Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена - Страница 63

Молодая женщина, не больше тридцати, Гудрун сразу узнала её. Богиня Мать. Именно такой Гудрун её себе и представляла, именно такой видела на многочисленных изображениях. Только видеть её живой и улыбающейся было немного неожиданно. Ведь они пришли её спасать. И все немного опешили. Особенно рыцари, у каждого из которых в руках сейчас было по обнажённому деревянному мечу. А скорее просто по заострённой палке. Агата лично помогала им срубить несколько веток Дерева, чтобы сделать из них это странное оружие.

Агата почувствовала тяжелую ладонь Алекса на своём плече, он готов был немедленно отодвинуть её себе за спину, если вдруг что.

— Я думаю, здесь вам не придется защищаться, — сказала мягко Хранительница и бережно опустила что-то живое и воздушное, что она держала в руках, внутрь большого цветка как дитя в люльку.

 И голос, которым она это сказала, невозможно было перепутать ни с каким другим. Они слышали его каждый божий день в своих головах.

— Лулу? — Удивился Арсений, который стоял к ней ближе всех. — Ты существуешь?

— Ты настоящая? — спросила Изабелла.

— Я — настоящая. Меня зовут Сама, — улыбнулась она. — А Лулу — это информационная система, которая говорит моим голосом. Но это не я. Не всегда я. Она активируется вашими эмоциями, вашими чувствами, вашей памятью и вашим стремлением знать, а я всего лишь наполнила её теми знаниями, которые имела.

И она махнула рукой, приглашая всех последовать за собой.

— А что это за ботанический сад? — оглядывался по сторонам Арсений.

Он придерживал Изабеллу за своей спиной одной рукой, а во второй продолжал зажимать свою палку. Алекс делал то же самое, обходя стеллажи и оглядываясь по сторонам. Агате приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступать ему на пятки. Куда они шли, она всё равно не видела из-за его широкой спины.

— О, это всего лишь крошечная оранжерея, которую мне разрешили сохранить, — слышала она женщину. — Здесь тоже рождаются души. Живые, настоящие, чистые. Такие же как у младенцев, рождённых в любви. Ведь душа – это часть живой энергии, её имеет всё живое. Это и есть сама жизнь. Когда-то давным-давно я придумала, как дать право на жизнь детям, кровь которых отличалась от крови родителей. Я разделила их душу и тело, и это позволило им жить. Я взяла эту силу у себя, я решила задачу, которую поставил передо мной несчастный и влюблённый в простую девушку бог. Если бы знать, сколько бед за этим последует.

— Но сейчас эти новые души уже не нужны? — спросила Изабелла. — Раз тебе разрешили оставить только это. И кто вправе указывать тебе?

Они остановились и Агата, наконец, выглянула из-за Алекса. Небольшой кабинет со стеллажами за спиной у Хранительницы, а всё остальное пространство над головой и дальше за кабинетом, сколько видел глаз — стеклянные лабиринты с разноцветными шарами.

— Сейчас у нас уже столько душ, что их в несколько раз больше, чем людей, — она махнула рукой вверх, подтверждая свои слова. — Их можно освободить, но алисангов так мало, а людей так много, что если снова начнётся война, мы рискуем погибнуть просто из-за их численного преимущества.

— Кто же развяжет эту войну? — Арсений всё же убрал свой меч в ножны. — Жрецы? Потомки жрецов, которым боги дали слишком много власти?

— Да, теперь их называют Правительство или Совет Старейшин. Когда-то они были богами для людей. Они не боялись смерти, они ничего не боялись. Они умирали и снова возвращались. Для людей они были неуязвимы, и если и могли умереть, то только перебив друг друга. Но они объединились, и убирали неугодных и до того ожесточились, что даже люди отвернулись от них. Люди стали поклоняться другим богам, и тогда они решили подчинить их силой. Мы не могли допустить этого и заступились за людей — так возник Предел.

— Чтобы защитить людей от обезумевших богов? — удивилась Янина.

Эти рыцари в красном стояли, образовав живое кольцо вокруг остальных. Алекс замыкал его со спины, теперь Агату и Беату он поставил в центр этого круга. Агате казались лишними все эти предосторожности, но она не смела возразить.

— Да, и тогда они захватили власть здесь. Они не могли больше преодолеть предел, но решили, что будут отправлять на землю свои души. Но дети рождались в-основном, по любви, им не требовались чужие души. Тогда они придумали, как лишить свой народ этого счастья.

— Чистокровные браки. Инспирация после полового созревания. За несколько веков это стало таким привычным, что люди забыли, что когда-то было по-другому, — продолжил Арсений.

— Но эти души. Они же разного цвета, — показала рукой Изабелла вверх. — А те, что у тебя рождаются среди цветов, они прозрачные.

Она показала себе за спину.

— Ты очень наблюдательная, — похвалила Хранительница.

— Когда-то они все были такими, хрустально чистыми. Потом, возвращаясь, стали приобретать совершенно разные оттенки. Оттенки судьбы или отпечатки личности, как я их называю. Но когда разрешили чистокровные браки, все души стали раздавать строго по цветам и те, что возвращаются, становятся всё интенсивнее и интенсивнее. И постепенно из шести цветов их осталось четыре. Потому что пурпурный и красный перестали различать совсем. Из смеси жёлтого с голубым получился зелёный. А синий… Владельцы голубых душ больше всех радели за свою душевную чистоту. Они считали себя истинными потомками богов, поэтому синие остались вне закона и исчезли первыми.

— Чем же выделялись синие среди других алисангов?

— Голосом.

— То, что вен нарисует, он мог описать. Всё что кера напишет, он мог прочитать. К сожалению, они больше не рождаются. Их истребили всех до одного, когда у власти были азуры.

— За это их и ненавидят до сих пор?

— Может быть, — ответила Хранительница и снова показала себе за спину. — Если вы освободите все эти души, то у ваших противников не будет армии, чтобы захватить этот мир, а у меня будут силы, чтобы уйти и помочь вам.

— Но это же младенцы! — хотела воскликнуть Агата, но только открыла и закрыла рот.

— Дитя, — протянула к ней руку женщина, словно услышала её.

Все расступились, пропуская её к Агате.

— Прости меня за то, что я сделала это с тобой, — она протянула к ней руку и погладила по лицу. — Я возвращаю тебе голос.

Она повернулась к Беате и сделала то же самое.

— Они не держат меня в цепях, но постоянно угрожают уничтожить этот сад. И лишают меня сил, не освобождая души. Я чувствую боль каждой души, как вы чувствуете те души, что прошли через ваши руки. Я чувствую, как они рождаются, как растут, взрослеют, о чём мечтают, как влюбляются, верят, надеются и как умирают. Если я не выполняю приказы, они кого-нибудь убивают. И нет ничего ужаснее, чем насильственная смерть.

— Но эти души, — сказала Агата, кашлянув, и удивилась, как непривычно звучал её настоящий голос. — Они же младенцы. Как можно использовать их в войне?

— Очень просто, — и она повела их в свой кабинет.

— Я знаю, что это, — сказала Изабелла, когда Сама открыла один из крошечных ящичков с буквой на нём и достала тонкую прозрачную пластинку. — Это чья-то личность. Память, считанная и таким образом сохранённая.

— Совершенно верно, — сказала женщина. — Если перед тем как открыть шар в него поместить эту пластинку, то это уже будет не младенец, а полноценная взрослая личность, с именем и определёнными наклонностями.

— Если на их пути не будет стоять Предел, им будет доступен весь человеческий мир, — продолжил за неё Арсений.

— Но как освободить их? — спросила Беата. — Ведь шары не открываются.

— Они открываются, только нужно знать слово.

Хранительница прошла к стеллажу, который Агата сразу и не заметила. На нём рядами стояли шары. И Агата пошла следом за ней, её тянуло к нему тем сильнее, чем ближе она подходила. Она узнала его, даже не беря в руки — это была душа, которую она вернула. Ту, что не пригодилась ребёнку, и она принесла и оставила её в той комнате, через которую они пришли. Она взяла его в руки — маленький хрустальный шар, всколыхнувшийся розовым.