Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 41

– Но зачем идти в Запретный лес ночью? Тебе не нужно скрываться. Ты идешь вернуть нам лето. Род достойно проводит тебя.

– Нет. Я не смогу сказать тебе, почему. Но важно, чтобы никто не знал о том, куда и зачем я ушел. Это... Это обо мне, моем родителе и... Еще одном члене Рода. Последний долг, который я должен вернуть.

– Думается, я вижу, о чем ты... – протянул Тур, чувствуя, как разрозненные кусочки головоломки складываются в его голове в стройную, единственно возможную картину.

– Правда? – Взывающий казался удивленным. – Скажи.

– Ты будешь очень зол на меня, если я ошибусь, – предупредил охотник.

– Попробуй.

– Ты и Анхэ, – Тур увидел, как взлетели вверх брови Кныша, и понял, что он на верном пути. – Анхэ не интересуется мужчинами, если только не хочет лечь с ними. Или... Если уже не легла – и не нашла, что это хорошо. После той охоты, когда мы принесли оленей для Жертвы, она изменилась. К тебе. К Шоху. И сама по себе. Она стала говорить с мужчинами. И стала говорить с тобой. Для этого может быть только одна причина. Ты лег с ней, да?

Взывающий немного помолчал, затем медленно проговорил:

– Ты и правда видишь и знаешь больше, чем другие. Ты верно сказал, сын вождя.

– Но перед Жертвой было табу на то, чтобы мужчина лежал с молодой. Вы нарушили его.

– Да.

– Твой родитель узнал об этом... И ушел в Запретный лес. Я не вижу, как именно это связано – но он ушел именно поэтому, верно? Он увидел вас?

– Нет. Я сам сказал ему. Когда стало ясно, что Жертва не принята, родитель решил пойти в Запретный лес, чтобы принести в жертву себя самого. Больше ему нечего было дать духам. Я хотел его остановить. Тогда я впервые заговорил с ним о том, что вижу и чувствую. Я хотел убедить его, что его вины в том, что случилось, нет, и что ему незачем отдавать свою жизнь. Он не слушал. Он спросил, если это не его вина, то чья. И я рассказал о том, что сделал. Не сказал только, кто именно был со мной. Я надеялся, что он позволит мне самому пойти в Запретный лес – загладить вину. Но он не позволил. Сказал, что ему нужны ответы, и найти их он сможет лишь за Белой границей. А духи, наверное, хотели дать их ему: в ту ночь я спал так беспробудно, что не слышал, как он уходил, и не смог его остановить.

– И теперь тебе видится, что твой родитель ушел из-за тебя? Ты не только хочешь вернуть лето, но и загладить свою вину перед ним?

Кныш помолчал, затем медленно ответил:

– Я не называл это для себя так. Но похоже.

Они долго молчали, пока Тур наконец не заговорил снова.

– Это... Так странно. Будто и темно, и ясно одновременно...

– Что именно?

– То, что произошло между тобой и Анхэ. Вроде бы и ясно, почему ты это сделал: Анхэ в Роду хотят все, кто способен хотеть молодую, и я легко могу увидеть в такой ситуации кого-то из мужчин... Да даже и себя, наверное. Особенно, если бы до того круговорот бы ни с кем не ложился. Но тебя увидеть не могу. Должно было быть что-то еще. Что-то, что тебя подтолкнуло.

– Зачем тебе об этом знать, сын вождя?

Тур выглядел смущенным.

– Не знаю, – наконец ответил он. – И наверное я правда плохо спрашиваю. Просто с той ночи в Большом путешествии я почему-то только и делаю, что ищу ответы. О себе, о других... О том, что и почему происходит... И если не нахожу – это как заноза, которая не дает спокойно жить. Впрочем, ты не обязан мне отвечать. Я и так уже вышел далеко за рамки того, как должно с тобой говорить.

Тишина длилась довольно долго, пока ее не нарушил голос Взывающего:

– Анхэ заговорила о предназначении мужчины и женщины. Вспомнила предание об Отце и Матери. О том, как он сошел к Избраннице, и лег с ней, и как она зачала Рослых. Для меня это было как озарение. Странно, но раньше я никогда не задумывался, что между ними происходило то же, что и между мужчиной и молодой, когда они ложатся вместе. Но если так – значит, то что происходит на ложе – священно. Это то, что дано нам от Матери и от Отца. Это было задолго до того, как появились мы. И будет после нас. В этом сама жизнь. Это связывает нас с Небом и Землей. И тогда мое сердце запылало. Это было словно участие в каком-то священном обряде – и на сей раз я точно знал, что это было для духов хорошо. Ты говорил о табу. Я даже не вспомнил о нем. И Анхэ тоже не вспомнила. Наверно, я как-то смог передать ей то, что чувствовал, потому что и после ее сердце не дрожало, она не переживала, что мы нарушили правила, и что из-за этого Большая жертва не будет принята. Будто бы мы с ней уже принесли жертву, и при этом даже не увидели, отдали ли мы что-то – или, наоборот, получили.

– Я никогда не думал о соитии так, – после долгого молчания проговорил Тур, и в голосе его звучала какая-то новая, несвойственная ему, задумчивая нотка. – И вряд ли такие мысли заставили бы меня зайти за грань. Но насчет тебя – да, я могу это увидеть. Ты очень хорошо сделал, что сказал мне, – он приложил ладонь к груди.

Кныш искоса взглянул на него, продолжая неспешно прохаживаться вдоль кромки леса.

– Я удивлен, что ты так это воспринял. Я думал, если ты узнаешь обо мне и Анхэ, то будешь зол.

– Раньше так и было бы, наверно, – протянул Тур, словно сам несколько удивленный своей реакцией. – Только не за то, что ты лег с ней. Ты прошел Путешествие, как и все мы. А вот за то, что из-за нарушения табу духи не приняли оленей, за которыми мы с парнями три восхода гонялись по лесам – да, за это разозлился бы.

– Но теперь не злишься?

– Теперь я не знаю, что думать. Когда ты раньше говорил мне, что духам не нужны наши жертвы – я тогда тебе не поверил. Думал, ты просто не хочешь или не можешь запомнить все обряды и ищешь, как бы улизнуть от этого... А сейчас...

– Ты поверил в то, что я сейчас рассказал тебе? И поверил, что я и правда чувствую духов?

– Я верю тому, что чувствую я, – ответил охотник, помолчав. – Тогда, когда мы шли в Холмы предков, ты согрел меня среди всей этой клятой зимы. Такое не забывается, и нельзя потом сказать, что это было неправдой. Видится, и Анхэ ты тоже согрел. Я видел, как она утешала тебя, когда мы вернулись из Запретного леса с телом твоего родителя. Та, прежняя Анхэ, которую я знал, была на это просто неспособна. Я не вижу, что и как ты делаешь – но от этого мне... – он поискал нужное слово. – Радостно. И сердце дрожит немного. Но радостно больше. Поэтому я и верю, что ты сможешь вернуть лето. Почему-то, когда твой родитель приносил Жертву – я в это не верил.

– Ты очень хорошо сказал, – тихо ответил Взывающий после долгой паузы. – И я рад, что это услышал.

– Так ты идешь следующей ночью? – Туру почему-то захотелось сменить тему, вернуть разговор в привычное русло, в котором ему не казалось бы, что ему медленно выворачивают душу наизнанку. – Хорошо, я буду готов. Если успеем помириться с Шохом, возьмем и его, он отлично сражается вслепую. Но если нет, я и один справлюсь.

– Я никого не возьму с собой, Тур.

– Но ты не можешь идти сам! – нет, пусть он сколько угодно говорит с духами – но в некоторых вопросах ума это ему не прибавляет! – В Запретном лесу живут не только духи – там могут быть и звери, а ты не сможешь себя защитить. Мы с Шохом...

– Вы с Шохом останетесь в селище. Ждать лета. Оно не задержится, поверь.

– А ты как скоро вернешься?

Кныш отвел взгляд, и Туру это почему-то очень не понравилось.

– Взывающий?!. – охотник решительно преградил своему спутнику дорогу, стараясь заглянуть ему в глаза. – Что ты задумал?!.

Кныш не успел ответить: из лесу донесся треск ломаемых веток, и на опушку выбрался Шох.

====== Глава 28 ======

Они молча выбрались на площадку на берегу Ближней реки: оставаться на опушке означало привлечь слишком много ненужных свидетелей. Постояли, пристально вглядываясь в медленно плывущую речную воду. Затем Шох заговорил, сухо, яростно.

– Всегда получаешь что хочешь? Не сам, так властью родителя?!

Тур ожидал этого упрека, но он все равно причинил ему боль.