Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 12

Скрывая улыбку, Амалия сделала замечание нерасторопному слуге и приказала отнести чай в кабинет к принцу, наказав при этом не забыть и про адъютанта Его Высочества.

На следующий день девушка получила письмо от барона, где он сообщал, что его мать будет рада видеть столь высокую гостью у себя дома. В постскриптуме было написано несколько слов благодарности за заботу о принце. «Вы просто спасли мою жизнь!» — прочитав эту фразу Амалия невольно улыбнулась.

— Моя дорогая, я вижу, вы получили приятное известие! — насторожилась графиня Ольшанска, на правах статс-дамы сидевшая в гостиной в окружении трех хихикающих девиц, которых она представила, как фрейлин покойной императрицы. Все они, в отличие от Амалии, были красавицами: невысокие, с темными волосами и молочно-белой кожей. Все три были одеты в положенные фрейлинам платья: бледно— голубые, отороченные золотым шнуром. На ленте, сейчас в знак траура черной, — знак отличия, вензель из бриллиантов с инициалами покойной императрицы.

Ведомые графиней, они появились рано утром, чтобы «составить компанию бедняжке контессе», и к обеду у Амалии от их бессмысленных разговоров уже болела голова. Она и раньше не жаловала сплетни, предпочитая им разговоры о книгах или же лошадях, но теперь, с учетом того, что девушка вообще не имела представления о ком идет речь, все разговоры казались чудовищными. Попытки отослать свиту императрицы окончились провалом, графиня была непреклонна в том, что юной девушке негоже оставаться одной.

Полученная от лакея записка заставила статс-даму оживиться. Она вся вытянулась в ожидании того, что послание будет зачитано, но Амалия покачала головой и, сложив лист бумаги, спрятала его в манжет платья.

— Это записка от моей давней подруги, — пояснила она.

— Дорогая, у вас есть здесь подруги? — изумилась графиня. Девушка смерила её холодным взглядом:

— Полагаете, их у меня нет?

— Просто удивительно, поскольку вы почти не бывали в Империи, проводя все время в небольшом герцогстве… — снова фальшивая улыбка, одна из девиц хихикнула.

— В моем герцогстве, — подчеркнула Амалия, кидая на развеселившуюся фрейлину строгий взгляд, та смутилась и опустила голову, — Тем не менее, графиня, я бывала и при имперском дворе и вполне могла обзавестись здесь подругами.

— Почему же вы не предложили им присоединиться к нам? — слишком невинно и потому наигранно спросила одна из девушек, — Они что, дурны собой или же просто не принадлежат нашему кругу?

— Они замужем, обе получили предложения в первый же свой сезон, — Амалия с наслаждением смотрела, как вытягиваются лица присутствующих.

— Как благородно — радоваться за подруг, вышедших замуж в первый же сезон! — графиня явно намекала, что к самой девушке судьба не была так благосклонна, та лишь слегка пожала плечами:

— Отчего мне печалиться? Согласитесь, что приз за ожидание иногда стоит того, чтобы подождать…

Намек на предложение императора заставил девиц замолчать. Амалия решительно поднялась и отложила пяльцы, на которых за все утро не сделала и стежка:

— Прошу прошения, я устала. Благодарю за приятную компанию.

С недовольными лицами, фрейлины тоже встали и вышли с соседнюю комнату, куда графиня незамедлительно, будто была у себя дома, распорядилась подать чай с печеньем.

Амалия же прошла в гардеробную, где при помощи Герды переоделась в другое платье, накинула плащ и вновь вышла в гостиную. Дверь в комнату, где сидели фрейлины, была приоткрыта, оттуда доносились оживленные голоса, явно обсуждавшие новую хозяйку.

— Это просто неприлично — такой загорелый оттенок кожи…

— А руки? Вы видели ее кисти? Пальцы такие длинные, как у крестьянки!

— Ты что? У крестьянок обычно они короткие!

— Нет, длинные и толстые, чтоб удобнее было сажать пшеницу!

— Ну у нее они тонкие. Да и сама она худая, как жердь…

— Тише, девушки, — урезонила их графиня, — Хотя, конечно, между нами, император мог выбрать невесту и получше…

— Да она просто уродина! — воскликнула одна их девушек. На нее тут же шикнули.

— Пойдемте, госпожа, что взять с пустоголовых завистниц, — Герда с сочувствием смотрела на побелевшую от гнева хозяйку, та кивнула:

— Да, ты права, пойдем.

Они торопливо вышли из жилой части дворца, проследовали через галерею и выскользнули через один из боковых входов во дворец. Герда уверенно провела свою госпожу к калитке, через которую обычно входили слуги. Если гвардейцы, охранявшие проход и удивились, увидев Амалию, то не подали и вида, беспрепятственно выпустив девушку и ее горничную в город.

Оказавшись за железной оградой, надежно закрывавшей вход во дворец, Амалия подставила лицо солнцу и впервые за все эти дни свободно вздохнула. Герда с укором посмотрела на госпожу, но ничего не сказала, понимая, что все ее сетования бесполезны. Как бы служанка не ворчала по поводу загара своей госпожи, та была непреклонна.

Вот и сейчас, почувствовав свободу, девушка радостно устремилась вперед. Её не беспокоила ни удушливая жара, воцарившаяся вслед за дождями, ни пыль, поднимаемая колесами проезжавших мимо экипажей. Она с наслаждением шла по брусчатке, каблуки ботинок отстукивали веселый мотив. Служанка едва успевала за ней следом.

Барон тщательно описал путь, поэтому Амалия почти не блуждала по незнакомым улицам, показавшимся ей достаточно уютными, хотя слегка вычурные дома стояли слишком близко друг к другу, зачастую почти соприкасаясь стенами. Удивительно, но почти везде висели начищенные до блеска дверные молотки, извещавшие, что хозяева предпочли остаться в столице, несмотря на жару.

Фамильный особняк Фришей находился совсем недалеко от императорского дворца. Уютное двухэтажное здание голубого цвета с белыми колоннами, оно было окружено невысокой оградой, за которой были разбиты цветники.

Слегка поколебавшись, Амалия поднялась на крыльцо, построенное в виде портика, и постучала. Дверь распахнули почти сразу. Лакей впустил гостью, забрал визитную карточку — эрцгерцогиня заказала дочери новые как раз перед самым отъездом — и направился вглубь темного холла.

Через минуту он появился вновь и почтительно поклонился

— Следуйте за мной, контесса.

Они прошли вглубь дома, где в темной гостиной сидела женщина. Она была одета во все черное, седые волосы убраны под чепец. В комнате явно пахло сигаретным дымом.

— Добрый день, контесса Амалия, — голос у женщины оказался на редкость мелодичным и глубоким, легкая хрипотца, наверняка последствия курения, придавала ему особое очарование.

— Баронесса, — девушка присела в заученном реверансе, — Благодарю, что согласились мне помочь.

— Было бы странно отказать в помощи той, которая вот— вот станет новой императрицей, — баронесса махнула рукой, словно отметая все возражения — Вас не затруднит раздвинуть портьеры?

— Да, конечно, — воспитанная в уважении к преклонным годам, Амалия беспрекословно подчинилась. Яркий солнечный свет хлынул в комнату, которая оказалась не такой уже темной и старой, стены оказались выкрашены в модный несколько сезонов назад зеленый цвет, в тон им и была обивка мебели: зеленая, в тонкую бело— желтую полоску.

Сама хозяйка сидела за небольшим круглым столиком в кресле на колесах. На ее ноги даже в такую жару был накинут теплый плед.

— Это всего лишь подагра, — улыбнулась она, заметив сочувствующий взгляд девушки, та покраснела:

— Простите, ваш сын ничего не сказал…

— Конечно. Всем в доме запрещено говорить об этом!

— А целители? Неужели она не могут помочь?

— Они разводят руками, ибо даже магия бессильна перед временем. Единственное, что они могут мне сделать, — облегчить приступы.

— Если хотите, я могу попробовать…

— Благодарю, но не стоит тратить на меня драгоценный дар… Это бесполезно, и я уже смирилась. Но что вы стоите, присаживайтесь! — хозяйка дома кивнула на кресло. Амалия подчинилась. В комнате вновь воцарилось молчание. Баронесса внимательно рассматривала девушку: