Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена - Страница 51

— Она сильно изменилась. И вольно или невольно, а я тоже приложил к этому руку.

— Да, она подавлена. Она сомневается. Может, то, что вы ослабили её материнский инстинкт, и сыграло какую-то роль, но в любом случае это должен быть её выбор. И ты не можешь вечно бегать и всех спасать, — она подняла на него глаза, и её спокойный голос пробирал своей холодностью до костей. — Меня, Вики, Светку Васькину, Арсения, этот мир. Ты не можешь отвечать за всех. И ты не должен.

— Я не умею по-другому. Невозможно спасти всех, я понял это давно. Но так и не научился выбирать. — Он снова встал, не в силах сидеть на месте. — И за тебя я буду бороться до конца!

— Даже, если я попрошу этого не делать?

Он запнулся. Он хотел ответить «Даже если попросишь!», но глядя в её глаза, осёкся.

— Произошло что-то ещё? — он сел, готовый выслушать всё, что она скажет.

— Я всё думала, как, когда мы узнаем, что нам предстоит сделать ради той миссии что на нас, возложили. Я думала, ясность внесёт встреча с отцом. Но оказалось, всё написано в той голубой книжке, что ты мне когда-то принёс от Вики.

— И что там написано? — ему не нравилось её настроение.

— Всё! Про сам ритуал, про то, как открыть куб, слова клятвы. Всё расписано как в добротной инструкции, по пунктам, по шагам, по слогам.

— Ты всё это должна запомнить?

— Я уже запомнила. Я словно всегда это знала. Родилась с этим знанием и с этим знанием умру.

— Нет! — он начал отрицательно качать головой до того, как она сказала эту последнюю фразу. Он понял, что именно к ней она и вела. — Я не позволю тебе умереть.

Он потянулся через стол и зажал в своих горячих руках её ледяные ладони.

— Ты должен смириться с этим, — его до мурашек пробирал её обречённый взгляд.

— Я не смирюсь!

И она набрала воздуха в грудь, чтобы ещё что-то сказать, но ей помешали.

— Тук-тук! Простите, что мы без приглашения, — услышали они голос Изабеллы. — Но вы должны это знать!

И они узнали.

Дэн никогда не видела Изабеллу такой возбуждённой и многословной.

Они с Арсением перебивали друг друга, толкали с возгласами «Можно я скажу, можно я!», кружили по комнате, описывая, кто где стоял на церемонии, разводили руки в сторону, показывая сколько было народу, изображали как важно вышагивали члены Совета и как выглядели их лица, глядя на новую Пророчицу и её беременный живот.

К концу рассказа, когда Изабелла уже охрипла, но всё ещё пыталась перекрикивать Арсения, они с Евой уже так устали удивляться, что просто сидели с открытыми ртами и выпученными глазами и ни на что не реагировали. Ева, по крайней мере, выглядела именно так.

— А что сделали с плодами-то? — спросила она, когда они, наконец, закончили.

— Собрали, — ответила Изабелла, кашлянув.

— А потом?

— Сейчас из них отжимают сок. А потом им займётся Тео. Ему привезли всю его алхимическую лабораторию, найденную в старом замке. Плюс новое оборудование, которое у него было. И как сказала мама, он не был счастливее за всю его долгую жизнь, — ответил Арсений.

— Он знает, как сделать мортаниту? — спросила Ева.

— О, да! — ответил Арсений прежде, чем Дэн успел спросить, что это за хрень.

— Ева, жаль, что вы это не видели, когда мы это нашли. Но то, что получилось, когда собрали в его новой лаборатории, вам обязательно нужно будет посмотреть. Все эти реторты, пробирки, баночки, скляночки. Мама с другими сёстрами сутки всё это отмывали и очищали от грязи, но это реально стоит того, чтобы посмотреть, — у Изабеллы восторженно горели глаза.

— Так что это за мортанита? — спросил Дэн.

— По аналогии с амритой, — ответил Арсений, но видя на лице Дэна непонимание, продолжил. — Ну, хоть, амброзия знаешь, что такое?

— Пища богов?

— Да, амрита считается напитком богов. А мортанита — напиток богов из плодов мортана. И рецепт его приготовления считался давно утерянным. Но, если Тео его действительно, знает, то всё что нам нужно для воскрешения истинных богов у нас уже есть.

— И что именно? — уточнил Дэн.

— Мортанита и пророчица.

— Я понятия не имею, как она это сделала, — развела руками Изабелла, имея в виду Вики. — Нам так и не удалось поговорить. Она была там в этом Замке нарасхват.

 Это действительно было за гранью понимания. Дэн посмотрел на Еву, но она была удивлена не меньше остальных. Видимо, этого в её волшебной голубой книжке написано не было.

— Если на сегодня вы уже освободились, — сказал Дэн. — Есть ещё кое-что, что нам осталось сделать. И помниться вы просились, чтобы я взял вас с собой.

Они стояли на холме, обдуваемые ветерком, который едва справлялся с напором беспощадного полуденного солнца, и смотрели, как в знойном мареве внизу по дороге идёт девушка. В белой рубахе и тёмной юбке, в завязанном поверх заплетённых в косу светлых волос платке, она шла одна, и Дэн точно знал, в каком доме она скроется.

Он потянулся рукой к шраму на плече — шрам был, а, значит, это прошлое, в котором он уже был, и может быть, даже изменил его. И может быть, даже не один раз. Но раз он здесь, значит, должен сделать что-то ещё. К сожалению, он не знал что, но думать над этим было некогда, и он решительно пошёл вниз с знакомого холма.

По большому добротно справленному дому она двигалась как тень, бесшумно и незаметно. Через сени сразу прошла на кухню и, взяв кадку с зерном, пошла кормить бегающих по небольшому загону курей. Погладила радостно вилявшего хвостом пса на длинной цепи. Закрыла калитку в палисадник, выгнав оттуда белую бородатую козу. Вертушка, на которую запирали калитку, ослабла, и она подняла камень и стукнула по ней хорошенько пару раз. Убедившись, что теперь она держится крепко, вернулась в дом.

За деревянным столом, выскобленным добела и заставленным закусками, пировали двое. Крепкий мужик с усами и пышными бакенбардами и тощий юноша с водянистыми глазами и безвольным подбородком.

— Николай Михалыч, — сказала девушка, качая головой, и вытирая со стола крошки и разбросанную квашеную капусту из миски, перевёрнутой чьей-то неловкой рукой. — Ещё вечер и не настал, а вы уж набрались.

— Опять ты за своё! Отец я тебе, Дуся, родной отец! Что ты всё Николай Михалыч, да Николай Михалыч. Да, Васька? Правильно я говорю?

— Правильно, папенька! — отозвался юноша и пьяно икнул.

— Вот, учись! — он с трудом поворачиваясь, посмотрел на неё, но она снова только покачала головой и скрылась в дверях.

— А возьми-ка ты Васька Дуську в жёны, — обратился он к своему собутыльнику. — Она ж теперь моя законная наследница, в накладе не останешься, только ты — Тсссс! — и он приложил к губам волосатый палец, — Не говори пока никому. Секрет это.

— Нееее, — обреченно протянул парень. — Кэкэчэн не пойдёт.

— Тьху ты, имя-то какое поганое, — потянулся за графином с белёсой жидкостью мужчина, — Давай-ка ещё по маленькой!

Он налил, выпил, не дожидаюсь своего собутыльника, крякнул и ничем не закусил.

— Отчего ж не пойдёт? Дуська Старшая вон пошла, даже побежала, упокой её душу, господи! — перекрестился он. — А эта что ж не баба?

— Оттого и не пойдёт, что посватался я не к ней. И кабы не слабое здоровье Ёдокси, — протянул он на французский манер с ударением на последнюю гласную. — То уехал бы в город с её глаз подальше, и забыла бы она меня.

— Так она тебя неужто любит? — презрительно смерил его взглядом мужик и даже хохотнул, что, наверно, было бы парню обидно, будь он не так пьян.

— Может и любит, а может уже и нет. Да только я уже свой выбор сделал. Ёдокси моя, зачем же ты меня покинула, — разнюнился он, и тесть с отвращением протянул ему так и не выпитый стакан. — Пей! Чего уж сопли то распускать. Нет больше нашей Дусеньки, да только и жизнь не закончилась.

— Для меня, папенька, закончилась, — он вытер глаза и выпил, но неудачно, закашлялся, покраснел.

Купец первой гильдии Николай Михайлович Ланц и не пытался помочь своему слабому зятю, глядя, как тот кашляет, стуча себя по груди и судорожно вздыхая.