Феромон (СИ) - Лабрус Елена - Страница 30

Без затруднений нахожу и город, и церковь, адрес которой написан на клочке. И на сайте церкви даже список мероприятий прошлой недели.

Ива Уорд и Ричард Коул. Венчание.

Так вот где ты был, Эйвер Хант! Вот почему не отвечал в тот день на звонки - летел в самолёте. И, судя по всему, удачно слетал: вездесущий интернет выдаёт, что свадьба не состоялась. Невеста сбежала, оставив убитого горем и унижением жениха. Нетрудно догадаться, с кем сбежала. Странно только, что Хант, видимо, оставил отсыпаться несостоявшуюся невесту дома, а сам приехал ко мне в больницу. Я ничего не понимаю. Всё странно. И всё несётся в какую-то глубокую жопу.

- Ни с кем меня не соединяй, - злой Хант проносится мимо в свой кабинет.

Подавляю с себе желание ядовито поинтересоваться: - Даже с Ивой?

И едва успеваю открыть рабочую программу, как у секретарского бокса вырастает разносчик пиццы.

- Простите, а мистер Хант? - сверяется он с адресом.

Они что там с Йорном совсем охренели? Пиццу заказали?

- Пицца, - сообщаю я в интерком.

- Какая ещё пицца? - рычит Хант.

И до того, как я успеваю огрызнуться, он сам вырастает на пороге.

- Мистер Хант, - открывает разносчик коробку. - Вам повестка.

Исчезает парень ещё быстрее, чем появился. А я смотрю на ползущие на лоб глаза Ханта, пока он читает бумагу.

- Это что вообще за хрень? - протягивает он мне документ, словно не доверяя собственным глазам.

- Тебя обвиняют в сексуальном домогательстве... - пропускаю я громоздкие формулировки, - ... с использованием неизвестного вещества... некая Лили Гринн.

37. Эйвер

- Кто такой Питер Джеймс? - Анна возвращает мне повестку. - Если мне не изменяет память, это же он выступал обвинителем в деле Теи Андерсон?

- Вот говнюк! - неожиданно отрезвляет меня её простой вопрос. Швыряю бумаги на стол. Отворачиваюсь к окну.

- И опять домогательство, - звучит мне в спину её уверенный голос, и, боюсь, вопросов ко мне у неё сейчас будет много.

- Он считает, что я переспал с его женой, - хорошо хоть в глаза ей это говорить не приходится.

- А ты переспал?

- Нет. Я не сплю с замужними женщинами.

- Но он этого, видимо, не знает?

- Да мне срать, что он знает, а что нет, - резко разворачиваюсь. - Узнай, кто будет судьёй по этому делу, и организуй мне встречу.

- Хорошо, я всё сделаю. Но если хочешь меня отправить, чтобы не отвечать на неудобные вопросы, то зря стараешься, - и не думает она уходить. - Кто такая Лили Гринн?

- Мой психотерапевт. Несостоявшийся. Я был у неё всего раз, - скорее зло падаю, чем сажусь на стул. - Если это всё, то мне надо работать.

- Нет, это не всё, - поправляет она на полке меч, видимо, сдвинутый уборщицей. - Что за странное вещество, в использовании которого тебя подозревают?

- Понятия не имею, - смотрю как нежно её пальцы скользят по гарде, касаются литой бронзовой рукояти, над которой отец работал, кажется, дольше, чем над клинком. - Мне всегда нравился этот акинак.

- Это ксифос, а не акинак, - ведёт она по узору на лезвии. - Акинак тяжёлый, прямой, треугольный. А это лезвие листообразное. К тому же перекалённое, - её палец упирается в остриё. - Кончик сломан.

- Серьёзно? - хмыкаю я. - Хочешь сказать, что ты разбираешься в клинковом оружии?

- Немного, - она поворачивается и показывает рукой за спину, глядя прямо на меня, а не на полки. - Шотланский клеймор. Пандат. Нагината.

- Да ты полна сюрпризов, - разваливаюсь на стуле, с любопытством разглядывая то ли Анну, то ли это представление. - Откуда ты это знаешь?

- Уверен, что хочешь знать обо мне всё? - усмехается она. - И, кстати, ты повторяешься.

Я понимаю, к чему она клонит, снова припоминая мне мои же слова. И память у неё, отдать должное, отменная.

- Есть вещи, которые тебе обо мне лучше не знать, - тяжело вздыхаю и начинаю перебирать на столе бумаги, давая понять, что разговор окончен.

- Нет таких вещей, Эйвер. И когда ты требуешь от своих сотрудников, от членов своей «семьи» - показывает она пальцами кавычки, - честности и преданности, то и сам должен быть таким. Иначе мы ничем не сможем тебе помочь.

- Я честен, Анна, - смотрю на неё в упор. - И этот разговор окончен.

- Как скажешь, - поднимает она со стола с документами одну из коробок по делу «Визерикуса».

- И куда ты?

- Попробую найти какую-нибудь связь между Дайсоном и Ривером, - с коробкой в руках она направляется к выходу. - Ведь тебе сейчас некогда будет этим заниматься. А всё, что вы нашли с Йорном, как я поняла, ничего не даёт.

- А ты уверена, что они как-то связаны?

- Абсолютно, - останавливается она. - Я поняла это во время разговора с отцом. Всё это части одной головоломки. Именно поэтому я тебе звонила. Но ты был недоступен. Видимо, летел на свадьбу Ивы Уорд.

- Я летал к отцу, - проталкиваю слова сквозь стиснутые зубы.

Чёрт побери, это почти правда! Но она улыбается мягко и даже сочувствующе.

- И, кстати, там, в машине Ривера, я просто приняла твой входящий звонок. За секунду до того, как мы слетели с моста. Это не я тебе звонила, Эйвер. Это ты мне перезванивал. Так что, - пожимает она плечами.

«... это ничего не значит», - продолжаю я про себя, провожая её глазами. Хочу окликнуть, остановить, всё рассказать, но не делаю ни первое, ни второе, ни третье. Меня словно макнули в собственное тёплое дерьмо. Потому что она права. Во всём права.

Но если я что и умею, то отключать эмоции. А сейчас они мне особенно не нужны. Когда делу «Визерикуса» дали ход. Когда против меня лично выдвинуты обвинения. Когда я соврал, глядя ей прямо в глаза.

Но всё это потом. Потом.

Открываю почту и первое, на что натыкаюсь - письмо от Дэйва. Копия того запроса, что ему прислали.

«Комитет по этике - независимый орган, рассматривающий проблемы этики и морали, касающиеся исследований с привлечением людей, в тех ситуациях, которые не описаны или нечётко описаны в законе, просит прислать данные исследования Дэвида Подески, касающиеся веществ, прямо или косвенно оказывающих возбуждающих воздействие... блаблабла», - устаю я читать их многоярусные словесные построения.

Пробегаю глазами. Бельгийские вафли! В самом конце стоит имя Лили Гринн. Эта сучка психиатр и отправила этот запрос через Комитет по этике. И если бы я прочитал его раньше. Хотя... ну, что бы это изменило? О том, что она подаст на меня в суд, мне бы всё равно и в голову не пришло.

- Дэйв!

- Какого хрена ты так орёшь, Эйвер? - грустный уставший голос друга в трубке. Он молча выслушивает мои новости, которые я завершаю вопросом:

- Ты тоже получил повестку?

- Да, в качестве свидетеля.

- А ответ в Комитете по этике ты посылал?

- Конечно, - вздыхает он. - Всё, как и договаривались. Кратенько, скупо. Для ознакомления с данными. Имя твоё, конечно, не называл. Но раз эта та самая психиатр и ты ей и сам всё рассказал, я не пойму к чему вообще был этот запрос.

- Наверно, решила, что я вру. Но тебе в любом случае ничего не грозит, - как могу успокаиваю я и без того расстроенного друга.

- Тебе ли не знать, что так заявлять, как минимум, глупо. Никогда не знаешь, чем заканчиваются все эти суды.

- Поверь мне, я как раз знаю. И зря она всё это затеяла. Ты только не переживай. Не знаю, что будет за судья и как далеко решит пойти обвинитель, но закрытого заседания, ввиду конфиденциальности проводимых исследований и специфики самого дела, я добьюсь.

- Буду на это надеяться. Если информация просочится, столько лет работы пойдут прахом, Эйв. И я уже ничем не смогу тебе помочь, - снова вздыхает он.

- Так, отставить упаднические настроения. У нас ещё есть время подготовиться и всё продумать. Доверься мне. Я справлюсь.

Кладу трубку. Что-то не сильно ли часто я стал себе это повторять? Я смогу. Я сделаю. Исправлю. Восстановлю. Позабочусь. Но проблемы всё растут и множатся, как грибы после дождя, а я всё только обещаю их уладить.