Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 39

— Она вышла погулять в парке, — снова неодобрение, как всегда, когда Герда говорила о фрейлине.

— Да? Ладно, — Амалия встала, кинула взгляд на зеркало, вспомнила вчерашний вечер и усмехнулась. Что на нее нашло?! Сейчас, в ясном свете летнего дня, вчерашние мысли казались надуманными и просто неприличными.

Герда принесла платье, белый муслин в тонкую зеленую полоску с множеством оборок, девушка слегка нахмурилась, но потом решила, что накинет на плечи все ту же шаль из черного кружева.

Она уже заканчивала завтракать, когда в комнату вошел лакей и доложил о посетителях: господин и госпожа фон Кейсендорф, Амалия поняла, что это — родители Мари. Первым порывом было сказать, что ее нет в комнатах, но понимая, что избегать встречи с теми, от кого зависела судьба её фрейлины, по крайней мере, малодушно, и девушка обреченно кивнула:

— Проводи их в гостиную.

Допив чай, она встала, поправила шаль и прошла в соседнюю комнату. Пользуясь тем, что её приход остался незамеченным, Амалия остановилась на пороге, рассматривая своих визитеров.

По всей видимости, её пока что единственная фрейлина пошла в отца, он был достаточно высокий, худощавый. Правда, лицо Мари было более округлым, на лбу еще не было морщин, а серые глаза не были такими тусклыми.

Женщина была полновата. Темные с явной сединой волосы и огромные карие глаза свидетельствовали, что когда— то она была красавицей, но с возрастом явно располнела, щеки ее обвисли, искажая овал лица. Она все еще пыталась бороться со временем, молодясь и одеваясь по последней моде. Почувствовав на себе взгляд, госпожа фон Кейсендорф повернулась и с явной неприязнью взглянула на Амалию, весьма выразительно задержав взгляд на светлом платье.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась девушка, решив сделать вид, что не заметила их враждебности.

— Ваша Светлость, — мужчина поклонился, его жена вынуждена была присесть в реверансе, — простите за столь ранний визит, но нас оправдывает лишь волнение за нашу дочь.

— Что-то случилось с Анной— Леопольдой? — Амалия не могла отказать себе в удовольствии поддразнить их.

— С Ненни? — встрепенулась женщина, на ее лице отразилось волнение, — Что могло случиться с Ненни!

— Речь пойдет о нашей старшей дочери, — возразил ее муж.

— Мари? О, она чудо! Я так благодарна вам за нее! Присаживайтесь, — она указала на небольшой диванчик и сама, присев в кресло, весело защебетала, не давая сказать посетителям ни слова, — Хотите чаю?

Не дожидаясь ответа, девушка позвала лакея, приказала подать чай с пирожными и продолжила:

— Её воспитание и манеры выше всяких похвал! Хотела бы я, чтобы мои дочери, ну, разумеется, если у нас с Его Величеством родятся дочери, вели себя так же! — она потупилась, делая вид, что смущена, но тут же вновь посмотрела на слегка ошалевших от такого напора гостей. Составив свое мнение о невесте императора со слов Лилианы, они явно не ожидали ни такого приема, ни таких слов. Позволив себе слегка усмехнуться удивлению незваных гостей, Амалия продолжила, — К тому же, добавлю по секрету, император тоже благодарен вам, вы же знаете, что из-за неоправданных амбиций графини Ольшански я осталась без фрейлин.

Она замолчала, поскольку лакей принес чай. Лично разлив напиток по чашкам, она улыбнулась своим гостям:

— Попробуйте пирожные, они восхитительны!

— Но… — слабо возразила мать Мари, окончательно растерявшись. Наверняка её сестра упоминала о своих неудачах, и они уже собирались паковать вещи, чтобы скрыться в имении. Амалия, понимая, что ей представился шанс начать то, что задумала баронесса, ослепительно улыбнулась:

— О, да, я понимаю, ваше беспокойство… молодая девушка одна во дворце. К тому же, между нами, в юности Его Величество совершил немало безумств, но он уверил меня, что все это в прошлом.

— И ему вы поверили? — не в силах сдержать любопытство, мать Мари подалась вперед, словно губка, впитывая разговор, чтобы потом поделиться им с золовкой.

— О, женщины должны снисходительно относиться к мужским шалостям, не мне вам об этом рассказывать, — с деланным смущением девушка потеребила кружево шали, — К тому же вера учит нас прощению, не так ли?

— Разумеется, — подтвердил господин фон Кейсендорф, — Но я обеспокоен не столько императором, сколько его окружением: молодые неженатые офицеры…

— Окружение Его Величества сейчас составляют министры и члены парламента, — улыбнулась Амалия, — И пока что я не увидела ни одного офицера.

— За исключением адъютанта Его Величества, — отец Мари многозначительно посмотрел на девушку, — Я не знаю, в курсе ли вы этой скандальной истории, когда честь моей дочери висела, скажем прямо на волоске…

— Мы говорим сейчас о бароне Фрише? — Амалия широко распахнула свои глаза, — Да, я знаю обо всем и говорила с Эдмундом. Вам не следует волноваться. Барон полностью изменил свое поведение, а к вашей дочери по моему распоряжению приставлена горничная. Мы с Мари почти все время проводим вместе, и мои комнаты расположены достаточно далеко от личных покоев императора и его приближенных. Как видите, все приличия соблюдены, — она еще раз улыбнулась и слегка небрежно добавила, — И, думаю, мне не стоит вам напоминать, что фрейлинам при замужестве полагается приданое из имперской казны.

— А где Мари сама? — вдруг чуть насмешливо спросил мужчина, — Мы ожидали застать её здесь!

— Прогуливается в парке. Вчера она была очень бледной, и я приказала ей гулять каждое утро.

— Интересно, где в это время находится император, — хмыкнула мать Мари, не поверив ни единому слову невесты императора.

— Полагаю, в своем кабинете, у Его Величества очень много дел. Например, вчера к нему приходила ваша сестра, и они провели некоторое время наедине, — Амалия ослепительно улыбнулась. Её собеседница слегка побледнела:

— Лилиана…

— Просила место статс-дамы, я знаю, — девушка буквально отмахнулась, — Как и то, что ей отказали в прошении. Добавлю по секрету, Его Величество был не слишком удовлетворен этим визитом.

Ей доставило удовольствие наблюдать, как лицо женщины, сидящей напротив, становится багровым. Мужчина же, напротив, побледнел и с укором посмотрел на жену:

— Я же вам говорил, чтобы она не смела!..

— Но Лилиана…

— Была настойчива, Его Величество сказал мне. А также заметил, что его слегка удивила эта дерзость, — подтвердила Амалия. Мать Мари вновь покраснела:

— Возможно, он не так понял её слова, — она попыталась оправдать сестру, — Лилиана всегда была…

— Красива и оттого избалована? Понимаю, но, согласитесь, её красота не оправдывает её поступки, — девушка многозначительно замолчала и тут же переменила тему разговора, — Вы так и не попробовали пирожные! Они просто тают во рту!

— Прошу прощения, но нам пора! — отец Мари встал и поклонился, — Благодарю вас за гостеприимство, Ваша Светлость, и за… нашу старшую дочь. Полагаю, здесь она сможет обрести счастье, которого ей недоставало дома.

— Думаю, да, — Амалия тоже встала и протянула руку, — Но вы уходите, так и не повидав Мари?

— Сейчас это лишнее, — мужчина бросил строгий взгляд на жену, та опустила голову, явно сдерживая резкие слова, готовые сорваться у нее с языка, — К сожалению, её поступки, хоть их мотив был и самый невинный, таковы я боюсь, что не смогу сдержаться и наговорю ей лишнего, а мне не хотелось бы омрачать начало ее службы во дворце семейной ссорой. С вашего позволения, я навещу её позже!

— Думаю, она будет рада видеть вас в любое время, — все еще вежливо улыбаясь, Амалия, подождала, пока они выйдут и лишь потом, шумно выдохнув, вновь рухнула в кресло. За спиной раздались хлопки.

— Браво, дорогая. Вы были неподражаемы, я все больше восхищаюсь выбором своего дяди! — раздался знакомый насмешливый голос. Она обернулась и от неожиданности подскочила:

— Рудольф?!

— Неужели на этот раз обойдемся без реверансов? — поддразнил ее император, выходя из-за портьеры. На этот раз, Амалия отметила это с какой— то тоскливой завистью, он был одет в костюм для верховой езды.