Кукла колдуна (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 46

— Я спросил, что за чушь ты несешь? Что еще за ерунда засела в твоей маленькой глупой фейской головке?!

— Это не ерунда, Дайрен. Как ты представляешь нашу жизнь? — спросила и резко сжала зубы, чувствуя, что закипаю. — Может, поженимся, обзаведемся детишками? Поголовно мальчиками, которые будут от рождения и рыцарями мрака, и феями по крови. Поселимся возле Сумеречного крыла, поближе к царице. Она ведь не отпустит тебя, так? Своего верного слугу и любовника. Но это ничего. Я буду ждать тебя после нее, встречать с распростёртыми объятиями и всегда улыбаться. До тех пор, пока о нас не узнают. И не убьют и меня, и всех наших распрекрасных наполовину фейских детишек!

Под конец речи я резко встала с постели и подошла к окну. Дайрен напряжённо молчал. Молчал, потому что знал, что я права.

— Все может быть совсем не так, — проговорил он после тяжелой паузы. Но я была уверена, что ничего хорошего он не скажет. Не предложит альтернативы, которая бы всех устроила. Ее просто нет. Кто-то в этой истории рано или поздно умрет.

— А как? — тихо спросила, оборачиваясь. Заглянула ему в глаза с какой-то горькой надеждой.

"Вот сейчас переубеди меня! Пожалуйста…"

Но Дайрен молчал. Только не сводил с меня напряжённого взгляда, словно зверь, загнанный вьюгой в темную, пустую пещеру. Злой, ощетинившийся острыми клыками, зверь, готовый за секунду разорвать врага на куски, но не способный ничего противопоставить стихии.

— Я попрошу у Элеандоры отставки, — проговорил он сухо. — Мы уедем подальше от столицы. От Сумеречного крыла. Ни одна фурия не узнает о тебе.

Я грустно улыбнулась.

— Отставки? — переспросила тихо. — Кому-нибудь из вас хоть раз давали отставку?

Дайрен стиснул зубы.

— Мне — даст, — прорычал в ответ.

Я закрыла глаза.

— Хорошо. Предположим, ты прав. И станешь первым, кто смог оставить пожизненную службу. Предположим, я забуду, что мой брат погибает в стенах царского дворца, и просто уеду с тобой. Но неужели никого не заинтересует вопрос: почему первый рыцарь мрака сбежал с какой-то девчонкой? Неужели никто не станет искать тебя? Не поинтересуется, что произошло? Пусть не сразу, а даже через десять лет, ты можешь обещать мне, что никто из рыцарей и фурий не явится в наш новый дом и не увидит, как бегают по траве мальчики, которые должны были стать следующими рыцарями мрака?

Дайрен снова молчал, и с каждым мгновением взгляд его становился все более жёстким.

— Ты можешь обещать мне, что наших детей не заберут, как забрали когда-то тебя? Ты можешь обещать, что их не убьют, как убьют Кэльфиана?

— Мы можем не заводить детей, — проговорил мужчина и встал с постели, держась рукой за повязку на животе.

На миг мне захотелось забрать все слова обратно. Просто подойти к нему и обнять. Уткнуться лицом в горячую грудь. Вдыхать его запах, как лекарство, лишающее мыслей.

Дайрен сжал губы, мрачно приближаясь ко мне.

— Все это можно решить, — убеждал он.

Подошёл вплотную, так, что рассветные лучи придали его загорелой коже янтарный оттенок.

Развернул меня к себе, сдавив пальцами плечи.

— Я все решу. Тебе не нужно будет беспокоиться ни о чем…

Стальной голос неожиданно завибрировал, становясь бархатным и густым, как горячий шоколад. Он обволакивал меня, как и тепло его тела. Подчинял, незаметно проникая глубоко-глубоко.

Ладони скользнули вверх, обхватив мое лицо. Я зажмурилась, наслаждаясь сладким жаром, зудящим под кожей там, где касались его пальцы.

— Это было бы прекрасно, Дайрен, — прошептала я, тая от крошечных, ласковых поцелуев на щеках, в уголках губ.

Мой рыцарь редко был вот таким. Беспричинно нежным. Ласковым без сексуального подтекста. А, может, и никогда таким не был.

— Осталось лишь одно маленькое "но", — продолжала я, не открывая глаз. А Дайрен слушал, не перебивая. — Сможешь ли ты забрать вместе с нами Кэльфиана?

Мужчина замер и, кажется, даже перестал дышать. Чуть отодвинул меня от себя, заставив взглянуть себе в глаза.

Голубые радужки обожгли дождливой серостью.

— Это невозможно, — ответил он помертвевшим голосом. Потому что чувствовал: для меня это перечеркивает все.

— Тогда ты понимаешь, что я отвечу, правда ведь?

Молчание. Тихое, когда слышен только стук сердца. Тяжелое, потому что от него хочется кричать.

— Нет, не понимаю, — вопреки логике, покачал он головой, медленно заводясь. — Что ты собралась делать? Я все равно не отпущу тебя.

— Все могло бы быть иначе, Дайрен. Наверно, могло быть, — продолжала я размышлять, отбрасывая волосы с его лба.

Уже давно высохли. Снова мягкие, как ночные облака.

— Если бы я не была феей, ты не был рыцарем. А мой брат не был последним феем, которого ты поймал.

Мужчина вздрогнул, но ничего не сказал. Ждал, что я начну ругать его, злиться, кричать. Обвинять во всех грехах и смерти всего моего народа.

Но я не собиралась этого делать. Просто потому что не считала его виноватым. Это все равно, что осуждать того маленького четырехлетнего мальчика за то, что его забрали из семьи и изуродовали фуриянской магией.

— Я не злюсь, Дайрен, — проговорила на этот раз с грустью. Провела рукой по его щеке и последний раз посмотрела в кристально-голубые глаза. — Но и остаться с тобой не смогу никогда.

— Что ты… — прошептал он, крепче сжимая меня руками. — Нет!..

Черные зрачки заполнили радужку, затопили топазовые озера, когда вокруг меня образовалось легкое розоватое облако. И в следующий момент я почувствовала, как сияние фей впервые унесло меня через пространство.

Дайрен был в ужасе. Не знал, что делать. Не понимал, как такое могло произойти.

Как только Арилейна исчезла, его мир будто начал трескаться на сотни и тысячи острых осколков. И каждый из них врезался в тело, резал кожу, глаза, застревал в легких. Хотелось кашлять до крови, выплевывая из себя эту боль. Это бессилие.

Впервые рыцарь мрака не знал, что делать. Мысли отчаянно прыгали между висками, путаясь, обрываясь, не давая принять решение.

Нужно было успокоиться. Взять себя в руки. Только тогда у него будет шанс найти ее.

Дайрен медленно закрыл глаза и вздохнул. Перед глазами вспыхнуло лицо девушки. Его феи.

Длинные стеклянно-белые волосы, казавшиеся золотыми при свете солнца, а от блеска свечей приобретающие оттенок розового жемчуга. Прекрасные, мягкие, как шелк, когда пропускаешь их сквозь пальцы. Наматываешь на кулак и тянешь на себя.

Он ненавидел ее волосы. Серебряную паутину стекла. Ненавидел ямочки на щеках, когда она улыбалась. Ненавидел магические, дождливо-серые глаза, утягивающие на дно тем самым мраком, которого в Арилейне не было. В нем — было, а в ней — нет.

Он ненавидел ее за это все. И каждый раз, когда она смотрела на него, вздрагивал от странного ощущения, будто огонь изнутри облизывает ребра. Сжигает его, опьяняет, подчиняет. А стоило прикоснуться…

Окончательно сводит с ума. Словно мальчишку. Простого человека.

Она единственная делала его живым. Заставляла вспоминать эмоции, которых не было в сердце больше двадцати лет. Он ненавидел ее, потому что любил. Потому что из-за нее чувствовал то, что чувствовать не мог. И задыхался. Еще сильнее хотелось разодрать ногтями кожу на шее, лишь бы лишиться мерзкой тату скорпиона на шее, лишь бы полнее ощутить свое помешательство. Всем телом, кровью, костями. Ощутить ее.

Но теперь это было невозможно. Она ушла.

Дайрен открыл глаза. Стоило немного прийти в себя, как в голове начали вспыхивать воспоминания. Картинки его собственной глупости.

Как он зашел в ее комнату однажды, когда она спала. И не стал будить. Просто смотрел несколько десятков минут, как дрожат во сне ее ресницы и не мог понять, какого мрака он тут делает. А потом взгляд упал на раскрытую книгу, в которой так подробно описывалось истребление фей.

В то время он не задумывался о том, почему ей так интересна эта история. Теперь же все вставало на свои места.