Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена - Страница 49

Она осмотрелась по сторонам и заметила сбившихся в кучку растроганных сестёр. Она радостно раскинула в стороны руки для объятий, но они не смели подойти.

— Да, ладно! Агата! Беата! Вилла! — она обнимала их всех по очереди, — Заира!

И все они были вроде ничего, улыбались, радовались. Но одна стояла какая-то пришибленная. И смотрела по очереди то на Феликса, то на Эмму. Феликс пристально посмотрел на свою сестру. Вот за что она ему нравилась, так это за то, что редко плакала. Ева бы сейчас всхлипывала, тёрла покрасневшие глаза, сдавлено вздыхала, а Эмма стоит и ничего.

— Поздравляю, Мудрейшая Оста, — подошёл к ней страж и по-братски пожал ей руку. — И хочу напомнить, что у тебя есть право первого желания.

Звучало это совершенно неприлично. Как право первой ночи. И бесенята, что резвились в глубине глаз Стража, разделяли чувства Феликса.

Нет, Вики, не растерялась. Она словно всегда знала, что нужно делать.

— Дамы! — Страж поклонился Феликсу. — И господа!  Ещё минуточку внимания.

— Армариус, мне ни к чему лишнее внимание, — отказывалась она от зрителей.

— Для вас просто Баз, — церемонно откланялся он.

И всё равно уже все собрались.

Вики подошла к кубу и положила руки на стекло.

— Я, Вещая Оста, заняв свой пост по праву сильнейшей, перед лицом богов заявляю своё право на первое желание.

— Ах! — эти немые клуши ахали так громко, словно были говорящими.

  Шары скатились к центру, а потом снова заняли свои места, нарисовав светящийся «лист клевера». Кажется, так это называется, если по-простому, хотя в голову упрямо лезло «удлиненная гипоциклоида».

— Я отменяю наложенное на весь наш род проклятье Бирюзовой Чумы. Мой ребёнок, и его дети, и дети всех его детей во всех поколениях отныне и во веки веков не будут страдать от этой болезни.

И как она не хотела, а сорвала бурные аплодисменты.

Она всегда ему казалась особенной, не похожей ни на одну другую девушку. Смелая, даже дерзкая, упрямая, целеустремлённая, она всё же сделала то, что не смогла сделать ни одна до неё. Она стала истинной пророчицей, и она отстояла своему ребёнку право на жизнь.

 По праву сильнейшей.

— Она, правда, беременная? — спросила Беата, когда в зал прибежала испуганная мать настоятельница и упала перед новой Пророчицей на колени.

— Ваша Светлость, ваше Сиятельство, ваше Высокоблагородие, — отбивала она лбом.

— Всю Табель о рангах собрала, — сморщилась Заира, глядя на эти поклоны. — Я и не знала, что она ещё при царской власти умерла. Сколько лет прошло, а всё перед новой властью выслуживается.

— А пророчица будет жить в Замке? — снова спросила Беата.

— Вот у неё и спроси, — как всегда огрызнулась Вилла. — Она-то наверняка теперь знает где что и с кем будет.

Агата ничего не ответила. Она смотрела на светловолосых парня и девушку, что пришли в зал с новой Пророчицей, и не знала что ей делать. Это были дети Ирмы. Мальчик, который умер, и чья душа пропала. И девочка, которую Ирма назвала Сара. Она почувствовала, ей стало трудно дышать, она в одно мгновенье вспомнила все те ощущения, что были у неё, когда она приносила этим детям души. Прошло семьдесят четыре года, но им не было и тридцати.

Белый Ангел навсегда запоминает души, которые приносит. И Агата помнила. Она хотела подойти к ним ближе, и не смела. И не могла отвести от них глаз.

Ей сказали, что в тот день, когда потерянная ей душа вернётся, она будет свободна. И вот эта душа нашлась, но хотела ли она свободы? Куда она пойдёт? Что она будет делать? Должна ли она кому-то сказать, что нашла потерянную душу? Вот она, бьётся жизнью и горит огнём внутри этого парня, имя которого она даже не знала.

Она хотела спросить совета у Леи, но она была занята Стражем. Первый раз Агата видела, чтобы Страж пришёл в этот зал. Но всё, как он держался, как говорил, как вёл себя, просто кричало том, что он далеко не скромный швейцар. Он был на равных даже с новой Пророчицей.

— О чём задумалась? — спросила её Беата.

— О том, что зал останется неубранным, а была моя смена, — ответила Агата.

— Зря переживаешь, сейчас здесь такое начнётся!

И она была права. Первые лучи солнца только начали заглядывать в зал, а уже пришли первые добровольцы для помощи в уборке урожая. И среди них был отец Беаты, Натан Валерианович. Сегодня он был как-то особенно возбуждён, наверно, для него это было большое событие. Агата очень радовалась, что Беата его простила, и они тут общались. Он был таким чудиком. Как Тео, только добрым. После того, как Анна ушла, Тео очень скучал. Злился больше обычного, кричал и гнал их с Беатой, а потом сдружился с этим стариканом.

Они и пришли вместе. Первыми.

— Знаешь, что меня радует больше всего, — сказала Беата. — Что мы не утратили свою способность общаться. Я боялась, что всё, нам пришёл трындец, когда увидела эту новенькую в бирюзовом платье.

— Фу, стыдись! Что за слова! — Агате не нравилось, когда Беата так выражалась. Она была воспитана в пуританской строгости, и до сих пор не избавилась от своих принципов.

— А вы знаете, что мы ждём сегодня весь Совет Старейшин? — спросила Вилла. Она была любопытной как сорока. И знала все сплетни в замке.

— Когда? — Беата не знала.

— Спросила бы лучше где? — фыркнула та.

— И где?

— Конечно, здесь. Здесь сегодня полмира соберётся. Поэтому на торжественную часть вход только по приглашениям.

— Ну-ка, кыш! — разогнала их мать-настоятельница. — Ишь, сбились в кучу как куры! Остаётся одна, остальные за работу. Чьё дежурство? Та и остаётся.

Агата хотела сказать ей про душу, которая нашлась. Но как сказать? Она же немая.

Все ждали просто праздника сбора плодов, но появление Пророчицы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Это был сплошной поток народа, которые шли, шли и шли, чтобы поприветствовать Мудрейшую Богиню. Пришлось даже организовать движение и поставить по центру дверей перегородку, чтобы люди входили в одну створку, а выходили в другую. Знала ли эта новенькая, что такое случиться? Конечно, знала! Ведь она Пророчица и Агата в неё верила.

К торжественной части её сменила Вилла и представителей Совета Агате удалось увидеть в коридоре. Но она и так многих знала, они были на её суде. И они вынесли справедливый приговор, но Агате всё равно не понравились. Они были какие-то ненастоящие. Высокомерные, презрительные, надменные. Но сейчас они шествовали в зал довольные. Правда, радость их заканчивалась ровно в тот момент, когда они переступали порог зала, и перед Деревом видели девушку с короткой стрижкой в бирюзовом платье. И Агате, протиснувшейся следом и притаившейся в уголке, доставляло истинное наслаждение видеть потрясение на их лицах.

«Господин какой-то там, мистер другой» — обращалась к каждому из них Пророчица по имени. Агата не слышала фамилии, но видела, что рядом с ней стоит Страж. И вся эта высокородная компания кланяется ему даже сильнее, чем ей. Конечно, это не было таким уж совсем шапколоманием, но они были всего лишь правительством, а она Мудрейшей Богиней. И уровень её власти, если и был чем ограничен, то только её личными принципами. Но чувствовалось между ними какое-то соперничество, и их растерянность, и тщательно маскируемое недовольство.

 «Интересно, кто отец её ребёнка? Кто-то уже обрюхатил Богиню?» — слышала Агата шепотки в толпе. Вот люди! Ей, наверно, через многое пришлось пройти, чтобы стоять сейчас в этом зале, а им лишь бы почесать языки.

— Да, чувствую, по-тихому собрать плоды не получится, — сказала Янина, стоя в своём поварском одеянии у стеночки. Агата её сразу и не заметила. — Я-то думала тут тихий семейный праздник, а тут назревает революция.

— О, толи ещё будет! Подожди, сейчас она ещё расскажет легенду про избранных, и у людей начнётся истерия. Они будут бредить приходом мессии и воскрешением своих богов, — сказал мужчина рядом с ней и его Агата тоже узнала. Это был защищавший её на суде адвокат.