Джекс (ЛП) - Минден Инка Лорин - Страница 19

— Я вижу достаточно.

— Как? — Я вообще ничего не вижу.

— Мне достаточно того света, который идет из шахт и из-под крышек колодцев. Мое зрение лучше кошачьего.

Я забываю, как дышать.

— У тебя есть…

— Да, мой геном был изменен.

Хотя я знала, что для рождения Воинов используются только лучшие гены, но что при этом проходят эксперименты с генетическим материалом животных, для меня новость. К врачам, которые работают в других областях, просачивается крайне мало информации из сверхсекретных лабораторий генной инженерии.

— Теперь я стал тебе противен? — обиженно спрашивает Джекс спустя некоторое время.

— Ч-что? Почему ты так думаешь?

— Ты внезапно стала такой тихой.

Я глажу его руку большим пальцем.

— Ты не противен мне, просто я удивлена. — От нас так много скрывают. Сенат всех нас держит за идиотов. — Чем ты еще отличаешься?

— Воины намного сильнее обычных людей, у нас лучше развиты рефлексы и обострены чувства. Но это всё человеческие гены, просто модифицированные, не считая этого я абсолютно нормальный.

Это звучит так, словно он защищается.

— Значит, слышишь ты тоже лучше? — шепчу я.

— Хм. — Он останавливается и шепчет мне на ухо: — Слышу, вижу, чувствую вкусы и запахи. Кстати, ты очень вкусная, я никогда не пробовал ничего лучше.

Этот мужчина всегда такой… прямолинейный! Один только его низкий голос у моей шеи заставляет мое тело пульсировать. И почему-то я больше не могу на него сердиться.

— К разговору о кошках… — Он отпускает меня, затем вспыхивает слабый луч фонарика. Наконец-то я снова могу что-то видеть. Но то, что я вижу, вызывает во мне ужас. Джекс стоит коленями на полу и гладит серую полосатую кошку!

Я пытаюсь поднять его за плечо, но это всё равно, что сдвинуть скалу.

— Нет, ты заболеешь!

Кошки и крысы иногда забредают через канализацию из Аутленда в город. Там они погибают в ловушках с приманкой или их выслеживают обученные охотники, потому что эти животные переносят опасные болезни. Кроме того, они заражены радиацией.

Совершенно не встревожившись, Джекс чешет животное за ушами.

— Я еще никогда не болел.

Кошка ложится на спину, с наслаждением вытягивает мохнатые лапы перед собой и мурлыкает. Я знаю этих животных только из предупреждающих плакатов, книг и старых видеозаписей, которые были сделаны еще до взрыва бомбы. Я изучала флору, фауну и изобретения прошлой эры, потому что та жизнь, какой она была когда-то, вызывает во мне жгучий интерес. К сожалению, я не нашла почти никакой информации о политических событиях. И теперь знаю почему: режим всю ее уничтожил. Вероятно, нам не следует знать, как раньше было организовано общество.

— Я с удовольствием держал бы кошку как домашнее животное, — говорит он. — Это чертовски умные животные. Хотя они и своенравные, я почему-то люблю их.

— Наверное, потому, что они такие же своенравные, как ты, — бормочу я, присев на корточки рядом с ним. Я осторожно протягиваю руку. Что я, в конце концов, теряю? Чтобы выжить, мне, вероятно, придется бежать в Аутленд, где я, опять же, не проживу долго из-за радиации.

Джекс улыбается.

— Эти животные действительно очень похожи на меня, может, потому я так привязан к ним. Они охотятся здесь на крыс, я — на повстанцев. — Он прочищает горло. — Охотился…

Я медленно провожу рукой по меху. Он такой мягкий, а тело животного теплое. Кошка сразу встает и трется головой о мое колено.

— Ты ей нравишься, — говорит Джекс, и его голос звучит на тон ниже. — Но мы не должны оставаться надолго на одном месте. — Он тычет в свой хэндиком, чтобы проверить, где находятся Воины, затем встает и поднимает на ноги меня. Свет гаснет, и я снова оказываюсь в его объятиях. Джекс крепко прижимает меня к своему сильному телу. — Мы почти пришли, — шепчет он в мои губы.

Мое сердце замирает. Он хочет меня поцеловать?

— Я отведу тебя в безопасное место и пойду дальше один.

Нет, он хочет попрощаться. Мне становится дурно.

— Я пойду с тобой.

— Сэм, это слишком… — Прежде, чем он успевает договорить, я целую его.

Если он собирается уйти от меня, я хочу еще раз насладиться его мягкими губами, вкушать и чувствовать его. Я глажу руками стальные предплечья и трусь о него телом. Мой пульс ускоряется. Это не свойственно мне, но я не хочу, чтобы Джекс уходил. Мне нужен этот Воин, этот мужчина! Его защита и чувства, которые он во мне вызывает. Я не могу без него.

— Пожалуйста, возьми меня с собой, — упрашиваю я, пока он жадно меня целует.

— Рядом со мной ты будешь в опасности, — бормочет он.

— Оказаться в большей опасности, чем сейчас, просто невозможно. Только рядом с тобой я чувствую себя защищенной.

Внезапно он перестает целовать меня, но по-прежнему крепко держит.

— Ты возлагаешь слишком большие надежды на меня. Ты не знаешь меня, Сэм. Я хочу отомстить. Я хочу увидеть, как потечет кровь. Ты будешь… ненавидеть меня.

Мое сердце болит. Он боится, что я стану его презирать? Может, он всё же что-то чувствует ко мне?

— Моя жизнь вывернута наизнанку, Джекс. Я больше не доктор Саманта Уолкер, а всего лишь рабыня под номером. Я опустилась на самое дно, мне нечего терять, кроме моей жизни. И эта жизнь больше не имеет для меня значения. Правительство забрало у меня всё, но подарило тебя. Оно свело нас, как животных, и связало друг с другом. Я хочу присоединиться к твоему делу и бороться, потому что у меня больше нет ничего, что стоило бы борьбы. Позволь помочь тебе, даже если я всего лишь сражаюсь словом и забочусь о твоих ранах.

Когда я замолкаю, несколько секунд слышу только дыхание Джекса и как вдалеке капает вода, затем он говорит:

— Внутри тебя определенно живет борец.

— Значит, ты возьмешь меня с собой? — спрашиваю я, полная надежды. От волнения я прикусываю нижнюю губу.

Я слышу усмешку в голосе, когда Джекс отвечает:

— Я возьму тебя с собой. Потому что иначе ты будешь изводить меня так долго, пока я не скажу «да».

— Спасибо. — От счастья у меня подкашиваются ноги, и я крепче вцепляюсь в Джекса.

На какое-то мгновение он обнимает меня, но быстро снова отпускает. Его голос звучит строго:

— И всё же исследовать квадрат я пойду один. — Словно это было его последнее слово, он берет меня за руку и тянет за собой сквозь тьму.

Мое последнее слово в этом деле еще не сказано, но сейчас меня это не волнует, потому что я добилась разрешения остаться с ним, и в данный момент это самое главное.

* * *

— Ты останешься здесь пока я не вернусь, поняла? — Джекс сует мне в руку фонарик. — Если меня не будет через десять минут, ты дождешься ночи, прокрадешься на поверхность и найдешь Марка. Если он действительно предан, он — единственный, кто может тебе помочь.

— Ты вернешься, — отвечаю я, но, несмотря на это, беспрерывно повторяю про себя код от подземки, который он мне дал: 3 — 25–92 — 7 — 60. — Я так нервничаю, что совершенно точно забуду комбинацию. Из-за одного только этого ты должен вернуться.

Я слышу в темноте его тяжелое дыхание.

— Значит, никуда не уходи. До скорого.

Он быстро целует меня в щеку и вылезает из трубы. Джекс привел меня в боковую трубу на несколько метров глубже основной, и эта труба настолько низкая, что я не могу в ней стоять. Поскольку в городе экономят воду, я еще даже не промочила ноги, хотя запах здесь всё же затхлый. Отвратительный запах гниения уже выжег мне слизистую носа. По крайней мере, теперь я не чувствую зловоние так сильно.

Свой тяжелый рюкзак Джекс оставил со мной, чтобы я присмотрела за ним. Я даже поднять его не могу. Наверняка, он под завязку набит оружием и боеприпасами.

Я не слышу, как Джекс удаляется. Он может красться словно хищник. Дрожа, я присаживаюсь на корточки, крепко обнимаю рюкзак и прислушиваюсь к темноте. Если Джекс не вернется, чтобы дойти до подъема, мне нужно будет повернуть два раза налево и один раз направо.