Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 38

– Да, она была бы ему хороша, – согласился он. – Она здоровая и сможет родить ему сына. И Тур говорил, что она ему очень хороша, – Марух приобнял себя за плечи.

– И я вижу, что после ночей с ним она расцветает, – усмехнулся седой воин.

– Однако есть еще Шох, – вспомнил вождь. – Кажется, она и ему хороша. И Анхэ проводит с ним не меньше ночей, чем с Туром.

– Я говорил с его родителем, – ответил Румар. – Мы решили, что Шоху была бы хороша Лара.

Марух снова помолчал, на сей раз действительно обдумывая сказанное. Лара, высокая, сильная, с густыми темными волосами, спадающими до колен... Она определенно будет хороша любому мужчине. Шох должен быть благодарен за такой удачный родительский выбор.

– Лара хороша для Шоха, – сказал он вслух. – Мы заключим эти союзы, когда придет пора.

Румар улыбнулся и кивнул в знак согласия, а затем оба они синхронно коснулись ладонями лба и груди в знак того, что решение принято обдуманное и справедливое. Что же, хоть что-то хорошее в этом мрачном восходе определенно было.

Как и ожидал Тур, поминальный пир, организованный на центральной площадке селища, был горек так же, как и подаваемое на нем мясо. Неудивительно, впрочем. Это действо и пиром-то называлось условно, просто потому, что другого слова не было. Если приготовили еды-еды – даже несъедобной, – это – пир.

Охотник опустил глаза на лежащий перед ним кусок мяса. Мм, пахнет вкусно. И выглядит хорошо – поджаристый, почти не пригорел... А есть невозможно. Пытка какая-то. А он еще и жутко голоден, так, что никак не можешь решить, что лучше – потерпеть ли еще, или все же решиться попробовать траурное мясо – даже зная, что потом будет только хуже.

Решения не находилось, и Тур, чтобы отвлечься, завертел головой, оглядывая собравшихся вокруг Общего костра соплеменников.

Группа молодых мужчин о чем-то разговаривала невдалеке от него, но разговор начался еще давно, и Туру почему-то не хотелось подходить к ним и принимать в нем участие. Молодые собрались на дальнем конце площадки и о чем-то секретничали. Судя по доносившимся с их стороны приглушенным ахам и неразборчивым восклицаниям, обсуждали они что-то на редкость для себя интересное. Охотник присмотрелся. Ну конечно – как обычно, Анхэ в центре внимания!.. Хм, и вроде бы она не выглядит довольной. Надо будет потом спросить, не случилось ли чего.

Он еще раз огляделся. А где, интересно, Шох? Вроде бы, он видел его в Холмах во время церемонии – но затем, когда все начали толпой возвращаться в селище, они потеряли друг друга из виду. Родителя его тоже не было видно. Странно, ведь он один из старейшин.

Зато вождь Марух был на виду. Сидел рядом с Румаром и выглядел почему-то довольным, настолько, насколько позволяли приличия. При взгляде на родителя Тур лишь вздохнул: как разрешить неприятную ситуацию, возникшую утром, он так и не придумал. Вождь его точно не простил – охотник по опыту знал, что отходчивостью он не отличается. И что делать? Еще раз повиниться? Но он уже это сделал, а сознаваться в преднамеренной лжи, не будучи в ней виноватым, он не станет. Да даже если и стал бы – родительского доверия это не вернет. С другой стороны, просто закрыть на все глаза и сделать вид, что ничего не случилось, тоже не годится. Темно.

Гневные возгласы, долетевшие от группы молодых, отвлекли Тура от его размышлений. Анхэ как раз выпалила, судя по всему, какую-то обидную колкость Ларе, и не дожидаясь ответа, с сердитым видом заспешила к тому выходу с площадки, дорожка от которого вела к ее хижине. Ей предстояло пройти мимо охотника, и когда молодая поравнялась с ним, он окликнул ее, намереваясь узнать, что случилось.

Анхэ, однако же, не останавливаясь, лишь смерила его полным ненависти и презрения взглядом и, вскинув подбородок, понеслась дальше. Что за характер, в самом деле! Как будто он ее чем-то обидел!.. Хорошо все же, что она приглянулась Шоху! Еще круговорот – и вспыльчивость Анхэ станет исключительно его проблемой. Надо будет ему подсказать, чтобы научил ее не бросаться на всех, кто подвернется под руку...

...Впрочем, не на всех. Уже ближе к выходу с площадки разгневанная девица столкнулась с Кнышем, который, сменив ритуальные одежды на повседневную меховую безрукавку, как раз возвращался к Общему костру. Тур напряженно нахмурился, моля духов, чтобы юная фурия вспомнила, что перед ней Взывающий, за нападение на которого могут и из Рода изгнать. Не то чтобы он верил, что Анхэ и впрямь изгонят – но последствия собственной несдержанности могут для нее быть крайне неприятными...

Но, как оказалось, волновался охотник напрасно. Не успевшего опомниться Кныша тут же ухватили за руку и едва не утащили с площадки, что-то обиженно ему втолковывая. Будто подружку нашла!

Брови Тура поползли вверх – однако сцена, продлившаяся не более пары секунд, была решительно прервана: по знаку вождя на площадке воцарилась тишина.

Марух поднялся со своего места – и с этого момента главным словом и событием в жизни поселенцев стал Переход.

====== Глава 26 ======

Хоронить оставшееся после погребального пира мясо в Холмы предков отправилась только молодежь во главе с Кнышем. Обряд не обладал первостепенным значением – хотя и считалось, что закопанные куски послужат умилостивлением злым духам и таким образом охранят душу Взывающего от печальной участи попасться им на зуб.

Справились быстро. Утро было холодным даже для треклятой зимы. Кныш в легком ритуальном облачении дрожал как осиновый лист, а зубы Ёля стучали так сильно, что заглушали его еле слышный шепот, которым он подсказывал Взывающему нужные заклятия (обряд погребения мяса разучить, естественно, не успели, а потому приходилось даже не подсказывать, а скорее синхронно суфлировать). В результате подросток, решив, что хуже будет только в том случае, если все они массово разболеются перед самым Переходом, откровенно повысил голос, а темп речи задал совершенно запредельный. Впрочем, ни у кого из присутствующих не нашлось никаких возражений на этот счет.

Погребение, однако же, все равно затянулось из-за промерзшей земли, и потому в свою хижину Тур вернулся лишь ближе к полудню – тяжело дыша и пыхая паром не хуже кипящего котелка: всю дорогу от Холмов до селища молодые мужчины попросту пробежали со всех ног.

– За вами что, духи погнались? – недовольно проворчал Марух, увидев запыхавшегося сына.

– Нет... Просто х-холодно, – Тур сдернул со своей лежанки меховой плед, накинул его себе на плечи.

Вождь промолчал, однако не похоже было, что он игнорирует сына в наказание за оплошность, совершенную накануне – скорее был погружен в собственные мысли. Тур присел на свое ложе, наблюдая за ним.

– Родитель? – наконец заговорил он.

– Что?

– Ты помнишь низких?

Марух, приводивший в порядок свое оружие, поднял глаза от боевого ножа с массивным широким лезвием и бросил на сына настороженный взгляд.

– Почему спрашиваешь?

– Мы ведь пойдем за Дальние холмы. А это земли низких. Какие они?

Любознательные нотки, прозвучавшие в голосе сына, вождю отчего-то не понравились. Какие-какие... Свирепые, сильные, выносливые... Хорошо, что соображают туго, могут, например, напасть всей ватагой – а свою стоянку оставить без защиты. На таких вот глупостях Рослые когда-то и победили...

Но почему Тур спрашивает об этом так, словно ему просто любопытно? Словно не видит, что впереди – только тяготы пути и голода, после которых неминуемо последует кровавая бойня?! О чем думает этот мальчишка, духи милостивые?!

– Будет хорошо, если ты серьезно к этому отнесешься, – сказал он вслух. – Низкие не так искусны в битвах как мы – но их обычно больше, и дерутся они до последнего вздоха. Может, за Дальними холмами мы и найдем лето – но больше ничего хорошего там нет. Запомни.

– Я запомню.

– Хорошо. Отдохни теперь, а потом мы поговорим.

– О чем?

– Узнаешь.

Начало было многообещающим, и далеко не в лучшем смысле этого слова. Тур не сомневался, что речь пойдет о его недавнем проступке – однако сделать что-либо, чтобы исправить свое положение, он не мог: делать было попросту нечего – виноват и виноват. А раз поделать ничего нельзя, а возможность для отдыха появилась – нельзя ею не воспользоваться. А там видно будет. И молодой охотник провалился в сон.