Антэрмония. Путь к Лагунье (СИ) - "Юрстэрки Кихохимэ" - Страница 2

Аккуратно спускаясь, смотришь только вперёд (повернув несколько раз голову направо, потом налево, и кроме простирающихся вдоль сухих, можно даже сказать чахлых, поломанных деревьев — ничего и нет!), прощаясь навсегда с таким необъяснимо полюбившимся местом. Непреодолимого желания к продвижению вперёд с каждым шагом становится меньше, а разворот корпусом на сто восемьдесят градусов и возвращение — больше. Но где-то в самых глубинах души что-то посылает сигнал, предупреждая: повторный приход к исходной точке станет незамедлительным концом, потому и так важно познавать мир в попытках что-либо вспомнить.

У подошвы холма, в ста (или чуть больше) метрах, ты видишь большие открытые городские ворота, через которые незамедлительно и без страха проходишь, не придавая им какого-либо значения, ведь то, что дальше — это целый город! Но где же… где же его обитатели? А сама жизнь! Почему же в благоприятную погоду несвойственно тихо?.. И будто собственная тень, исказившись в монстра, положила свою мощную лапу с когтями на плечо, клацнула зубами — и родило в тебе беспокойное чувство, новое, пока неизведанное прежде. Рефлекторно делаешь шаг назад — вздрагиваешь, ворота негромко, но так, чтобы этот звук дошёл до тебя, захлопываются намертво. Ты пленник?.. Не желая с этим мириться — ладонями упираешься в титановые двери, что, конечно, увенчивается провалом.

После смирения и решения продолжить начатое, новое чувство вступает в свои права — всё абсолютно чужое. Гуляя по длинным тротуарам, забегая в закоулки, выныривая на другой стороне улицы, ты понимаешь, что никогда и не был тут, и самое печально даже не это, а то, что некуда по сути идти: дома, разветвления, закоулки, магазины — всё это не родное, оттого и неспокойно становится.

Но ведь должно быть всему этому какое-то логическое объяснение? Для чего-то же ты сюда путь держал? Ты — не герой, а искатель. И уподобляясь этому — хотя бы начни с малого: научись наслаждаться тем, что имеешь. Перед твоими глазами целая ненаписанная никем история. Вот отломанная дверь, ведущая в ресторан, скорее всего, пережила совсем недавно буйного посетителя; на большом фонарном столбе расположен ярко-красный в белую крапинку бантик, а у входа в супермаркет — брошен велосипед. Столько всего — и вдруг до тебя доходит одна из важнейших мыслей: в этих предметах тоже была жизнь. Ими пользовались люди, но именно это придавало им какую-то нужность.

Люди! И ты сам — человек. Твоё сердце бьётся, кровь циркулирует, чувствуется небольшая сухость во рут, а прикоснувшись ладонями к щекам — теплота от подушечек пальцев; на губах улыбка, значит, ты жив! Можешь смеяться, радоваться, наслаждаться новым днём. Постепенно возвращается память. Теперь ты кое-что знаешь: у тебя есть дело, решение которого жизненно необходимо. Но не всё так просто, ведь куда держать путь — известно, хоть и не до конца есть осознание того, что кроется за ним. Однако одно только это позволяет выйти из состояния «блуждающего призрака».

Представленная изначально реальность казалась чужеродной, но сейчас, отыскав ту самую путеводную нить, взявшись за её кончик, ты с уверенностью скажешь (да что там — отыщешь!), в каком направлении, например, находится парк, и то, как осенними вечерами спокойно в нём можно пребывать, держа в руках газету с незатейливыми статейками или печатное издание, присланное другом, в ознакомительных целях; а через пару улиц будет простираться огромное учреждение с высокими белыми колоннами, облицованная плитками лестница, по бокам которой расположились статуи стоящих на задних лапах львов, с разинутыми пастями и поднятыми лапами вверх — дух захватывает не только от этой грациозности, но и от величественной силы; и асфальт, и сгоревший магазин техники; тот оградительный деревянный забор с пробитыми подростками дырками для гляделок (им думалось, что там озеро, на котором любит время от времени купаться прекрасная половина населения, как оказалось — всего лишь небольшой домик, принадлежащий индивидуальному предпринимателю); и всё это — незначительная часть города, в котором ты жил, наслаждаясь жизнью.

Решительными шагами возвращаешься к поспешно пройденным кирпичным домам. (В одном из них проживал «Малышка Льюс», как называли его по-соседски. Ты помнишь огромного детину со слабоумием. Вечный ребёнок. Но такой добрый. Если бы не халатность отвечающей за него няни, он был бы жив, избежав такой глупой гибели, как наступление в лужу с оголённым проводом. Мгновенная смерть. Оплакивание. И нет больше для престарелых женщин, любивших с ним поговорить, делясь опытом прошлых лет, отрады.) Именно это сокращение расстояния поможет выйти на главную улицу, а там и к специально отведённым участкам земли, где, притягивая глаз и рождая зависть, возвышаются фешенебельные коттеджи.

Тебя переполняет вдохновение, будто ты уже знаешь наперёд, что именно там, в одном из лучших мест города, тебе откроется нечто столь долго ожидающее своего часа. Свернув за угол, останавливаешься, не веря своим глазам — человек! А вот и женщина вынырнула из тёмного промежутка, останавливаясь около того мужчины и о чём-то с ним начиная беседовать. Потом они поворачивают голову в твою сторону, и ты, подняв руку вверх, машешь им, доброжелательно улыбаясь.

Они подходят к тебе, с интересом рассматривая. Начинаются гляделки, и в этот миг кое-что большее тебе открывается, это нечто антинаучное повергает в шок и заставляет вздрогнуть.

У незнакомцев мертвенно белая кожа. От них веет холодом, даже не так — чем-то загробным. Тошнотворно-сладковатый запах. Грудь не вздымается. Все признаки… нет, такого не может быть! Разум не хочет это принимать, отрицает, находя разумные, хоть и с натяжкой, но варианты: маскарад, игра или то же проигранное пари. Всё, что угодно, ведь у человека масса другая тараканов в голове, кто знает, что завтра он с собой сделает, чтобы, например, привлечь общественное внимание.

— А, только попал к нам, — избавляясь от затянувшегося молчания, произносит мужчина с глубоко посаженными глазами и синими губами.

— Новеньких тут сразу видно — шатаются без дела, что-то или кого-то отыскивая, — вступает в разговор женщина.

— Не бойся ты так, все мы когда-то были такими… — мужчина запинается, пытаясь отыскать нужные слова, но как назло ничего не приходит на ум.

— …не от сего!

— Вот-вот. Не от сего мира.

И дав время на принятие информации, они повернулись друг к другу, продолжая незаконченный разговор, а ты, поймав момент, испытывая смешанные чувства, задерживаешь дыхание, переставая дышать. Но долго такая роскошь не может продолжаться — нехватка воздуха чувствуется и буквально через сорок мысленно отсчитываемых секунд вдыхаешь новую порцию кислорода.

— И-и куда всё-таки сейчас направляешься ты? — в упор посмотрев на тебя, интересуется женщина, у которой, кажется, взыграл интерес к твоей персоне.

— Я…

— Ну же, смелее. Мы можем и помочь. Уж кому-кому, а нам лучше знать, что и как тут устроено.

И они резко сокращают расстояние, останавливаясь в пару сантиметрах. Этот противный запах ударяет в нос…

— Вы… нет, отойдите от меня. — Шаг назад.

«Они не должны узнать. Не должны увидеть», — будто кто-то, всё понимая лучше тебя, посылает эту мысль.

Усмехнувшись, женщина, считая, что ей всё дозволено, хватает своими пальцами за рукав куртки.

— Не будь таким грубым! Ты должен знать, с кем имеешь дело, ведь, быть может, благодаря нам сможешь тут и освоиться, и жить спокойно, а не гонимым и презираемым всеми.

— Мы все в одной «машине» болтаемся, но если винтик — это ты — выпадет, то назад дорога ему будет закрыта, — глубокомысленно подал мужчина, проведя рукой по своим завитым усикам.

Резко освободившись от захвата, с нескрываемым недовольством смотришь на них. Тебе это не интересно, и время, о котором ты так благополучно позабыл, постепенно уходит.

— Что ж, так тому и быть, — пожимая плечами и на спокойной ноте заканчивая разговор, делаешь шаг в сторону, но они, не собираясь отступать, преграждают вновь путь.