Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена - Страница 19

Арсений — так кажется, правильно? Его девушка называла его то Сеня, то Семён, — убрал с глаз волосы, завязав их в хвост и Агате было чудно смотреть на этот торчащий хохолок на его затылке. Он выглядел несерьёзно, но он так много всего знал и так красиво и быстро рисовал, а ведь это был не холст и карандаш, а лишь его палец и пол. Все сестры следили за ним с восхищением. Но они с горбуном никого не замечали. На полу появлялись замки, башни, лестницы, какие-то диаграммы, формулы, один раз даже львы.

— Боже! — тихонько воскликнула девушка и привлекла к себе внимание всех сестёр.

Она стояла под кроной и, подняв голову вверх, рассматривала странные плоды, что наливались на самом странном в мире Дереве.

— Это что? Маленькие лимоны или большой виноград? — она протянула вверх руку, но, к счастью, они висели слишком высоко.

Плоды действительно были и тем и другим: маленькие лимончики, собранные в большие виноградные кисти. Они были еще зелёноватые и сморщенные, но им уже недолго осталось зреть.

— Осторожно, они ядовитые! — кинулась к ней Беата.

И девушка вздрогнула от этого окрика как от выстрела.

— Ты можешь говорить? — уставилась она на мать.

— Только рядом с Деревом.

— Боги всемогущие! Как я этому рада! — и она бросилась её обнимать.

— Прекратите орать! — строго сказала Вилла, которой эта сцена нежности была явно не по душе. — Нам и так не поздоровится, если узнают, что мы закрыли Зал в середине дня на ключ.

Агата видела, когда она пришла и заперла зал изнутри. Она сама уже хотела это сделать, но Вилла её опередила.

— Мне кажется, его вообще уже пора закрыть или отгородить Дерево от любопытных, — ответила ей Агата. — Скоро эти плоды начнут зреть и падать. И кто-нибудь непременно потянет их в руки или, что ещё хуже, в рот.

— И как мы объясним матери-настоятельнице наше решение? Откуда мы это знаем? От Дерева? — хмыкнула Вилла.

— Я знаю, как ей объяснить, — неожиданно вмешалась, обычно молчаливая Заира.

— Я всё ждала, когда они закончат, чтобы спросить у Тео про Дерево, — поделилась девушка. — Но раз вы тоже не немые.

— Ты могла бы спросить у самого Дерева. Её зовут Лея, — ответила ей Агата.

— Лея? — девушка удивилась, растерянно осматривая бархатистый ствол и мощные ветви. — Она — душа Дерева?

— Я — Пророчица, — ответила Лея сама за себя.

— Но нам сказали, что в этом мире пророчиц нет, что последней из них могла бы стать Виктория. Но она… она выбрала другой путь, — Изабелла явно старалась скрыть свою неприязнь.

— Ты думаешь, у неё был выбор?

— Но ведь её призвали и поставили ей условия, которые она должна выполнить. А она…

— Она выполнила всё, что от неё требовалось. И ей это ничего не стоило.

— Что же это были за условия? — девушка оглядывалась по сторонам, ничего не понимая, и словно ища у сестёр поддержки.

— На самом деле очень трудные, — ответила Лия. — Для любого нормального человека трудные, а для алисанга просто невыносимые. С их высокой нравственностью и принципами морали, с их благородством и гипертрофированной совестью, обостренным чувством справедливости и наследственной порядочностью. Она должна была отказаться предавать друзей, растаптывать чувства матери и использовать чувство вины отца. Но она с детства была испорченной, ей ничего это не стоило.

— Зачем же такие испытания? Ведь в ней уже был этот ген. Без него и так не стать пророчицей.

— К сожалению, это не простой ген, это ген-паразит. И он убивает своего владельца в любом случае. Разрушить личность – вот в чём суть этих испытаний. Выпустить его на волю, дать ему власть, а потом обуздать. Опуститься так низко, что дальше и падать некуда. А потом найти в себе силы подняться, — она сделала паузу, и потом только добавила: — Но у каждого — своё дно.

— А некоторые как бездонные бочки. Ты ведь это хотела сказать? — догадалась девушка. — Виктории это ничего не стоило. Она разрушила не свою, а чужие жизни. И она уже избавилась от своего паразита. Теперь он будет убивать её ребёнка.

— Да, но она не поняла этого. Она приняла условия игры, но не знает, что это не настоящее испытание. А испытание каждому даётся своё.

— В любом случае, мы будем искать способ справиться без пророчицы, — сказал парень. Никто и не заметил, как они с Тео подошли.

— Лея, но если ты тоже Пророчица, зачем нам другая? Разве ты не можешь нам помочь? — Изабелла погладила своего парня по плечу, даже без слов было понятно, как она боялась за него, а ведь он был одним из Избранных.

— Я для того и была заточена в этом дереве, чтобы вам помочь. Меня может освободить только Особенная. А как, знает только тот, кто меня здесь оставил.

— Ну, конечно! Видимо, это Евин отец, Аполлон, — Арсений вздохнул, запрокинул голову и посмотрев на зреющие плоды. — Самое странное дерево, которое я когда-либо видел.

— Это — мортан. И оно единственное в своём роде, — ответил горбун. — Ему нет места в другом мире. Оно может расти только здесь. Его древесина опасна, его зелёные плоды ядовиты, а из спелых делали «нектар богов».

— Амброзию? — спросила Изабелла.

— Можно сказать и так. Так мало правды дошло с того времени до наших дней, — он сокрушенно махнул рукой. И обратился исключительно к парню: — Мне пора, мой юный друг! Твоя мать меня уже заждалась.

— Лея, но если ты – наша Пророчица, то откуда взялась Виктория? — задала девушка вопрос, который видимо, не давал ей покоя. — Она так уверенно рассказывала нам о том, что её задача собрать Избранных и привести к Пророчице, которая ждёт нас где-то в Средневековье в старом замке. Может это всё просто её выдумка? Я ничего не понимаю.

— Не лучшее место для того, чтобы обсуждать это, — остановился на полпути горбун. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебя тоже как меня нашли с пробитой головой где-нибудь на пустой улице.

— Боги, что ты говоришь! — зашипела на него Беата, закрывая собой дочь.

— Он прав, — неожиданно вмешалась Заира. Её тяжелый взгляд умел убеждать лучше слов.

— Так расскажите нам! — почти взмолилась девушка.

— Только если вы согласитесь пойти со мной. Теперь твоя смена, — ткнула она пальцем в Виллу и достала свой собственный ключ, чтобы открыть дверь.

Дэн сидел на полу архива, прижав мучительно болевшую голову к коленям, и зажимал руками виски – ощущение, что голова сейчас расколется надвое — и он боялся её отпустить.

— Что это с ним? — слышал он как сквозь вату вопрос, который задала Алиенора Феликсу.

— Ваш Аполлон сказал, что дар богов, — глухо прозвучал и ответ Феликса.

— Больше похоже на проклятье, — ответила она, и вроде голос её стал громче. — Узнали, что хотели?

 — И да, и нет, — ответил Феликс и хмыкнул.

Да, определённо Дэну становилось лучше — он невольно улыбнулся вместе с ним.

— Нам ничего не понадобится в этих коробках, — сказал он, разгибаясь и щурясь от невыносимо яркого света.

— А раньше сказать не мог? Мы бы не таскали их сюда как верблюды бурдюки с водой.

— Раньше я не знал, — ответил он миролюбиво на недовольный возглас Феликса. — Я помогу!

Он поднялся, головная боль отступала, но теперь к ней добавилась тошнота. И от того, что его замутило, ему пришлось присесть на стул.

— Ладно уж, сиди! — отозвался Феликс. — Справлюсь сам!

И Дэну казалось, что он положил голову на согнутую руку лишь на секунду, но очнулся, только когда Алиенора стала трясти его за плечо.

— На-ка выпей! — Она поставила перед ним стакан с водой.

И только осушив его до дна, Дэн почувствовал солоноватый привкус какого-то лекарства.

— Спасибо! — он даже не хотел знать, что это было. — Мы, пожалуй, пойдём!

Они сидели в комнате Дэна в его небольшой комнате в доме родителей. Вернее, сидел перед ним в кресле Феликс, а Дэн полулежал на своей кровати, подложив под спину все подушки, что у него были.