Церемония трех (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 3

— Торн, друг мой… — Рэйф протянул руку, чтобы мягко дотронуться до щеки другого мужчины, почти так же, как касался Элайны, когда она была расстроена, а он хотел ее утешить. Этот жест откинул гриву золотистых волос в сторону, открыв высокую, аристократическую скулу и темную, выгнутую аркой, бровь. Но именно глаза другого мужчины заставили Элайну замереть.

Она почувствовала, как сердце загромыхало в груди, а пальцы сжались в кулаки. Глаза этого мужчины были глубокого, пламенно красного цвета.

Это были глаза Темного Странника, который напал на нее ровно год назад.

Она, наверное, что-то произнесла, потому что оба вампира повернулись в ее сторону. Глаза Рэйфа, темно карего цвета были полны тревоги, а горящие глаза другого вампира выражали ярость.

Элайна прикрыла рот рукой и попятилась назад, едва не упав, но Рэйф молниеносно оказался рядом, двигаясь слишком быстро, чтобы отследить его, и поймал прежде, чем она достигла пола.

— Элайна, дорогая, — произнес он с нежностью, кладя руку ей на плечи и притягивая к себе. — Все будет хорошо.

Его прикосновение успокоило, рассеяло панику, клешнями сдавившую горло. Но она все еще не могла унять дрожь в голосе, когда спросила:

— Что… Рэйф, что он здесь делает?

— Это не важно, — успокаивал ее Рэйф. — Единственное что ты должна знать, это то, что здесь, в моем доме, ты в безопасности. Никто не прикоснется к тебе без моего разрешения. Даже Торн.

— Это важно, — высокий золотоволосый вампир сделал шаг вперед, и Элайна не смогла сдержать испуг, вжавшись в Рэйфа. — Я пришел сюда в поисках прощения. В поисках отпущения грехов, — сказал Темный Странник.

В его огненных глазах сейчас читалась грусть, а не злость или ненависть. Он встряхнул головой.

— Теперь понимаю, каким идиотом я был. Рэйф прав: он не может мне помочь. Про́клятый остается про́клятым.

Сердце Элайны все еще громко билось в груди, но каким-то образом она нашла в себе смелость оторваться от Рэйфа и стоять самостоятельно. Посмотрела на своего противника, уперев руки в бедра и подняв подбородок.

— Я… Я больше тебя не боюсь, — произнесла она, надеясь, что ее голос не дрожал слишком сильно.

— Так ли это, маленькая смертная? — он приблизился, и она внезапно оказалась между двумя вампирами: с Рэйфом, надежным и теплым, за спиной и Темным Странником, которого тот называл Торном, возвышающимся перед ней как стена обжигающего льда.

Его кроваво красные глаза блуждали по ее фигуре, останавливаясь на сосках, затвердевших от страха и едва прикрытых кусочками алой материи, и на мягком холмике внизу живота, подчеркнутом крошечным красным треугольником купальника.

Элайна оставалась спокойной только благодаря усилию воли, о наличии которой у себя даже не подозревала. Но к своему ужасу, почувствовала почти электрический всплеск силы, исходящий от высокого вампира, стоявшего напротив. Он (всплеск) еще сильнее сжал ее соски и устремился к внезапно набухшим половым губам, словно огненный палец. Она задохнулась, ощутив покалывание в клиторе, и воспоминания о его толстом пальце между ее ног непрошенным потоком хлынули в сознание, а трусики увлажнились.

— Разве ты не боишься меня, дорогая, хотя бы немного? — пророкотал Торн своим глубоким, резким голосом. — Того, что твое тело все еще хочет меня? Того, что ты хочешь подчиниться и позволить мне трахать тебя пальцем, пока мои клыки будут погружены в твое бедро? Я довел бы тебя до оргазма, ты знаешь. Ты бы кончала снова и снова, пока я пил бы твою кровь, — он подарил ей медленную, ленивую улыбку, сверкнув на миг клыком, дразня ее.

— Достаточно! — Рэйф протолкнулся между ними, разбивая странные чары, и Элайна начала хватать ртом воздух, когда электрический поток желания был прерван. Рэйф выпустил клыки — явный признак того, что он был расстроен.

— Я… — она тряхнула головой, не понимая, что хотела сказать.

— Элайна, пойдем в мой кабинет, — Рэйф взял ее за руку и потянул по направлению к комнате, в которой только что разговаривал с Торном. — И Торн, подожди меня в гостиной. Нам еще многое нужно обсудить.

— Как пожелает мой лорд, — подчеркнуто медлительное произношение Торна было определенно саркастичным, и он отвесил низкий поклон, который был одновременно и изящным, и непринужденным. Но, не смотря на сарказм, движение было старомодным и аристократичным. Элайне казалось странным видеть мужчину, одетого в черные кожаные штаны и плотно прилегающую к телу футболку, с манерами, которые больше подошли бы для аристократов Юга из фильма «Унесенные ветром».

Торн повернулся по направлению к коридору, но Рэйф остановил его, положив руку ему на плечо.

— Торн, — сказал он более мягко, убрав из голоса командный тон. — Мы поговорим об этом позже. Ты все еще друг моего сердца.

Классические черты лица Торна скривились в печальной усмешке:

— Тогда докажи это, Рафаэль. Подари мне поцелуй дружбы. Или ты боишься сделать это на глазах у своей человеческой любимицы[4]?

— Элайна не любимица, — голос Рэйфа снова стал жестким. — И я ничего не боюсь.

Он приблизился и погрузил одну руку в темно-золотистую гриву Торна. Притягивая другого мужчину, он подарил ему неистовый поцелуй в губы. Торн опешил на мгновение, но потом схватил Рэйфа и поцеловал его в ответ, склонив голову и изменив положение губ так, чтобы углубить поцелуй. Элайна, словно зачарованная, наблюдала, как он требовательно завладел губами другого мужчины, кончики клыков сверкали при каждом движении его губ. А потом губы Рэйфа раздвинулись, позволяя Торну проникнуть языком внутрь.

Это было больше похоже на борьбу за доминирование, чем на жест любви и дружбы, думала Элайна, наблюдая. Несомненно, в этом не было никакой нежности. Рэйф грубо натянул волосы блондина в своем кулаке, а Торн использовал свой более высокий рост, заставляя другого мужчину прогнуться и откинуться спиной на его руку. И пока грубый и бурный поцелуй продолжался, она чувствовала то же потрескивание электрической энергии, обволакивающее обоих мужчин, которое она ощущала между Торном и собой. Тот же поток желания, который она чувствовала, прикасаясь к Рэйфу. Поцелуй, возможно, не был нежным или хоть сколько-нибудь романтическим, но не оставалось сомнений, что между Рэйфом и другом его сердца была страсть. Страсть давно сдерживаемая, которая витала в воздухе и пульсировала, как бьющееся сердце. Страсть, от которой у Элайны сбилось дыхание, и которая заставила ее томиться. Но по чему именно томиться, она не могла сказать определенно.

Наконец, мужчины оторвались друг от друга, тяжело дыша. Неистовое столкновение клыков не прошло без кровопролития, и она увидела, как из порванной нижней губы Рэйфа упала алая капля. Торн даже не пытался стереть кровь со своих больших, пухлых губ. Вместо этого он лизнул их уголок, поймав соленые капли языком, словно огромный кот, смакующий последние остатки украденных сливок. У Элайны сложилось впечатление, что он долгое время ждал того, что сейчас произошло между ним и Рэйфом, хотя она до сих пор не была уверена, что понимала, что именно это было.

— Ты удовлетворен? — голос Рэйфа загрубел от сдерживаемых эмоций, но Торн только холодно улыбнулся.

— Я никогда не бываю удовлетворен, дружище. Именно поэтому я когда-то и выбрал тот путь. Ты знаешь это.

— Иди, — Рэйф отвернулся, снова беря Элайну за руку. — Мы обсудим это позже.

Торн опять поклонился, повернулся и направился по коридору, позволив Рэйфу втянуть ее в кабинет и закрыть дверь.

Рэйф, вздохнув, прислонился к большому, старинному рабочему столу из красного дерева, господствовавшему в комнате, наполненной книгами. Это была большая, просторная комната, которая смотрелась бы уместнее в каком-нибудь замке в Шотландии, думала Элайна. Здесь также был камин, но больше чем в гостиной, и все книги на полках выглядели потрепанными. Она знала, что они стояли здесь не просто для антуража, как это бывало в других (человеческих) домах. Рэйф проводил многие часы в изучении и размышлениях, и он бегло говорил на нескольких языках.