Он еще раз окинул взглядом пустой, тихий даже для зимней поры лес: искать добычу здесь – затея, обреченная на неудачу.

– Пойдем на пастбище. По дороге расставим силки на птиц и кроликов, соберем их на обратном пути. Тогда же попробуем набить еще мелкой дичи. Нужно успеть до третьего рассвета. Взывающий...

Стройный вой, раздавшийся в отдалении, не позволил ему закончить фразу.

– Родичи! – вырвалось у кого-то из охотников.

– Обычно они живут дальше, – обеспокоенно нахмурился Ким.

– Они голодны, как и мы, – произнес Тур. – А значит, ставить силки мы не можем: дичь в них привлечет родичей и станет их добычей.

– Мы можем не успеть набить достаточно птицы для духов, – подал голос молчавший до той поры Шох.

– Олени важнее, – решил Тур. – Там, где будут они, будет и птица. Идем!

Они быстро зашагали через молчащий лес; волчий вой звучал еще дважды, но затем затих и он.

Что ты знаешь о судьбе, дитя?.. Что ты о ней знаешь, чтобы пытаться ее узнать?..

– Анхэ, гадать-то идешь?!

Группка молодых задержалась у хижины первой красавицы, наполняя воздух смешками и звонкими восклицаниями.

– Излом Теплого Безвременья наступил!

– А с неба снег сыплется!

– Небось не помешает!

– Скорей идемте, скоро Светлоликий взойдет!..

– Песок-то просеяли?..

– Фетха сама в этот раз приготовила...

– Ну чего галдите?! – на пороге хижины возник пожилой воин Румар – один из старейшин Рода. – Все вам нипочем! Спросите вон, когда лето вернется! Может, хоть вам чего духи ответят!..

Голос его, однако, был не злым: традиция гадать на излом Теплого Безвременья длилась с незапамятных времен. Вреда гадание не приносило, ежевосходним делам не мешало (ибо происходило ночью), а молодых развлекало. Развлечения же в гнетущей обстановке селища были на вес золота.

– На Излом о любви гадают, родитель! – появившаяся на пороге хижины Анхэ чмокнула Румара в щеку. – А про лето пусть Взывающий Анх спрашивает!

– Лю-убви-и!.. – скептически протянул пожилой воин – но его уже никто не услышал.

Гадали обычно на воде и каленом речном песке. Несколько пригоршней его набирали у излучины на Ближней реке, где он почему-то был белым и очень мелким. Не иначе, место волшебное. Собрав, песок высушивали, а затем, в ночь Излома, прокаливали на очаге в лекарской. В огонь, помимо дров, клали ароматные травы, а когда они прогорали – на раскаленные угли ставили плоскую посудину, в которую тонким слоем высыпали песок, сильно разогревая его. Брали просто руками (не обходилось без охов и легких ожогов), а затем высыпали в чашу, полную заговоренной родниковой воды. Вода затем сливалась, а по очертаниям песка, оставшихся на дне и стенках чаши, можно было прочитать будущее. Читала всегда Фетха – единственная, кто владел этим умением. Молодые просили было научить и их – но старуха каждый раз отвечала, что достойной ученицы еще не нашла.