Неземная любовь (СИ) - "Lita Wolf" - Страница 1

Карета катилась по пустынной лесной дороге. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны, то и дело с любопытством заглядывали в окошко. Задорно щебетали птицы. Лес радовался погожему дню.

Марион нервозно задернула шторки на окнах. Ей было вовсе не до веселья, на сердце лежала тяжесть. Уже вечером она приедет в поместье жениха. И на этом её жизнь, считай, закончится. Сэр Персиваль Мэтьюз, эсквайр, оказал им честь, попросив руки дочери своего почти разоренного друга. Так говорил отец. Отдельно подчеркивал, что тот согласился взять жену без всякого приданного, а потом добавлял с благоговением: и обещал помочь расплатиться с долгами.

Конечно, Марион понимала, что семье нужно на что-то жить, а помимо неё у отца ещё два сына и две дочери, и все они — младше неё. Бесприданнице вообще сложно рассчитывать на хорошую партию, а сэр Персиваль достаточно богат.

Все эти доводы она выслушала много раз, когда в отчаянии заливалась слезами. В конец концов девушка уступила — согласилась пожертвовать своим счастьем ради благополучия семьи. Но безысходность накатывала каждый раз, едва вспоминала, что разница в возрасте у них с женихом — сорок два года, он даже старше отца! Ворчлив и угрюм. И пережил уже двух жен. Её наверняка тоже переживёт — не выдержать ей долго этого супружества, зачахнет, как солнцелюбивый цветок на болоте, рядом со старым пнём.

Она молилась о другой судьбе, молилась много и истово. Но, видно, Господь её не услышал. Или считает, что воле отца противиться нельзя. А теперь ничего уже не изменить, завтра она станет женой сэра Персиваля, и ей останется лишь до конца дней влачить безрадостное существование.

Неожиданно снаружи послышался какой-то шум, и возница резко натянул поводья. Остановка посреди леса явно не к добру. У Марион зашлось сердце. Она осторожно тронула шторку и выглянула в окно. Святый Боже! Карету окружили какие-то люди. Разбойники? По всей видимости. Правда, выглядели они весьма необычно: странная одежда, и вооружены вместо шпаг мечами. Да-да, у них были настоящие мечи — это в конце-то восемнадцатого века! Марион такие видела лишь в коллекциях старинного оружия. Даже лошади у них были необычные, не как у всех.

Ну вот, она просила Господа избавить её от постылого брака, и он внял мольбам рабы своей. Сейчас её убьют бандиты, проблема замужества решится сама собой. Правда, умирать было ужасно страшно. Теперь она даже жалела, что, видимо, не совсем верно формулировала свою просьбу.

Тем временем один из разбойников, высокий брюнет, восседавший на вороном жеребце, что-то объяснял жестами, указывая на карету. Кажется, ему нужна была лишь пассажирка, а остальных он готов отпустить.

Однако эскорт, высланный за ней женихом, конечно, не собирался просто так отдавать свою подопечную. Не размышляя, охранники развязали бой.

Марион ахнула в ужасе. На главаря ринулись сразу трое, но одному из них он с ходу снес голову.

Невысокий изящный юноша — такому, казалось бы, вовсе не поднять тяжелый меч — лихо рубился с опытным охранником. Тот успел сделать лишь пару выпадов, как юноша сломал его шпагу у самого эфеса. Мужчина потянулся за кинжалом, но раньше ему в плечо вошло острие меча, рука повисла плетью.

Марион застонала про себя в отчаянии. Разбойников было меньше, чем её людей. Но, похоже, в бою бандиты были искусней. Это казалось невозможным, только своими более массивными клинками они орудовали так, словно те не весили почти ничего.

Один из телохранителей сумел оцарапать плечо гиганту под семь футов ростом. А в следующее мгновение тот рубанул своим длинным мечом ему по бедру. Кровь хлынула из раны.

Марион едва не лишилась чувств. В глазах потемнело. В голове возник шум. Звон оружия, ржание напуганных лошадей и крики раненых теперь доносились словно через толстое одеяло. Скоро она тоже умрёт. Вот-вот. Не один так другой мерзавец ворвётся и проткнёт её насквозь. Марион почти наяву ощущала, как холодная сталь входит в живот…

А потом всё стихло. Кто-то резко распахнул дверцу кареты. Тот самый светловолосый гигант заглянул внутрь. Не слезая с коня, он пропустил вперед себя острие меча. Марион невольно попятилась, забилась в противоположный угол. От страха застучали зубы. А мужчина что-то произнёс, грубо и требовательно. На неизвестном девушке языке. Господи, откуда здесь, в сердце Ланкашира, люди, не говорящие по-английски?

Блондин повторил свою фразу. Естественно, Марион не поняла и на этот раз. Тогда он убрал меч в ножны, схватил пленницу за тонкое запястье и выволок из кареты.

— Что вам нужно?! Не трогайте меня! — закричала девушка, протестуя. Хотя сама умирала от страха.

Но этому варвару было плевать. Держа её так, что не пошелохнуться, он что-то сказал, обращаясь к своим. Главарь срезал вожжи у четверки лошадей, запряжённых в карету… и стал связывать Марион.

— Да что вы творите! Отпустите немедленно! — конечно, вырываться было бесполезно и взывать к бандитам тоже. Тем более что её слов они не понимали. Но ужас перед неизвестностью, что сковал всё внутри, он же заставлял бороться, пускай без всякого результата. Пока она не сдалась, не смирилась — в душе теплится надежда.

Марион старалась не смотреть на лежавшее неподалёку обезглавленное тело, но больше трупов не было видно. Значит, остальные сумели уйти от этих берсеркеров? Тогда они расскажут обо всём жениху. Наверняка сэр Персиваль станет искать её, отправит отряд для спасения.

Вот ведь как умеет судьба пошутить. Совсем недавно она отдала бы что угодно, чтобы больше никогда не увидеть старого эсквайра. А теперь лишь на него ей и остается уповать.

Нагнувшись, блондин подхватил Марион, усадил на лошадь впереди себя и бесцеремонно прижал к своей груди. Это уж ни в какие ворота! Она вцепилась зубами похитителю в руку. Тот схватил её за волосы и заглянул в лицо. Карие глаза смотрели люто. И дышал он, очевидно, от злости, тяжелее, а на челюсти ходили желваки. Марион пробрала дрожь. Пожалуй, не стоит испытывать его терпение. Такой свернет шею — пикнуть не успеешь.

Он снова что-то сказал своим.

Теперь на его обращение откликнулся тот самый юноша, чьей ловкости и силе Марион поражалась недавно. Только… откуда у юноши грудь? Девушка?! Марион присмотрелась. Точно, красивые черты лица тоже были однозначно женскими. В бою-то она видела её больше со спины.

Девушка подошла к трупу, отрезала кусок ткани от его одежды. На тряпице не было ни капли крови, однако Марион пришла в ужас, едва блондин поднес ткань к её рту.

— Я буду молчать! И кусаться больше не стану! — пообещала клятвенно, отвернув голову.

Но он воспринял это лишь как очередной выкрик, и тряпка снова оказалась у лица.

Девушка стиснула зубы, замотала головой, уворачиваясь и протестующе мыча. Только что она могла против его силы. Надавив ей на челюсти с боков, мужчина заставил разжать их и затолкал кляп в рот.

Марион с трудом сдержала слёзы. Но унижаться перед бандитами — да ни за что!

Разбойники повскакивали в сёдла и двинулись в путь. Всего их было одиннадцать. Одеты по-разному, но вещи из кожи преобладали. Лишь один выделялся богатством наряда. Быть может, это он главарь, а не рослый кареглазый брюнет, что объяснялся жестами? Хотя командовал вроде бы тот.

А девушек в банде оказалось даже не одна — три. Красавица-шатенка с вьющимися волосами, блондинка с волнистыми и обладательница прямых пепельных волос.

Все мужчины тоже носили длинные волосы. В остальном Марион почти никого толком рассмотреть не успела.

Что касалось её похитителя, он пугал девушку до колик. Не только своими габаритами и силой. Выдающиеся скулы, массивный подбородок, мощная шея — чистый варвар! Хотя уродлив он при этом определённо не был. Но под его тяжелым взглядом она невольно трепетала каждый раз.

Марион лишь однажды, в самом начали пути, попыталась отодвинуться от него, чтобы избежать телесного контакта. И тут же мускулистая рука придавила её к твердой груди с такой силой, что нечем стало дышать. Дальше Марион предпочла не трепыхаться. Конечно, девушке не пристало даже касаться незнакомого мужчины, не то что ехать в его объятиях. Она сгорала от стыда, всё внутри протестовало, а саму её лихорадило. Это неправильно, недопустимо, невозможно! И всё же лучше сидеть смирно, пока железная хватка не переломала ей ребра.