Сердце мертвого мира (СИ) - Субботина Айя - Страница 26

  Миэ так резко остановилась, что едва не споткнулась об собственное платье. Таремка развернулась на каблуках - деревянные подошвы противно скрипнули о камень, и дасириец покривился, точно ужаленный.

  - Династический союз? - Миэ не верила своим ушам. - С кем? Уж не с Владыкой ли Севера? Только тот, насколько мне ведомо, при жене был.

  - С тем, кто Гирамов наследник, - нехотя ответил дасириец, безуспешно пытаясь дотянуться до бурдюка, что лежал в изголовье кровати.

  - Кто в Северных землях может носить кровь Гирама? - От удивления слова ее звучали громче, чем следовало. Таремка тут же умолкла, напоровшись на рассерженный взгляд Арэна. Судя по тому, что присутствие в комнате девушки его не смущало, дасирией с какого-то дива доверял ей. Вероятно - ничуть не меньше, чем самой Миэ, и осознание такого равенства пришлось волшебнице не по душе. Но теперь разговор был не о том. Таремка без сожаления удавила в себе обиду и повторила вопрос, теперь лишь в полголоса.

  - Фьёрн, - коротко ответил дасириец.

  - Фьёрн? - зачем-то переспросила таремка. - Откуда в нем... Погоди.

  - Я сам ничего не знаю. Все эти родства на крови - не мое. Мне было велено передать только это, что в письмах - не знаю, вероятно - какие-то уговоры, предложения, на которые северян могут пристать, если согласятся.

  Таремка жестом попросила его умолкнуть. Дасириец застонал, опустился на постель.

  - Ну, чего таращишься на меня-то? - Миэ зыркнула на ничего не понимающую. Бьёри. - Помоги своему ненаглядному, а мне подумать нужно.

  Пока северянка возилась с Арэном, поил его и умащивала раны целебными бальзамами, таремка бродила от одной стены до другой, размышляя, отчего вдруг дасирийцы решили прогнуться перед северянами - дикарями и варварами, как они сами их называли. То, что Фьёрн мог быть потом Гирами по линии своего отца, таремка отвергла сразу. Но вот мать его - рхелька. Кто знает, чья дочь и внучка. Было время, когда ради укрепления шаткого мира дасирийские правители отдавали своих дочерей женами рхельским царям. Мира то не удержало, а вот кровь Гирама пошла гулять по всем просторам от самого Рхеля до Иджала. Может гадина Сария и замешана в том котле, где пара капель великой крои и есть, рассудила таремка.

  - Вероятно, Сария, - сказала вслух. - Арэн, отдай мне письма, пока наши головы еще можно спасти. Тут были рхельцы, и они что-то замышляют. А раз так, значит надобно знать, с чем садиться играть в ши-пак, а не ждать, пока противник сделает первый шаг.

  Дасириец сдался. Миэ сделалось жаль его - Арэн выглядел отвратительно, того и гляди отдаст богу душу, хоть ему хватало сил устраивать браваду. Но таремка сызмальства училась быть твердой. Отец учил, что мягкостью дела не делаются, мягкость лучше приберечь для супружнего ложа.

  По просьбе дасирийца, Бьёри передала Миэ два туба, запечатанных сургучом, и, - Миэ почувствовала то, едва свитки очутились в ее ладонях, - охранными знаками. О чем Арэн ее тут же предупредил. И, кривясь то ли от боли, то ли от того, что не сдержал клятву, сказал слова, которые развеивали чары. Миэ повторила их и тубы засветились легкой синеватой дымкой. Когда марево исчезло, таремка ловко сломала печати и достала из первого туба свернутый пергамент. Печати рода Шаам, слова, нанесенные витиеватыми мастерскими клеймами на тонкую кожу. Миэ быстро прочла первое, в голос только сказав:

  - Хоть бы великие интриганы, додумались письма северянам писать на их речи.

  Арэн, если и услышал ее слова, не взялся отвечать.

  В письме были предложения и уговоры, как и сказал дасириец. Вероятно, в случае согласия, Конунгу следовало поставить под ними свою печать, и дела были бы решены. Во втором тубе был рисунок. Искусно нарисованное родовое древо, род Гирама Великого. Этот пергамент заинтересовал Миэ куда больше первого. Она присела за стол, поерзала на неудобном стуле, прежде чем нашла удобное положение и взялась изучать ветки семейств. Так и есть, Сария и вправду носила кровь Гирама, но весьма жидкую и разбавленную. И Фьёрн тоже в какой-то степени был потомком великого дасирийского императора.

  - Арэн, ты уже знаешь, что вечером будет пиршество? - Задумчиво поинтересовалась Миэ. Она аккуратно завернула свитки, положила их обратно в тубы. Если приложить немного усилий, она вполне сможет подделать печати рода Шаам, после наложить охранные чары - и никто не приметить подмены.

  - Нет, - усталым голосом ответил дасириец. - Предлагаешь пойти и станцевать с тобой?

  Миэ улыбнулась - несмотря на свою немощность, Арэн пытался шутить и не падать духом.

  - Послушай, - таремка поднялась, подола к дасирицу и погладила его по волосам. Странно присмиревшая северянка сидела молча. - Я пока заберу эти письма, погляжу как можно сделать, чтоб сохранить твое обещание девственно чистым. Но за это ты должен кое-что пообещать мне.

  Арэн приоткрыл глаза - сон отчаянно тянул его в сладкую негу, но дасирец пытался выслушать Миэ.

  - Ты никому не станешь говорить про свои послания. До тех пор, пока мы не узнаем, чего ради рхельцы пожаловали в эту студеную глухомань, и отчего им нерадостно соседство дасирийца и таремки. А уж после - поглядим, куда ветер дует.

  Она не была до конца уверена, что верно истолковала его неясный кивок, но не решилась переспрашивать Чем скорее Арэн встанет на ноги, тем быстрее они покинут Артум. Миэ почти не сомневалась, что за те ни, пока они марались кровью шарашей и бродили непроглядными горными тропами, в Эзершат пришел ветер перемен. И от того ветра несло раздором.

  Таремка вышла и, тем же путем вернулась в комнату, вновь спрятав себя под пологом невидимости. По пути она несколько раз останавливалась, трогала стены, прижимала камни, которые, как ей казалось, подозрительно выдавались вперед из общей кладки. Ничего, хоть бы близко похожего на тайный ход, волшебница не нашла. Но тем больше она укрепилась в своем мнении, не могли же рхельцы и в самом деле провалиться сквозь землю?

  Вернулась таремка вовремя: не успела за нею закрыться дверь, как следом пришла одна из служек, здоровенная тетка с огромными волосами покрытыми курчавыми волосками. Миэ подавилась отвращением, когда та, не шибко церемонясь, грохнула об стол тяжелым подносом. Волшебница дождалась, пока та выйдет и только после того поглядела, что за угощения прятались в глиняных горшка и плоской миске, прикрытой тонкой лепешкой. Свиная похлебка, половина запеченного с картофелем гуся, кольцо прокопченной колбасы, хлебцы, запеченные с пряными травами и кусок черничного пирога. Еды хватило бы на троих. Миэ съела всего понемногу, горюя об изысканных деликатесах, которые подавали на пиршествах в Тареме.

  Только насытившись, запив все принесенным же клюквенным морсом, волшебница еще раз пересмотрела письма и кусочки сломанных сургучных печатей. Дасирийци, что стояли за этим предложением, - Миэ не сомневалась - заговорщиков было много, не единолично же Шаам-старший и бывший советник затеяли политические игры, - сулили немного. Большей частью все предложения сводились к обязательной военной поддержке и железному военному союзу между Дасирийской империей и Артумом. В договор так же входило обязательство о взаимном ненападении, при условии, что ни одна из сторон не станет нарушать границ союзника. А все это северянам предлагалась часть своих северных территорий. Миэ ухмыльнулась - земля там была скудная, худая и малопригодная для земледелия. Конечно, в той части Эзершата тепло гостило чаще, чем в Артуме, но такая сделка все одно ровным счетом не сулила артумцам выгоды. Подачка, не более, рассчитанная на то, что северянам не хватит ума углядеть подвох.

  Сколько времени шло на то, чтоб заново запечатать тубы, таремка не знала. В комнате, где единственным источником света служил только огонь в жаровне да пара факелов, время текло монотонно, точно река. Подделать печати оказалось не так уж и просто, пришлось несколько раз плавить новый сургуч и вычаровывать на нем оттиск нужной формы. Волшебство, которому таремка училась самостоятельно, тайно ото всех. Каких только книг не было в отцовской библиотеке, как оказалось. Подлогом Миэ занималась едва ли не первый раз за свои почти три десятка зим, но когда закончила - результат ее устроил. Финалом делу стали охранные чары.