Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" - Страница 57

Камни границы смутно белели в темноте: в отличие от Ёля и других членов Рода, поговорить с духами можно было и ночью. Это было хорошо, потому что помогало избежать встреч с соплеменниками, уже разошедшимися по хижинам. И все же, оказавшись в шаге от Белой границы, Кныш почувствовал, что попросту не может этот шаг сделать. Как и всегда теперь – слишком больно. Слишком мучительно войти в мир, в котором больше нет Его.

Запретный лес, представший его глазам, являл себя во всей своей мистической глубине – а потому даже не стоило пытаться сделать вид, что это всего лишь лес, который ничем не отличается от Ближнего. Отличается. Равно как отличается и от самого себя – прежнего. От самого себя, в котором он, Кныш, встретил когда-то Величайшего. От самого себя, в котором Величайшего в принципе было возможно встретить...

«Не могу, – пронеслось у него в голове. – Просто не могу»...

Отвернуться, чтобы не видеть белой каменной черты. Закрыться в хижине – и будь что будет...

...Куда же ты, пока-еще-маленький братик?..

Порыв ветра из-за Белой границы – как касание невидимых рук.

Нет, это не Он. Безголосых голосов на сей раз слишком много, слова слышатся словно шелест листьев на ветру. И все же...

...Останься, не уходи...

...Тебя долго здесь не было, светлячок...

...Лети к нам, поиграем...

Еще одно касание, на сей раз на его щеках – ведь не вернуться выше его сил. Ветер кажется теплым, слишком теплым даже для летней ночи. Он будто дыхание – вздох Того-Что-По-Ту-Сторону. Вздох Того, Кто ждет по ту сторону...

...Вот и славно, пока-еще-маленький братик!..

Хоровод. Головокружительная, сверхестественно быстрая, неуловимая – но все же абсолютно реальная круговерть образов, смыслов, видений, воспоминаний, фантазий, звуков... Беззвучная музыка, льющаяся, кажется, отовсюду сразу... Или идущая от него самого?..

От него? А кто он?

...Выбери сам, светлячок...

Малыш. Мальчик. Юноша. Мужчина со взглядом, подернутым пеплом...

Пожалуй, последнее.

...Ты не счастлив, пока-еще-маленький братик. Так не годится...

Облака расходятся, оставляя в чистом небе сияющий лик Светлоликого – вот только ветра, который бы разогнал тучи, нет, да и ночное светило сейчас только начинает расти... Кныш понимает это – но не ищет ответов. Достаточно просто переживать то, что происходит.

Белый свет струится, будто живой поток. Живой?..

Теплое прикосновение к коже заставляет задрожать – не то от ужаса, не то от наслаждения. В касании рождаются беззвучные слова.

«Странно смотреть на тебя не сверху, светлячок»...

Касание позволяет создать образ говорящего – он силен и высок, и свет льется от него, неся утешение, облегчение боли... Хотя нет, конечно, он не такой. Это лишь картинка, подброшенная воображением, которому иначе не вместить Реальность...

«Ты потускнел, светлячок... Из-за того, кого, как тебе кажется, ты потерял»...

Потоки света, обласкав кожу, словно пронизывают его насквозь – согревая и расслабляя мышцы, медленно окутывая теплом молотом бухающее в груди сердце, затопляя разум, очищая мысли... Возвращая краски.

Он ни о чем не спрашивает – но ответ словно льется по его венам вместе с кровью, вскипающей потоками света:

«Он гораздо ближе, чем тебе видится, светлячок»...

Ослепляющая тишина, через мгновение, или вечность, наполнившаяся звуками – живыми, осязаемыми, теплыми...

Причудливые образы, рожденные туманом – он уже видел подобные когда-то... Когда-то он пробовал управлять ими.

...Ты пришел за помощью, пока-еще-маленький братик...

...Что ж. Мы готовы...

– И что, идет что ли?

– Да нет его...

– Не видно пока...

– А в хижине? Вайг, сбегай!

– Да бегал он уже!.. И вообще, чего бежать, если он даже в Ритуальной хижине не появлялся?

– Значит, пока еще переоденется, пока подготовится...

– Да ладно переоденется! А вот где он вообще?

– А ты догадайся!

– Да не дурак...

– Во!..

– Ким, может, сам сходи поищи?..

– Еще чего! Потом еще его искать надо будет!..

– Не плачь, молодая... Ты мне все равно хороша. Найдется, тогда и обряд совершим...

– Идет!

Ёль, обеими руками державший глубокую мису с растолчеными ароматными травами, которыми надлежало осыпать жениха и невесту перед началом обряда, постарался придать своему лицу как можно более суровое и обиженное выражение: он участвует в этом обряде исключительно ради Кима и Лары! Их союз так или иначе состояться должен, они и так через всего-всего прошли! И заставить их страдать из-за их со Взывающим размолвки было бы подло, не по-мужски и... Еще как-то. Фетха какое-то длинное красивое слово сказала. А еще пообещала уши надрать, если он не придет. А уши она дерет больно. Так что пришел. Но рта он точно не раскроет – в конце концов, это вообще правила запрещают! Пусть как хочет справляется!..

Вот только, видится, именно справляться сам он и намерен. И не нужна ему для этого никакая трава. Да и вообще ничего из того, что обычно используется на обряде союзов, не нужно.

Собравшиеся на площадке посреди селища поселенцы, будто онемев, наблюдали, как Взывающий, словно не заметив Фетху, поспешившую к нему с ритуальным одеянием, перекинутым через согнутую руку, прошел в середину образованого круга, остановился перед разложенными на деревянной колоде предметами для отправления обряда. Осмотрел их. Отобрал нож с широким, наточенным до прозрачности лезвием и тяжелой рукоятью. Поднес его к глазам, вспыхнувшим каким-то странным, холодным интересом. С неожиданной ловкостью перекинул оружие из ладони в ладонь и, видимо, оставшись доволен, отошел от колоды, с полным равнодушием бросив:

– Остальное нам не понадобится.

Тишина из полной превратилась в гробовую, и, казалось, еще немного, – и в словно звенящем от напряжения воздухе можно будет услышать мысли собравшихся.

Вождь Марух справился с собой первым. Пора пресечь это безобразие, пока не поздно! Мальчишка что, правда полагает, что если уж не сподобился запомнить ход обряда, так можно вот так запросто заменить его на другой?! Не бывать этому! Только не в Роду, которым он управляет!

Шаги с тихим шорохом ложатся на песок.

– Ты хорошо подумал, Взывающий?.. Ломать – не строить...

Тот оборачивается, и пожилой воин замирает, столкнувшись с ним взглядом. Это уже не выжженная пустошь. Он не мог и предположить, что смертный может так смотреть: будто и сосредоточенно – но в то же время и словно сквозь тебя... И опять этот жутковатый, холодный интерес – будто мошку редкую увидел, так что и не поймешь, что лучше – чтобы заметил тебя или чтоб мимо прошел...

– Мы сказали, что нам это не нужно.

Ни гнева, ни вызова, ни интереса – вообще никаких чувств. Будто чурбан деревянный заговорил. И это «мы» – о ком он?..

– Так может, другое что нужно? Вам?

«Э нет, врешь, не на того напал! Я с малолетства в глаза врагам смотрел, с оружием в руках их встречал. И перед тобой, мальчишкой, не отступлю».

– Две полоски мягкой выделанной кожи, длиной примерно в руку смертного и шириной в два-три пальца. Вода. И зеленые ветви – большие, чтобы ими можно было накрыть стоящего смертного почти в полный рост.

– Все?

– Все.

Ким, до сих пор неподвижно стоявший с Ларой в центре круга, поспешно подошел к ним: стремительно багровеющее лицо вождя предвещало большую беду, которую следовало предотвратить.

– Послушай, Взывающий, – заговорил он, стараясь как можно более ненавязчиво оказаться между Кнышем и вождем. При его габаритах «ненавязчиво» выходило плохо, но его это уже не слишком волновало. – Стоит ли копья ломать? Может, отправишь по старинке? Если не помнишь, как – Ёль подскажет. Ну к чему здесь лишние сложности?

– Союз смертных – это повторение союза Предвечного и его Избранницы. Иначе он ничего не стоит. Ты ведь хочешь, чтобы в том, что ты делаешь, был смысл?

– Ну... Хочу, конечно... Но...