Повасарис. Черные лисы (СИ) - Гладышева Кристина - Страница 60

Первый этаж был занят холлом и большой общей столовой, где собиралась вся семья и званые гости. Кухня и комнаты помощников располагались сразу за дверью, сделанной под стать интерьеру столовой, оформленной в насыщенном зеленом цвете. Дверь была отделана такими же бамбуковыми обоями, как и стены залы. Благодаря чему, вход в служебные помещения был «скрыт» от чужаков и бросался в глаза лишь тогда, когда миссис Анджи – наша повариха, заходила через него, чтобы накрыть на стол.

На втором этаже, по левую сторону от лестницы были расположены жилые комнаты, предназначенные для членов рода. Справа же были гостевые покои и малая библиотека.

Третий этаж был «кабинетной» зоной. На нем располагалось библиотечное хранилище рода, кабинет бабушки, в котором было смежное помещение – личная приемная комната мамы, в которой она принимала важных деловых гостей. Так же на этаже была небольшая домашняя оранжерея.

Меня озадачило то, что дедушка не вышел нас встречать, но оказалось, он просто отсутствовал. А вот мама, наоборот, планировала завтра с утра появиться в поместье, правда, всего на день. Об этом нам сообщила бабушка.

Кушать не хотелось, поэтому обед я решила пропустить, а вот принять горячую ванну с ароматными маслами, было жизненно необходимо.

Перед отбытием в свой кабинет, бабушка поворчала по поводу моего легкого одеяния, но я и сама была с ней согласна.

Поднявшись на второй этаж, я впорхнула в свои покои, оформленные в куда менее строгом стиле, чем холл и столовая: флоковые обои голубого цвета, с цветочным декором и паркет насыщенного медового оттенка, придавали помещению ярких моментов, отчего моя комната считалась самой «живой» из всех в доме.

У стены стояла двуспальная кровать с балдахином и шелковым постельным бельем, напротив нее туалетный столик с танкеткой, обитой мягким материалом. В комнате было два высоких окна, на данный момент зашторенных тюлью светло-голубого, почти белого цвета, благодаря чему, в ней всегда было светло. Днем – от солнца, а ночью – от обволакивающего лунного света, заливающего всю комнату. Но так, как я не могла заснуть при таком освещении, приходилось на ночь задергивать шторы

Между левой стеной и окном стоял неширокий книжный шкаф, почти одного со мной роста, а правее размещался узкий диван с подушками в виде четырехконечных звезд.

Никаких статуй в моей комнате не было, их любил только Талин, он же и затребовал разместить их у себя в комнате. У меня же было только три картины: одна большая с изображением водопада, на стене, напротив кровати, и две маленьких, размещенных между окнами, на них были изображены лесные поляны и горы.

Возле кровати была расположена дверь в ванную комнату, из которой так же можно было попасть в гардеробную. Гостиной в моих покоях не было, так как мне она была ни к чему.

Набрав полную ванну горячей воды и налив туда абрикосового масла, я с огромным удовольствием плюхнулась в живительный источник тепла и энергии. Заболеть, из-за собственной глупости не хотелось, так что мне нужно было, как следует прогреться.

В ванной комнате я провела больше часа и это только купание, а еще нужно было вернуть себе надлежащий вид. Сегодня нам предстоял ужин с постоянным клиентом семьи. Благо прием не требовал от нас никакого официоза, так как гость для нас был уже сродни дальнему родственнику.

Подсушив волосы полотенцем, я прочитала нараспев заклинание, которое давалось мне уже гораздо легче. Посмотрев в круглое зеркало, с серебряной оправой, осталась довольна шелковистыми волнами волос и энергично потопала в смежную комнату – гардеробную.

Пока я пыталась выбрать платье, у меня уже начала болеть голова. Поэтому плюнув, просто взяла первое попавшееся.

Облачилась я в одно из любимых: верх, которого был сделан наподобие блузы сиреневого цвета, с рукавами, плотно облегающими руку до самой ладони и манжетами-фонариками, сплетенными из белого кружева. Платье имело воротник-стойку и волнистые вертикальные оборки вдоль всей длины, начиная от уровня плеч и заканчивая талией, на которой был широкий белый пояс с аккуратным выглаженным бантом сиреневого цвета посередине, дальше «блуза» переходила в кружевную белую юбку формы – рыбий хвост и заканчивалась на уровне каблука-шпильки туфель с закрытым носом.

Волосы я решила не трогать, волны, приобретенные, благодаря заклинанию, были такими же невесомыми, как и вид самого платья, так что очень сочетались. Дело оставалось за малым – украшения: вдев в уши сережки капельки с цепочками-висюльками и родовое кольцо, я посчитала, что этого достаточно. Никогда не любила большого количества побрякушек на теле.

Времени до ужина у меня было еще предостаточно, поэтому аккуратно усевшись в мягкое кресло, по форме чем-то напоминающее кекс, с впадинкой посередине, принялась читать учебник по «Зельеварению».

Так я и просидела за книгой до самого ужина, пока Саяна – одна из близняшек-горничных, не постучала ко мне в покои и не оповестила, что через двадцать минут прибудет гость.

Через десять минут, я не торопясь спустилась в холл, где уже собрались все члены семьи, такие же нарядные, как и я сама.

На Цесси как всегда было много украшений, но не было родового кольца, так как оно преподносилось главой рода на двадцатый день рождения.

Спустя пару минут домоправительница известила о прибытии экипажа гостя. Им был еще достаточно молодой демон – Шеран Унор: статный мужчина, которому было около двадцати семи лет, невысокий и коренастый, отчего рубашка на его теле всегда была натянута чуть больше положенного, но этого уверенного в себе демона этот нюанс точно не волновал.

Взглянув на заалевшую Цессилу, я только ухмыльнулась.

Мистер Унор давно не скрывает своего к ней отношения, так же, как намерения на ней жениться. Но для того чтобы объявить о помолвке, нужно дождаться двадцатилетия Цесси.

У кицунэ есть свои законы. Один из них гласит: что с кицунэ, не достигшей двадцати лет, не может быть проведен обряд помолвки. Исключением может быть только тот случай, если духи подтвердят, что девушка является полностью совместимой со своим женихом. В простонародье это называется «истинная пара». Но это очень редкий случай, за последние пятьдесят лет под это описание попали лишь Талин и Адора, которым разрешили объявить о помолвке еще в семнадцатилетнем возрасте.

После случая с Адорой, наш род и семья Доранов начали относиться к понятию «полной совместимости» с долей скепсиса и иронии.

Выходить замуж у нас, в отличие от людей, разрешалось не в восемнадцать лет, а только в двадцать один. Старейшины объясняли это так: чем старше будут будущие супруги, тем меньше шанс, что через пару лет они проведут обряд «расцепки». У людей это называлось «разводом». Наша раса и раса демонов разводов не одобряли. И если демонам в таком случае было достаточно провести обряд, лишающий магических браслетов и соответственно брачных обязательств. То у нас все было сложнее. Брачный рисунок был так же, как и демонские браслеты магическим, но в отличие от второго, он не выводился магией. Только раскаленным железом. Представили себе «райское наслаждение», которое испытывают разводящиеся? Вот и я представлять не горю желанием. Но иного выхода нет. Старейшины говорят, что так духи наказывают кицунэ за непостоянство. Жуткое, скажу я вам, наказание. Кровавое месиво, остающееся на руках нерадивых супружников, через месяца два превращается в жуткие шрамы, и только когда они затянутся (а регенерация у нас далеко не демонская), можно проводить повторный обряд, но уже с другой парой. Молясь, чтобы духи приняли такой союз.

Сам обряд бракосочетания не был похож на человеческие свадьбы. Проводился он в храме, среди будущих мужа и жены, и их родителей. После обмена клятвами и смешения крови, на руках – от самого плеча и по фаланг безымянного пальца левой руки проявлялся брачный рисунок. На плече всегда выводился герб семьи, в которой теперь будут состоять молодожены, сама рука и кисть имели индивидуальный рисунок пары, а палец оплетала серебряная вязь с руной на лицевой стороне. У всех эта руна была разная: у огненных – сгусток пламени, у воздушников – круглая сфера с вихрем, заточенным внутри, у черно-бурых кицунэ – кристалл, а у водников – ракушка.