Boy meets Madness (СИ) - "Cherry Healer" - Страница 60

― Ты не меняешься, ― хмыкает Тэхён и уже куда искреннее улыбается.

― Братик, ну зачем ты так? ― спрашивает девушка то, что так давно хотела услышать лично, а не просто с чьего-то пересказа, статей газет и телевизионных репортажей. Бо Ра хотела услышать это от него и окончательно поверить, что это всё ― все события этих пяти лет не просто её кошмар.

― Зависть, обида, ревность… ― стал перечислять Тэ, ― одиночество, в конце концов. Много причин.

― Одиночество! ― вскрикивает девушка, вскакивая. ― Ты не был один! Они были у тебя, а ты их убил. Одинок ты сейчас, сидя здесь!

― Но ты же пришла…

― В первый и последний раз, ― зло бурчит сестра и снова садится. ― Если и свидимся ещё, то только после твоего освобождения и только тогда, когда ты признаешь вину.

― Да, я виновен. Я ведь никогда это не отрицал, ― обиженно фыркнул парень.

― Ты признался, но не раскаялся. Это разные вещи!

― Тогда мне тоже есть в чём тебя упрекнуть, Бо Ра! ― парень откинулся на спинку стула. У него ещё был козырь в рукаве. Тот факт, который сестра не сможет опровергнуть. То, что когда-то послужило спусковым крючком всего этого безумия трёхгодичной давности. ― Почему ты даже на мои «похороны» не приехала? Зато стоило откинуться Гуку, как ты тут как тут! Да, он тебе нравился ― я это знал, но я же твой брат! Могла хотя бы появиться! Проронить одну слезу по мне! Неужели я был того не достоин?! Тогда ещё, когда не убил никого, ― парень поднял руку, опережая слова сестры, которая норовилась что-то сказать, ― отчима я не считаю. Думаю, ты поймёшь, если я никогда не раскаюсь в том, что избавил нашу семью от этого изверга. Но ребята… тогда я ещё никого не тронул. Я всё ещё оставался твоим братом!

Закончив такую яростную тираду, Тэхён и сам не заметил, как ещё в середине речи перешёл на крик, в то время, как весь предыдущий разговор вёл абсолютно спокойно. Его настолько съедала обида за предательство сестры?! Однозначно. Он просто не мог понять, как человек, которого он столько раз оттаскивал от адских врат и буквально вырывал из рук Дьявола, оказался настолько равнодушным к его, пусть фальшивой сейчас, но настолько реальной тогда, гибели.

Что же до Бо Ры, то она выслушала крики Тэ стойко и лишь по их окончанию хлюпнула носом и смахнула единичную, будто бы случайно проскользнувшую контроль её сдержанности, слезу. Девушка помолчала пару секунд, сжала покрепче кулаки на коленках и подняла голову.

―Тэ… скажи, здорова ли я? ― задала, словно совершенно неуместный вопрос она.

― Нет, ― чётко ответил парень. Что совершенно не удивляло. Он знал о Бо Ре всё, по крайней мере до того момента, как она уехала из Сеула. Каждую царапину, простуду, шрамик и перечень сделанных прививок. ― У тебя хроническая астма с самого детства.

― Ты действительно хороший братик, ― грустно улыбнулась Бо Ра, ― ты помнишь. А теперь скажи… что будет с человеком с подобным диагнозом при сильном эмоциональном потрясении.

― Приступ, ― спокойно отвечает Тэ, вспомнив сколько раз именно он усмирял болезнь сестры, всучивая ей таблетки или ингалятор. В памяти уже давно застыла эта страшная картина, когда маленькая девочка начинает задыхаться и буквально корчиться, хвататься за горло, выпучивать глаза и хрипеть. Это было страшно, но с годами становилось чем-то привычным.

― Помнишь мой самый серьёзный приступ? ― продолжала как ни в чём не бывало спрашивать Бо Ра, кажущиеся совершенно не относящимися к делу, вопросы.

― Тебе было десять, ― напряг память Ким, ― этот козёл впервые попытался тебя домогаться, попутно избивая. Помню. Я не мог успокоить тебя несколько часов. Приступы повторялись от малейшего шороха. Тебе было так страшно, что организм действовал раньше мозга. У меня тогда даже сложилось впечатление, что ты настолько перепугалась, что теперь благодаря удушью питаешься убить себя, лишь бы снова не пережить подобного.

― Девять дней.

― Что?

― Девять дней мне пришлось пролежать в клинике с постоянными приступами после известия о том, что ты погиб, ― глотает последние буквы предложения девушка, уже не в силах сдерживать слёз. ― Брат… я думала, что умру. Прямо там. Вместе с тобой. Так плохо мне ещё никогда не было.

― Бо Ра… ты… ― испуг и понимание одновременно поразили сознание Кима

― Я просто не могла приехать, ― качнула головой девушка. ― Сначала потому, что меня откачивали несколько раз за день, а уже позже… просто от того, что боялась, что если увижу гроб, могилу и твоё имя на плите, то просто умру на мете, потому что приступ, который бы накрыл меня на кладбище, остановить не удалось бы никому.

― Но Чонгук… ― промямлил парень, всё ещё не веря в услышанное. Его возможная смерть так сильно шокировала сестру, что та буквально чуть не отправилась следом за ним.

― Я любила его, но тебя я любила больше, ― девушка закрывает лицо руками. ― Прошло несколько месяцев, я успокоилась, смирилась. К тому же… я просто обязана была хотя бы раз побывать на том кладбище. Ты ведь тоже был там, верно?

― Да, ― кивает он. ― Но ушёл сразу после того, как увидел тебя, стоящей возле его могилы. Мне стало больно. Я почувствовал себя преданным.

― Тогда тебе стоило понаблюдать на десять минут дольше, ― хмыкает Бо Ра и снова смотрит на брата, опять собравшись с духом. ― Я плакала по Гуку — это правда, но я держалась. Но… когда после его могилы я подошла к твоей, Тэ… меня нашли там через три часа без сознания на земле. Я проревела возле твоей могилы несколько часов, идиотина ты такая!

Со встречи с посетителем Тэхён шёл молча. На все вопросы конвоира, который был тем же, что и отвёл его туда и слышал периодические крики, парень молчал. Он шёл будто на автопилоте и думал о чём-то своём. Он ещё будет долго думать. Ну, относительно долго. Ровно до того момента, как не осознает всё, как не сделает вывод и не придёт к остаточному решению.

― Что же я, мать твою, наделал…

Последние слова, сказанные вслух Тэхёном не услышит никто, ведь все остальные его соседи по камере будут на встречах с родственниками, на прогулке, да где-угодно, но не в пустой, что бывает кране редко, камере. Он произнесёт это вслух, а затем возьмёт ручку и листок. Напишет письмо, смочив его горькими слезами и разворотит все четыре койки, чтобы соорудить не самое хитрое приспособление. Удавку.

Он пойдёт на это осознанно и без сомнений. Сделает шаг со стула и даже не попытается особо сопротивляться, когда ткань, связанная в тугую косу, передавит шею и лишит кислороду путь к лёгким. Он не будет кричать или пытаться оттащить петлю, глотнув целебный воздух. Он лишь пару раз содрогнётся и тихо уйдёт, лишившись последней капли кислорода в груди. Кислорода, которого так не хватало его сестре, когда та задыхалась, оплакивая его смерть. Слёзы она все уже пролила, на этот раз их просто не должно хватить. Он не позволит. Иначе просто не простит себя, а значит ― она будет наконец в безопасности. От отчима, мира и его… своего брата, наконец-то раскаявшегося и принявшего свою судьбу, которую он сам себе уготовил ещё пять лет назад.