Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 15

— Спасибо! — тепло поблагодарила Амалия и, осмелев, добавила, — Вы позволите мне навещать вас?

— Разумеется, моя дорогая, приходите, в любое время! Только будет лучше, если вы не станете больше одна ходить по улицам, это не так безопасно, как кажется! Попросите у Рудольфа охрану, не думаю, что он посмеет отказать вам, да и вообще, будьте с ним понастойчивее, он привык к всеобщему обожанию, и немного холодности пойдет ему на пользу, но не переусердствуйте с ней, иначе вы развяжете руки искательницам приключений! — она захлопнула альманах, — А сейчас, когда мы покончили с делами, попробуйте эти булочки со взбитыми сливками, моя кухарка их изумительно готовит!

Булочки действительно оказались очень вкусными, а чай — в меру горячим. Какое— то время Амалия развлекала хозяйку сплетнями о графине Ольшански, та довольно хмыкала и вставляла весьма язвительные комментарии. Из них девушка поняла, что когда— то дамы были соперницами при дворе, и графиня Ольшански претендовала на внимание барона Фриша, отца Эдмунда. Дамы постоянно строили козни друг другу, пока, наконец, выбор не был сделан в пользу ныне вдовствующей баронессы.

Под конец беседы, взглянув на часы, Амалия спохватилась, тепло попрощалась с хозяйкой и, пообещав зайти и рассказать, как прошло официальное оглашение её помолвки, в сопровождении горничной и двух лакеев, на которых настояла баронесса, отправилась обратно во дворец.

Когда они были уже почти у ворот, раздался крик «Поберегись», привратники засуетились, распахивая тяжелые створки, и мимо пронеслась карета с императорским гербом на дверцах: император Рудольф возвращался из здания парламента. Не желая попадаться лишний раз ему на глаза, Амалия опустила своих стражей и вместе с Гердой проскользнула в ближайший боковой вход, скорее всего, предназначенный для слуг. Слегка поплутав по коридорам, она уже поднималась по лестнице, ведущей к ее покоям, когда услышала визгливый голос графини. Та явно пыталась узнать у слуг, где находится вверенная ей невеста императора.

Встречаться со статс-дамой и окончательно портить себе настроение не хотелось. Девушка отдала Герде плащ и сказав, что хочет прогуляться в парке.

Эта часть дворца ещё не была ей знакома, и Амалия шла наугад. Желая срезать путь и оказаться в парке, около того самого дуба, который приглянулся ей несколько дней назад, она свернула в двери, богато украшенные позолотой.

Судя по пыли на зачехленной мебели, эти помещения использовались редко. Амалия с трудом узнала голубой салон — здесь во время балов ставились карточные столики. Кажется, два года назад именно здесь её брат Альфред просадил целое состояние. Отец тогда сурово наказал наследника, на три месяца сослав в дальнее имение и запретив появляться в свете. По окончании сезона Амалия с разрешения родителей поехала навестить брата, где и познакомилась с Клаусом. Грустно улыбнувшись воспоминаниям, девушка медленно пошла дальше.

Следом за карточным салоном был бальный зал. Его Амалия прекрасно помнила: светло— зеленые стены и лепнина под потолком — лебеди, держащие в клювах гирлянды из цветов. Белые стулья с изображением таких же лебедей на спинках были сейчас зачехлены, а наборной паркет из восьми пород дерева выглядел тусклым. Девушка прошлась по нему и нерешительно замерла у дверей, на створках которых был изображен герб Империи. Амалия знала, что за ними находится тронный зал.

Именно там представляли императрице дебютанток. Девушка помнила и то волнение, которое охватило ее, когда она впервые приблизилась к трону, стоявшему на ступенях, и как дрожали ее ноги, когда она делала церемониальный реверанс императорской чете. Тогда императрица беседовала с ней не более пяти минут. После этого необходимо было, не поворачиваясь спиной к царственным особам, спуститься со ступенек. Иногда, Амалия слышала об этом, особо злобная соперница старалась подставить подножку. У нее обошлось, никого не интересовала одна из младших дочерей эрцгерцога, к тому же не блиставшая особой красотой. Никого, кроме императора Франца.

Лиззи тоже повезло, хотя, судя по злобным взглядам, желающих поставить подножку хрупкому белокурому созданию в белоснежном, украшенном серебряными розами, платье было хоть отбавляй. Но эрцгерцогиня стояла за спиной младшей дочери, ограждая ту от возможных врагов. Тогда беседа с императорской четой у самой Лиззи не заняла и минуты, а вот с Амалией император Франц беседовал достаточно долго. Теперь стало понятно, почему.

На какой— то момент девушке захотелось развернуться и бежать прочь, но тогда она, возможно, попалась бы на глаза графине Ольшански, а она еще до конца не решила, как себя вести с этой дамой, да и не стоило упускать возможности рассмотреть трон, пока вокруг никого нет, даже вездесущих лакеев.

Слегка испуганная собственной дерзостью, Амалия вошла в зал и удивленно замерла. Она помнила, что императорские кресла с вышитыми на спинках инициалами стояли на возвышении, над ними был полог, украшенный копией имперской короны. Сейчас одно из кресел стояло криво.

Император Рудольф в белом мундире с золотыми эполетами слишком небрежно развалился в нем, закинув ноги в начищенных до блеска сапогах на второе кресло. В руке у правителя была открытая бутылка коньяка, к которой он прикладывался. В бирюзовых глазах плескались тоска и злость. Он впервые напоминал человека, который потерял кого— то очень близкого.

— Ваше Императорское Величество, — сердце тревожно забилось, понимая, что они одни в зале. Чтобы скрыть испуг, Амалия склонилась в глубоком реверансе и заметила еще одну бутылку, пустую, лежащую около ступеней. Девушка невольно вскинула глаза на мужчину, смотревшего на нее с какой— то мрачной решимостью.

— Контесса, встаньте! — Рудольф даже не попытался выпрямиться, лишь сделал несколько глотков, — Я же просил оставить эти формальности!

— Простите… — тихо сказала она и поспешно добавила, — Ваше Императорское Величество.

Император скривился, точно от оскомины.

— Вы неисправимы! Что вы вообще здесь делаете?

— Я? — почему— то признаться, что заблудилась, было стыдно, — Я просто решила осмотреть парадные залы дворца, пока здесь никого нет…

— А здесь оказался я… Справляющий поминки… по дяде Францу…он ведь был моим дядей, впрочем, вы это знаете… — снова несколько глотков, пустая бутылка покатилась по ступеням, мужчина тяжело поднялся и протянул руку — Поднимайтесь, присаживайтесь! Вам тоже пора привыкать!

— Спасибо. Возможно, в другой раз, — заученные фразы сами срывались с губ, — Амалия попятилась, но Рудольф был быстрее. Он вскочил, на удивление быстро сбежал со ступеней и подошел к девушке вплотную:

— Пытаетесь ускользнуть от меня?

Он слегка пошатывался, запах коньяка смешивался с запахом дорого одеколона.

— Вы пьяны? — ахнула Амалия, пытаясь сообразить, что ей делать. Правила поведения строжайше запрещали девушкам оставаться наедине с пьяными мужчинами, поскольку последствия могут быть непоправимы.

— Да, — Рудольф кивнул так, что светлые пряди упали ему на глаза, придав его лицу какое— то мальчишеское выражение — У Эдмунда был коньяк, он дал его мне, и я напился. Еще в карете.

— Зачем?

— Надо же было как— то… отпраздновать… — он зло усмехнулся, — Император умер, да здравствует Император… Это говорили в Парламенте… — он оглянулся, заметил пустую бутылку и скривился, — Почему они принесли мне только одну бутылку? Я же протрезвею, пока доберусь до своей спальни! Фриш!!!

— Ваше Величество, может быть, вам не стоит… — попыталась увещевать его девушка, но он отмахнулся:

— Ну хоть вы не указывайте, что мне делать!

— Как вам будет угодно, — она обронила это холодно и повернулась, намереваясь уйти, но император ухватил ее за руку:

— Постойте, я снова обидел вас, верно?

— Нет, что вы! — она решила, что отрицание поможет сбежать, но хватка не разжалась.

— Обидел… — пробормотал мужчина, разговаривая, скорее с самим собой, — И вы ненавидите меня?