Борьба или бегство (СИ) - Уманский Виктор Александрович - Страница 13

* * *

Постоянное нервное напряжение, похоже, было частью Надиной личности. Она оказалась помешана на чистоте и гигиене. То, как часто и тщательно она мыла руки, не слишком бросалось в глаза, но вот мытьё посуды уже составляло серьёзную проблему. Каждая тарелка отбирала минуты по четыре: Надя, казалось, старалась отмыть её до полного исчезновения из этой вселенной. С тоской смотря, как она по десятому разу наносит средство на зеркально чистую поверхность, я просто целовал её в затылок и мягко оттеснял от раковины.

Начало сентября 2013-го подарило нам довольно прохладную субботу. На улицу идти не хотелось, потому решено было смешать коктейли, а потом вместе забраться в горячую ванну. Первое, что было необходимо - стаканы! В раковине царили ад и погибель, а после пары неудачных попыток я решил больше не подпускать Надю к мытью посуды, поэтому отправился на этот бой сам. Надя же вызвалась почистить ванну. Под музыку в наушниках намывая посуду и выставляя её на стол, я отдался своим мыслям и на время забыл обо всём. Лишь спустя минут двадцать я вышел в комнату, рассчитывая найти Надю там, но в комнате было пусто. Открыв дверь в ванную, я моментально закашлялся. Надя в облаке из порошковой пыли натирала белоснежную ванну щёткой, с усилием орудуя двумя руками. Лицо её было красным и выражало мучение вперемешку с упорством. Пора было вмешаться.

* * *

Совместные трапезы вызывали у меня печаль количеством переведённой еды: стоило Наде заметить на еде соринку размером в нанометр, как она вырезала вокруг неё десятисантиметровый кусок и отправляла его в мусор. Я старался не вступать в споры на эти темы, чтобы самому не погрязнуть в бытовухе, однако же вовсе не замечать подобное было невозможно.

Надя не могла просто запереть дверь - ей нужно было обязательно дёрнуть ручку, чтобы проверить, что дверь заперта. Вначале я просто смеялся над этим, и она в той или иной степени поддерживала мои шутки, но в один прекрасный день я решил настоять на том, чтобы эта проверка была пропущена - в конце концов, покидали мы мою квартиру. Когда она повернула ключ в замке, я мягко взял её руки в свои и улыбнулся:

- Давай теперь просто пойдём.

То, что произошло дальше, стало для меня полной неожиданностью. Вначале Надя просто заволновалась, сказав: «Давай всё-таки проверим», но когда я продолжил стоять на своём, она едва не разрыдалась.

- Там твой подарок!

- О чём ты?

- Картина.

Я подарил Наде картину с лошадьми, которая теперь стояла у изголовья нашей кровати.

- Ну и что?

- Я боюсь за них.

- Дорогая, мне тоже нравятся лошадки. Но это всего лишь картина. И дверь закрыта, ты только что сама её заперла.

- Я просто проверю.

Я молча отпустил её руки. Она дёрнула ручку, успокоилась и обняла меня:

- Прости меня, пожалуйста.

- Да я и не обижался...

Меня до глубины души поразило Надино поведение. До сих пор я не придавал большого значения её чрезмерной внимательности к некоторым вещам, но игнорировать подобное было невозможно.

* * *

Несмотря на тревожность Нади и её внешнюю хрупкость, она определённо обладала сильным и упрямым характером. Это ярко проявилось в одиннадцатом классе, незадолго до того как мы начали встречаться. Именно тогда ребром встал вопрос выбора специальности, и коса «родительской заботы» Галины внезапно нашла на камень. Галина хотела, чтобы Надя пошла учиться на финансиста, а Надю интересовало рисование. Галина приводила доводы: «посмотри, кто приносит деньги в семью», «рисованием ты сможешь заниматься потом, как хобби», «ты хочешь быть содержанкой у богатого мужика или иметь нормальную профессию?». Под раздачу попал Юрий, которого Галина приводила как пример художника-неудачника, сидящего на шее у самоотверженной жены. Она увещевала: на какие деньги Надя будет снимать квартиру, покупать еду, путешествовать? Ведь родители не собираются вечно быть спонсорами. Она плакала, говоря, что желает Наде лучшей жизни, и упрашивала прислушаться к её совету.

Давление продолжалось месяцами. Юрий не пытался вмешаться, обыкновенно слушая доводы жены с опущенным взглядом. Надя отмалчивалась, но начала готовиться к поступлению на кафедру рисунка и живописи в Политех[4]. Летом, как раз перед путешествием в Карпаты, она более-менее успешно сдала ЕГЭ и внутренние экзамены. Для поступления на рисунок и живопись баллов не хватило, зато хватило на промышленный дизайн - бюджетное место. Надя подала документы.

* * *

Невероятная ответственность и страх ошибиться хоть в чём-то в полной мере развернулись во время учёбы. Теперь каждый приближающийся экзамен полностью отбирал у меня Надю: она старалась выучить предмет безупречно и постоянно нервничала. Однокурсники её в то же время плевали в потолок и сохраняли шпаргалки на телефон. Конечно, многие всё же готовились по-настоящему, но никто больше не воспринимал экзамены столь болезненно серьёзно.

На втором курсе Надя начала подрабатывать фрилансом: разрабатывала логотипы, фирменный стиль, рекламные листовки... У неё были отличные способности, но нервозность и здесь не давала о себе забыть. Претензии клиентов, даже необоснованные, сильно задевали Надю, и пока очередной заказ не был сдан и оплачен, она не могла успокоиться, даже если времени на работу оставалось полным-полно.

Немало впечатлила меня покупка Надей планшета для работы. Две недели она составляла сравнительную таблицу, куда попали предложения со всего интернета.

- Хорошая моя, может, хватит убивать время на эту чепуху? Уже можно было выполнить пару заказов и купить два планшета взамен одного.

Надя обнимала меня и утыкалась мне в грудь. Я гладил её по спине и по голове, целовал мягкие волосы. Казалось, только в эти моменты она была полностью спокойна.

* * *

Удивительная метаморфоза происходила с Надей, когда она садилась рисовать. Она будто погружалась в некое подобие транса: напряжение уходило, лицо разглаживалось, движения становились лёгкими и естественными. Я любил наблюдать за ней в такие моменты. Надя то выглядела отрешённо, то слегка морщила брови, вглядываясь в какую-то деталь рисунка. Хотелось легко обнять её хрупкие плечи, укрывая от малейшего ветерка, но я не смел отвлекать её от работы.

Смотря на картины в процессе работы, я редко мог угадать конечный замысел, а если и угадывал, то результат всё равно в чём-то да расходился с моими ожиданиями. Я видел геометрические фигуры: что ж, это было так, но в итоге они образовывали лицо. Я видел комнату: комната и получалась, но в полу оказывалась дыра в самое настоящее небо. Иногда рисунок вовсе выглядел как пятно разлитой краски и случайные мазки. До последнего момента невозможно было догадаться, что получится в итоге. И лишь когда работа была закончена, я вглядывался и понимал, что это корабль с закруглённым носом и надутыми парусами несётся по тёмным облакам, подгоняемый сиреневым ветром.

* * *

В красивой сказке о любви мы с Надей были бы счастливы: её вдохновенного творчества и трогательной ранимости оказалось бы вполне достаточно. Только вот в жизни всё куда прозаичнее, и творчество составляет меньшую её часть, тогда как быт - большую. Будни наши в основном были наполнены не вдохновением и лёгкостью, а чёрной и неотступной тревогой. Нервозность Нади буквально вытягивала из меня позитив, и жизнь понемногу окрашивалась в депрессивные краски.

В начале каждой нашей встречи Надя была поглощена переживаниями, и мне приходилось расспрашивать её об очередных проблемах, а затем - долго и упорно успокаивать. Эти разговоры давались мне тяжело, но всё же нашлось кое-что, что давило гораздо сильнее.

Как и все люди, мы часто сталкивались с неопределённостью. Допустим, путешествие содержало участок, который невозможно было спланировать досконально: отсутствовали расписания автобусов или сами автобусы, предстояло на месте разбираться с транспортом или жильём. Во мне начинали ворочаться страхи, присущие мне с детства - перед риском, ненадёжностью, отсутствием комфорта. Несмотря на то что слабости были до сих пор живы, я достаточно успешно боролся с ними, не давая им прохода и не удостаивая их вниманием. Определённо, борьба эта требовала усилий, но это была необходимая цена за достойное поведение.