Корса. Дорогой вора - Гросс Сергей - Страница 21

Но увы и ах, вариантов отлежаться в спокойном месте не было. Можно конечно было бы попробовать снять комнату в каком-нибудь постоялом дворе, но меня терзали смутные сомнения по поводу того, что смогу оплатить хотя бы дня три проживания. Про такие мелочи, как доходчиво объяснить в местной гостинице, что именно мне требуется, я даже не вспоминал.

От размышлений меня отвлёк старик, сидевший неподалеку и голодными глазами смотрящий, как я ем. Чуть не поперхнувшись, от такого взгляда, я даже перестал жевать. Минуту помедлив, встал и подойдя к нему, сел рядом. Порывшись в своем мешке, вытащил пару лепёшек и незаметно, чтобы заметило, как меньше посторонних, протянул их старику.

Старик что-то благодарно забормотал и вцепился прореженными зубами в лепёшку. Я продолжил доедать свою, косо поглядывая на нищего. Мужик был ещё вполне жилистым, лет пятидесяти с небольшим. Выглядел, правда, на первый взгляд намного старше, но это либо издержки местной медицины, либо образа жизни, а скорее всего и того и другого. Одет он был в лохмотья грязно-серого цвета, в очертаниях которых определить изначальный цвет и фасон вещей было решительно невозможно. Засунув последний кусок лепёшки в рот, я кивнул старику и встав, направился к своей бригаде, жуя на ходу. Впереди ждал разгрузки ещё один корабль.

– Корса, сата нави ка? – Сафар, подошедший ко мне после того как мы закончили с работой и получили расчёт, чего-то хотел.

– Корса, сата нави ка? – повторил он, я же в ответ лишь развёл руками, всем своим видом показывая, что не понимаю.

Расплывшись в улыбке, Сафар поднял перед собой руки, изображая стаканы, чокнулся ими друг о друга и сделал вид, что пьет из одного, а другой протягивает мне. Хмыкнув, я мимолетом удивился, что и тут есть традиция чокаться. Суть фразы была ясна, и перевести её можно было, как «третьим будешь?».

Пить с незнакомыми людьми я не любил, но знакомых в этом мире у меня не было, да и в своём мире я это правило не раз нарушал. И если быть до конца честным, выпить хотелось. Давно хотелось… даже не выпить, хотелось нажраться до поросячьего визга. Все эти перемещения между мирами на трезвую голову в сознании не хотели укладываться совершенно, а если вспомнить сколько раз уже чуть не отправился на тот свет, становилось совсем тоскливо. Про дом и перспективы возвращения вообще лучше не думать. Короче, идти нужно, вникать в местную жизнь просто необходимо, но позволить себе напиться нельзя. Ночевать в порту неизвестного мира в пьяном состоянии… я ещё не настолько сошёл с ума. Кивнув в ответ ожидающему от меня реакции Сафару, я подобрал свой вещмешок и хлопнув его по спине, двинулся вместе со всеми в ближайшую таверну.

За видавшим виды деревянным столом, располагающимся в углу от входа, на грубо сколоченных лавках нас сидело четверо. Все, с кем вместе сегодня работали. Небогатый стол, представляющий из себя тарелки с гречневой кашей с требухой и салом, а также несколько кувшинов какой-то браги, жутко напоминающей по вкусу портвейн три семерки перемешанный с забродившим виноградным жмыхом, обошёлся всего по семь медных монет с носа. Похоже, здесь собирались все рабочие порта. Дёшево, сердито и солома на полу не слишком воняет.

За столом неподалеку с удивлением удалось разглядеть Аласта. Сидевший рядом с ним собеседник, пожилой мужчина, неплохо одетый по меркам этого заведения, курил трубку и выпуская кольца сизого дыма к потолку что-то говорил моему вчерашнему нанимателю. При виде табачного дыма жутко захотелось курить, пытаясь хоть как-то заглушить проснувшуюся зависимость, я сделал большой глоток бормотухи. Отставив пустой стакан и переведя дыхание, я вновь бросил взгляд на стол Аласта и встретившись взглядом со своим нанимателем, кивнул в знак приветствия. Аласт, ухмыльнувшись, тоже ответил коротким кивком.

– Корса, васа сажен! – В очередной раз стукнув меня по раненому плечу, Сафар гордо обвел рукой зал заведения. В ответ я хмыкнул, за кого меня принимают? За туземца, вчера из леса вышедшего? Хотя не так уж и далеко от истины. Из леса я и правда вышел только вчера. И что за дурацкое прозвище приклеилось, Корса? Найти бы переводчика с местного на русский, а то не знаешь, то ли обижаться, то ли гордится… Встряхнув головой я поднял свой стакан, предлагая выпить, предложение было горячо поддержано.

Успевший уже зарубцеваться шрам, оставленный ножом чернобородого, заныл, напоминая о себе. Меня начало охватывать бешенство. Мы сидели в таверне уже часа полтора. За окном давно успело стемнеть. Принесли новые кувшины и тут я наткнулся взглядом на него. Чернобородый! Сидит и пьёт, как ни в чем не бывало, с неизвестными мне личностями, ещё и ржёт как конь.

«От твоего ножа, падаль, я чуть не загнулся», – почувствовав, что начинаю закипать, я сдвинулся в самый тёмный угол стола и надвинул посильнее шапку. Из всей тройки, встреченных мной первых людей в этом мире, больше всего претензий у меня было именно к нему. Именно из-за нанесённого им ранения, я почти неделю провалялся в лихорадке, беспомощный как младенец и так же как младенец, ходя в собственные штаны.

Изрядно захмелевшие собутыльники не заметили моего странного поведения, но зато я поймал на себе заинтересованный взгляд Аласта, отвлекшегося от нового собеседника, севшего за его стол. Вчерашний работодатель с интересом посмотрел сначала на меня, потом на чернобородого. Сделав вид, что ничего не заметил, я слил бормотуху из своего стакана обратно в кувшин и налил воды. Сегодня у меня ещё есть дела.

Ждать, пока чернобородый закончит наливаться местным пойлом и соберётся уходить, пришлось ещё час. Всё это время я поднимал свой бокал вместе с коллегами и пил разбавленную водой бормотуху, стараясь большую часть сливать в стоявший возле ноги кувшин. В голове уже начинало шуметь. Хотя градус у этого пойла был низкий и пил я намного меньше, чем мои новые знакомые, но выпитое количество давало о себе знать. Уже начиная скучать, я увидел, как чернобородый пошатываясь, встал из-за своего стола и попрощавшись с собутыльниками пошёл к двери. Подобравшись и стряхнув с себя следы дурмана, я достал из кошеля ещё три медных монеты и хлопнув уже клевавшего носом Сафара по спине кинул их перед ним и встав из-за стола тоже направился к выходу.

Покачивающаяся спина чернобородого маячила метрах в десяти от меня. Лёгкий ночной ветерок приятно холодил разгоряченную кожу лица. Мы шли по плохо освещённой улице, с редко встречающимися масляными фонарями. Окна окружающих домов смотрели на редких прохожих пустыми чёрными глазницами. С нетерпением сжимая намотанный на правую руку кистень, я ждал подходящего момента, когда попадется самый темный и безлюдный переулок, чтобы нанести удар. Оглушающую тишину ночного средневекового города разгоняли только редкие крики пьяных матросов и грузчиков, гулявших в соседних тавернах и моё тихое бормотание:

– Гоп-стоп, мы подошли из-за угла. Гоп-стоп…

Аласт с интересом проводил взглядом выходящего из трактира странного полукровку, поднявшегося сразу после того, как ушёл какой-то мужик с лопатообразной чёрной бородой, за которым он исподтишка следил уже около часа. Заинтересованный странным поведением необычного подёнщика, Аласт положил на стол деньги, и спешно распрощавшись с очередным клиентом, сделавшим хороший заказ на редкие контрабандные товары, которые он помогал доставать, вышел из трактира и на отдалении последовал за Половиной.

Полукровка долго шёл за покачивающимся чернобородым, что-то неразборчиво напевая себе под нос и периодически сбиваясь на неровный шаг, подражая пьяному, когда на него оглядывалась цель преследования. Но весь этот затянувшийся спектакль резко закончился, когда мужчина свернул в тёмный переулок, Половина подобрался, из рукава выпало что-то похожие на кистень и быстрым шагом преодолев разделяющее расстояние, он нанёс своим оружием удар по голове зазевавшейся жертве. Не делая перерыва, последовали несколько сильных ударов ногами в живот, после чего он наклонился и схватив мужика за ворот затащил слабо сопротивляющегося человека глубже в темноту переулка, скрывшись с глаз.