Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 349

  Маг, передернув плечами, спустился по ступенькам и побрел к калитке. Он не знал, что хочет увидеть за ней. Но увидеть там жену и дочь он хотел меньше всего. Калитка, при попытке ее открыть, надсадно заскрипела. Позавчера он лично привел ее в порядок, не могла она так скрипеть.

  Чувствуя нехорошее, маг выглянул за забор.

  Ночь. Полянка. Несколько отдельно стоящих деревьев. Черная - чернее неба - кромка леса от края до края. Легкий туман у самой травы. После медблоков, перемазанных кровью от плинтусов до потолков - ничего страшного в пустынном ночном пейзаже не было и быть не могло.

  - Бочка! - позвал маг.

  Пони не откликнулась.

  - Бочка! Бочонок, иди сюда.

  Тишина. Маг, поплотнее запахнувшись в халат, вышел за калитку. Сделал несколько шагов по мокрой от ночной росы и холодной как лед траве. Огляделся. Дом стоял без единого огонька, как мертвый. Только по крыше скользило бледное пламя луны. Облака плыли в черном небе очень быстро, то закрывая единственный источник света, то снова позволяя белым лучам вынырнуть из клубящейся мути.

  При таком неровном освещении и думать было нечего, чтобы что-то разглядеть вдалеке. Но маг и не разглядел - он услышал. Тихий звук, нехарактерный для ночной природы. Где-то впереди, в тени деревьев, скрипела веревка. Как будто что-то тяжелое раскачивалось.

  Скрип веревки вызывал у Койанисса одну-единственную ассоциацию. Белая фата и громкий смех Элейны в пустом доме. "Делай, что собирался, только быстро".

  Мага передернуло, на этот раз уже не от холода.

  "Ну хорошо. Положим, реалистичность моих кошмаров прогрессирует. Положим, да, я схожу с ума. Но сейчас я пойду на звук, увижу там все, что должен - Элейну на ветке, наверное, и меня выбросит. Я просто проснусь в постели, и все. Просто проснусь - и выпью таблетки".

  Сон делался чем дальше, тем хуже. Пора было заканчивать. Маг не испытывал ни малейшего любопытства на предмет того, что же висит и поскрипывает там, в тени, но быстро пошел на звук. Если нельзя выйти из кошмара, следовало как можно скорее встретить его концовку.

  Койанисс был готов ко всему - от повесившихся жен и дочери до какой-нибудь твари из Мглы, ласково улыбающейся ему четырьмя рядами человеческих зубов - но все равно оторопел, увидев источник шума. Скрипела не веревка, это поводья поскрипывали. На поводьях, задрав оскаленную морду к небу, висела Бочка. Вернее, висели только голова и шея, а тело лежало на земле, и ноги казались необыкновенно длинными. Бочка выглядела тощей, как скелет. Маг узнал ее исключительно по заплетенной в косички белой гриве, спускавшейся до земли. Больше у этого обтянутого шкурой конского костяка ничего общего с толстенькой маленькой лошадкой не нашлось бы.

  Вся трава вокруг дерева была объедена. Привязанная лошадка просто умерла от голода, когда есть ей стало нечего, а упасть на землю целиком ей помешали намотавшиеся на ветку поводья. Потрясенный Койанисс смотрел на запрокинутую морду и тусклый глаз, повернутый в его сторону и слабо поблескивающий в лунном свете. На черную дорожку от слез под ним.

  "Маргери бы никогда не забыла ее покормить..."

  "Лошадь и не может умереть от голода за одну ночь".

  "Маргери ездила на ней вчера - я сам это слышал..."

  "Она мертва минимум неделю".

  "Кто - она?"

  "А ты подумай хорошо, кто здесь мертв уже неделю..."

  Койанисс не помнил, ни как вернулся в дом, ни как поднялся в комнату.

  О ночных приключениях утром ему напомнила только земля и трава на простыни, да Элейна, закатившая по этому поводу страшный скандал.

  "Грязь, грязь... Не должно быть грязи, мы хорошие подданные Его Величества, мы должны быть безупречны, только тогда нас не тронут", - как в бреду бормотала жена, лихорадочно стягивая с кровати простынь и комкая ее в руках. Койанисс, уже выслушавший все, что Элейна думала о безумцах, ночью бродящих по дому и окрестностям, стоял у окна и боролся с сильнейшим желанием закурить. У Элейны имелась аллергия на табачный дым, и жена уже была на взводе, как пружина.

  - Послушай, я сам все застираю. Незачем так нервничать...

  Элейна подняла на мужа какой-то нечеловечески тяжелый взгляд:

  - Они тоже говорили, что нервничать не нужно, - это она произнесла тихо, спокойно и очень внятно. Ослышаться просто не представлялось возможным.

  - Они? - опешил Койанисс, чувствуя что-то очень недоброе.

  - По командировкам езди чаще! Пока тебя не было, к нам трое приходили.

  Маг понял, что сейчас сорвется на крик вслед за женой. Но Маргери не следовало слышать, как взрослые ссорятся.

  - Кто "они"? Скажи ясно.

  - Два жандарма и дед, конечно.

  - Я здесь был, когда они приехали. Я их спровадил. Они не говорили с тобой, Элейн, очнись! Я их близко к вам не подпустил.

  - Ты уверен?

  Маг быстро прокрутил в голове это воспоминание. Четкое, стройное, логичное, вряд ли бывшее бредом его сознания.

  - Да, родная, я совершенно в этом уверен. К тому же, ты же тут, с Маргери, со мной...

  - А в этом ты тоже уверен? - усмехнулась Элейна и, прижав к себе простынь, вышла из спальни.

  Койанисс привалился спиной к подоконнику и закрыл глаза, перебирая события последней недели. Все выглядело нормальным. Все логические сцепки на месте. Никаких нестыковок, никаких провалов - ровным счетом ничего.

  Только проклятые розы и отрывной календарь.

  Терять было уже практически нечего.

  Когда маг спустился вниз, Элейна с остервенением полоскала простынь в жестяном тазу. Под ее руками кипела пена. Золотые волосы сбились на бок, лицо раскраснелось, губа зло закушена.

  - Я хотел тебя спросить... Милая, зачем ты посадила зимние розы?

  - Что? - Элейна подняла на мужа глаза. - Койанисс. Койанисс, проснись, ты уже ничего не понимаешь.

  - Нет, не понимаю, - легко сдался маг. - Зачем ты их посадила?

  - Да какие к бесам розы?! - заорала Элейна, поднимаясь и отшвыривая мокрую простынь. Та громко чавкнула о пол. - Там шиповник в саду, да посмотри же ты, там шиповник, там всю жизнь рос шиповник и сейчас растет шиповник!

  Койанисс сел у стены, обхватил себя за плечи и крепко зажмурился, чтобы не заплакать. Хорошо было то, что с Эленой и Маргери все оказалось в порядке. Плохо было то, что с ним все оказалось кончено.

  Он все отчетливее ощущал в воздухе какой-то горьковатый привкус. Скорее всего, так выглядело подступающее безумие.

  - Койанисс, - уже тише и ласковее сказала Элейна, опускаясь рядом. - Давай я его срежу? Ну его к бесам, этот шиповник, если он так тебе жить мешает...

  - Мне ничего не мешает. Все хорошо, я просто не выспался, - не поднимая ресниц, соврал маг. Лгать, глядя Элейне в глаза, он скверно умел и совсем не любил. - Наверное, я устал.

  - Когда ты возвращаешься?

  "Я не помню. Я просто не помню..."

  - Через неделю.

  - Хорошо, значит, еще семь дней ты можешь спокойно спать. Но не пугай больше никого своими ночными блужданиями.

  "Куда они исчезают ночами?"

  "Почему ты уверен, что они исчезают ночами, а не ты сам?"

  Койанисс по-собачьи затряс головой, как будто надеясь хоть так вышвырнуть оттуда панические мысли.

  Вот именно - почему он уверен? Он уже ни в чем уверен не был.

  День закончился спокойно и мирно, почти идиллически. Элейна, заставившая его принять таблетки, держалась необыкновенно нежно и предупредительно. Убедившись, что он не собирается молоть чушь и шарахаться от стен, она позвала Маргери. Они поиграли втроем и разыскали ежика, удравшего в сад. Милый семейный ужин, милый разговор ни о чем. "Я пойду уложу Маргери", - сообщила Элейна, поднимаясь из-за стола, за которым вышивала остаток вечера.

  Дочь, недовольно сморщив носик, сползла с коленей Койанисса и пошла к себе. Маг молча проследил, как его девочки скрылись за дверью. Еще минут с десять созерцал белый прямоугольник с нарисованными по краям цветами, а потом поднялся к себе.