Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 233

  Умом Наклз понимал, что так гораздо лучше, но он впервые от души жалел, что отослал Магрит в Виарэ до самого конца сентября. Вот кто бы мог сейчас носиться по дому, греметь посудой, сносить мебель и распугивать призраков.

  - Я была бы рада остаться с тобой на всю жизнь, и ты это знаешь. Но еще вчера тебя это не устраивало. Бледно выглядишь. Что-то новое узнал?

  - Да.

  - Поделишься?

  - Дэмонру ждет божий суд. Они тащат жриц с Архипелага. Жриц и раскаленный меч.

  Сначала Наклзу показалась, что Кейси заплакала. Он уже двинулся к ней, чтобы как-то утешить, и только тогда понял, что нордэна смеется тихим, каким-то деревянным смехом.

  - К-какой поворот, - пробормотала она, отсмеявшись. - И завтра ты, конечно, попробуешь сделать так, чтобы ее оправдали?

  - Да.

  - И после этого мы с тобой уедем на Дэм-Вельду?

  - Да, уедем.

  У Кейси задрожали губы.

  - И будем там жить до старости?

  - Я - еще лет пять-десять, ты - до старости.

  Нордэна смерила Наклза каким-то странным взглядом и вдруг сказала:

  - Мы живем в хорошем мире, ты должен помнить об этом всегда.

  - Мы живем в единственном существующем мире, - пожал плечами он. Вся метафизика на данный момент волновала его меньше, чем тривиальный вопрос, останется ли данная конкретная женщина на ночь или уйдет. - Наверное, он хороший.

  - Заседание будет проходить в здании на улице Хельга Дейна? - Кейси положила сумочку на стул и стала стягивать перчатки. Видимо, решила остаться.

  - Да, там, - подтвердил Наклз. Ему не нравилась подленькая радость, которую он испытал, увидев, как перчатки Кейси ложатся на подлокотник. Но беседы с привидениями отменялись.

  - С десяти?

  - По всей видимости.

  - В большом зале?

  - Наверное. Будет много журналистов. Почему ты спрашиваешь, ты там когда-то бывала разве? - удивился маг.

  - Нет. Я думаю, там много окон, - улыбнулась Кейси. Потом, перехватив удивленный взгляд Наклза, быстро добавила. - Завтра будет хороший солнечный день, возможно, судье это поднимет настроение.

  - Это не остудит металл, - возразил маг и потянулся к коробочке с чаем.

  - Не огорчайся, это не имеет значения.

  - Прости? - опешил Наклз. Синие, почти черные в полумраке глаза нордэны смотрели не на него, а куда-то над его плечом. Ощущение было пренеприятное. Наклз резко обернулся, но увидел только чисто вымытые стекла окна. Там не отражалось ничего лишнего.

  - Я говорю, ничто не имеет значения в мире, где есть такая...

  - Такая - что?

  Кейси, улыбнувшись, только покачала головой и пошла наверх. Наклза непонятный, "мутный", как любила это называть Мондум, разговор вымотал окончательно. Он дослушал, как шелестят юбки Кейси, опрокинул две рюмки коньяка и, дождавшись, пока руки перестанут дрожать, тщательно проверил, все ли в порядке с револьвером. Перезарядил. Поставил на предохранитель. Задумался, что он мог забыть. За последние полгода собственная память стала здорово напоминать магу дырявый мешок - он мог свободно перечесть назад события десятилетней давности и назвать приметы людей, с которыми эвакуировался из Рэды в одном вагоне, но при этом, как ни бейся, не мог вспомнить, что делал в прошлую среду или как зовут последнего приставленного к нему некромедика. Иногда Наклзу приходилось придумывать искусственные взаимосвязи, чтобы хоть так как-то удержать в голове происходящее. В ход шли номера домов, количество ступенек и даты государственных праздников. В общем, хорошего было мало.

  Переписывать завещание, внося туда долю Кейси, конечно, не стоило - у нее денег и так имелось в разы больше, чем у него. Пусть бы лучше все отошло Магрит - Дэмонре, как государственной преступнице, вряд ли что-то светило, да ей и не нужно. К сожалению, его участие в этой истории заканчивалось раньше, чем он полагал, и эвакуировать нордэну из эшелона предстояло другим. Наверное, им бы пригодились деньги, но здесь Наклз уже ничего поделать не мог. Слишком поздно пришли новости о божьем суде. Оставалось только порадоваться, что Карвэн узнала и передала. Магу даже представлять не хотелось, что бы случилось, узнай он прямо на месте.

  Впрочем, случилось бы то же самое, но без даже крошечных шансов на успех.

  Наклз подумал, что следовало бы написать Магрит. Потом решил, что для человека, который завтра решительно "сойдет с ума" и станет палить по зеркалам, а потом застрелится, оставлять записки будет неправильно. Это пойдет в разрез с внезапным помешательством, а нужно именно оно. Научно подкованная барышня с тестами, впрочем, с удовольствием подтвердит, что с головой у мага наблюдались большие проблемы.

  Когда Наклз поднялся в спальню, часы внизу глухо пробили час пополуночи. Волосы Кейси мягко переливались, представляя собой единственное светлое пятно в темноте. Маг запнулся о порог, затем о ковер, налетел коленом на тумбочку, с которой что-то с грохотом упало, и только потом нашарил ночник. Кейси, пробормотав что-то во сне, перевернулась на другой бок. Взгляд мага упал на ее левый висок. На нем что-то темнело.

  "Цветок?" - удивился Наклз и вспомнил, что когда-то этому уже удивлялся.

  "У этого цветка есть калибр", - прохладно сообщил доппельгангер из кресла-качалки. "Но ты можешь и дальше успешно делать вид, что ничего не понимаешь".

  Наклз несколько раз моргнул. Исчезли и цветок, и двойник.

  Маг ничего не понимал. Его утешало только то, что завтра все это перестанет быть его проблемой и вообще перестанет быть.

  "Все началось с того, что тебе не надо было лезть в тот дом", - с непоколебимой уверенностью сказала темнота в углу. Уж она знала, отчего вся жизнь мага пошла наперекосяк.

  "Все началось с того, что мать хотела сделать аборт и не сделала".

  "Каждый совершает свои ошибки. Но вовсе не обязательно, что тем портит жизнь только себе".

  6

  Наклз почему-то до последнего момента ожидал, что на суде Дэмонра станет вести себя в лучших традициях авантюрных романов и либеральных газет, то есть начнет бодро хамить в лица сатрапам и палачам. Но, к его удивлению, обошлось. Во всяком случае, вошедшая под конвоем нордэна спокойно заняла свое место на скамье подсудимых и невозмутимо поднялась, когда суд этого потребовал. Маг, уверенный, что она останется гордо сидеть, почувствовал некоторое облегчение.

  За неполный месяц, прошедший с момента их последней встречи, Дэмонра успела еще больше похудеть и побледнеть, а также обзавестись сединой на висках, ее нисколько не красившей. С прошлой весны нордэна постарела лет на десять. И, как Наклзу хотелось верить, повзрослела хотя бы года на три. Пора ей было расстаться с романтически-идиотическим представлением о непогрешимой стране и вьюге, которая всех примирит под звон колоколов, предварительно выдав своим адептам индульгенцию на самые неожиданные случаи жизни.

  Дэмонра без любопытства смотрела на пришедших людей, частью ее любивших, частью ненавидевших, и в большинстве - пришедших поглазеть на интересный спектакль с непредсказуемым финалом. Вариативность концовки лежала где-то в интервале между пожизненной каторгой и пулей, счет за которую выслали бы ее дальним родственникам. Она, конечно, понимала это лучше всех.

  С другой стороны, ей немыслимо повезло, что она уволилась из армии после своей последней беседы с кесарем. В противном случае ее бы судил трибунал, без свидетелей, журналистов и за взятку купивших себе место на процессе магов. Там финал оказался бы еще более предсказуем и печален. Хотя на кесарском трибунале, конечно, не устроили бы цирка с раскаленными мечами и нордэнской истиной последней инстанции. В десять минут бы к стенке поставили.

  Было любопытно, как на сей раз Архипелаг обосновал бы свое желание вмешаться. И как "прямая воля богов" соотносилась с довольно беспорядочной жизнью женщины, обвиненной в расправе над гражданским населением. Наклз никогда в серьез не задумался о мере и глубине ее веры, но нордэна совершенно точно не отличалась особенной религиозностью. Впрочем, он подозревал, что в голове Дэмонры существовало нечто вроде Генерального штаба, которому требовалось не столько возносить молитвы и курить фимиам, сколько четко и по делу докладывать обстановку, а по возможности ее исправлять подручными средствами. Иными словами, такая же смешная путаница, как и все прочие ее мысли и идеи.