Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена - Страница 74

— С этим я могу что-нибудь придумать, — сказал Ватэс. — Я создал один неудачный мир. Что мешает мне создать другой? Правда, Дэн? Ради этого ведь стоит постараться?

— По крайней мере, попробовать точно стоит, — уклончиво ответил Дэн и посмотрел на Еву.

И юная богиня сняла с себя кулон, повесила его снова на Дэна и исчезла вместе со всей своей семьёй.

Дэн вернул кулон Эмме и, прижав к себе Еву, облегчённо выдохнул. И Феликс тоже подумал: «Неужели это всё?»

Боги освобождены и все живы. Такого расклада событий он не ожидал никак.

— Я знаю, как вам хочется принять в душ и отдохнуть, — вдруг сказала Вики. — Но я слышу грязные ругательства горбуна на давно забытом языке, и все они адресованы вам. Он готов, и вам не стоит заставлять его ждать.

Если бы ему сказали, что он сделал то, что не смогли сделать все их боги вместе взятые, он бы, наверно, даже не удивился. В своей гениальности Парацельс был уверен, как никто другой, но признанием, которого он не снискал при жизни, не избаловало его и после смерти. Всего он добился сам, своим упорством, своим умом. Если бы не его невыносимый характер. Но может быть именно благодаря ему, он и стал именно таким непревзойдённым.

Виктория смотрела, как обычным мелом он расчерчивает пол в своей лаборатории, и если бы не знала наверняка, что он сделал это с собой, то ни на секунду не поверила бы в успех этой затеи. И тем не менее, он родился человеком. И вырос человеком. Но познакомившись на своём нелёгком жизненном пути с Мартой и узнав про алисангов, придумал формулу, с помощью которой любого человека можно было сделать алисангом.

Всё дело в дозе, — любил повторять он. Всё дело в элементах. И что именно он имел в виду в этом случае, трудно было сказать наверняка.

Ему принесли мокрый пепел сожжённого Дерева, и осколки разлетевшегося куба и он радовался им как ребёнок. «Это лучший, лучший подарок, что получил я за несколько веков!» — повторил он несколько раз.

— Эти глупые люди, они думали, что алхимия, это искусство получать золото или какой-то мифический философский камень. А вы только вдумайтесь. Вдумайтесь! Ал – Химия. Ал! Али-Санг! Они имеют общее происхождение, потому что я знаю, как получить из человека алисанга. Сделать из одной крови совершенно другую кровь.

И он ползал по полу, расчерчивая свои круги.

— Тео, — вмешалась в его работу монахиня, одна из Лысых сестёр, которым Сама вернула голос. — Я знаю место, где точно такая гипоциклоида уже начерчена на полу. И тот четырёхлистник, прости, квардифолий просто идеально ровный. Это совсем недалеко.

— Знаешь, Гудрон, — огрызался он, намеренно коверкая её имя. — Суть не в том, что он идеальный, а в том, что мне нужен трифолий, то есть трёхлистник. — и он вписал в имеющийся рисунок ещё один. И сказал через какое-то время:

 — А на самом деле мне вообще ничего этого не нужно. Но эти рисунки на полу дают мне возможность отвлечься. О, вот и они! — он тяжело поднялся, приветствуя Изабеллу и Арсения.

— Все металлы произошли от смешения трёх субстанций, — пояснял он самому благодарному своему поклоннику, Арсению. — А люди они как металлы тоже сложены из серы, соли и ртути. Сера — душа, это всё, что сгорит.

Он поджёг спиртовку, и яркое пламя взметнулось вверх, но он сделал его совсем невинным, приглушив до голубого свечения.

— А то, что будет дымить это ртуть, дух.

Он соорудил над огнём сложную конструкцию похожую на самогонный аппарат, но менее громоздкий.

— А то, что сгорит и превратится в золу – это тело, соль.

Он составлял на столе в ряд к уже имеющимся там склянкам новые, и не отвлёкся даже, когда, наконец, пришли Эмма, Дэн и Ева.

— Что ж, — сказал он через время, после того как крючковатым пальцем перевернул несколько страниц в своей видавшей виды тетради, — Ждём самого главного участника.

И, конечно, никто его по обыкновению не понял. Даже бывшие лысые сёстры, которых теперь здесь было двое, Гудрун и Кира, мать Изабеллы.

— Я не понял ни одного слова, — признался Дэн, склоняясь над тетрадью и обращаясь к Арсению. — Помню, были нарисованы львы.

— Да, да, я их видел, — ответил Арсений, листая тетрадь. — Один зелёный, а второй красный.

— А вот и она! — воскликнул Парацельс.

Анна Гард всё ещё в рыцарской одежде вошла, держа на руках свою совсем ещё крошечную дочь.

— Лили, — склонился к ней горбун, и лицо его озарила такая искренняя улыбка, что Вики подумала, что не такой уж он и чёрствый каким казался на первый взгляд.

Малышка не спала и вовсю таращила на него свои глазёнки, с любопытством разглядывая свешивающуюся со старинного берета полуистлевшую бахрому.

— Ну, давай! — небрежно махнул он Еве на красивое современное медицинское кресло на колёсах, которое он поставил по центру своих корявых меловых пентаграмм. — Будем делать из тебя человека.

— Хорошо, что ты врач, — сказал он Дэну, пристёгивая Евины руки кожаными ремнями к подлокотникам. — Будешь помогать.

— Ты уверен? — спросил Дэн у него с тревогой в голосе, когда Парацельс подал ему ампулу с лекарством и шприц.

— Предпочитаешь, чтобы она дёргалась в судорогах и была в сознании? — спросил он равнодушно.

Дэн прочитал название на ампуле.

— Снотворное?

— Да, поспит немного, ничего страшного.

— Вики, — вдруг обратился Дэн. — Меня ты не видишь, но Еву ведь видишь? Скажи, она есть в твоём будущем?

Вики могла бы не смотреть. Она уже видела это. Беременную Еву, сидящую на диване в гостиной у Арсения, и Дэна, подкладывающего под её спину подушку. И смеющуюся Изабеллу, разнимающую своих близнецов, темноволосую девочку с янтарными как у матери глазами и рыжего кудрявого мальчика с зелёными. И Арсения, который рядом за столом рисовал для темноволосой девочки лет четырёх фиолетового единорога.

— Единороги такими не бывают, — возражала она. — Они должны быть белыми. Хочу белого!

— Ева, — строго посмотрела на неё Вики. — Не капризничай!

Но Арсений взял следующий лист.

— Давай нарисуем белого, — легко согласился он. — Как можно отказать такой красавице!

Вики теперь знала, что именно Арсений должен был стать её настоящим отцом. Но глядя в её синие глаза, она всегда будет сомневаться в этом…

— Вики! — вывел её из раздумий требовательный голос Дэна.

— Да, Дэн, да. У неё есть будущее, — сказала она, невольно вздохнув. — Уверена оно тебе понравится.

И острая игла в его уверенных руках вошла в вену Евы, и она сопротивлялась накатывающему на неё сну сколько могла, вцепившись в руку Дэна. Потом голова её бессильно свесилась.

— Теперь ты, — ткнул Парацельс в Изабеллу. — Это же тебе она отдала свою кровь? Пришла пора отдавать долги.

Он протянул Дэну ещё один шприц.

— Десять кубиков, — вернул его Дэн, заполненный кровью Изабеллы, помогая ей придерживать согнутую в локте руку.

Эмма, кровь которой взяли, так как ей Ева отдала своё тело, стала следующей.

— Ну, а у тебя душа моя, я возьму совсем немного, всего капельку, — ворковал он над малышкой. И она только удивлённо вскинула брови, когда он воткнул иглу в её крошечный пальчик, и даже не заплакала.

Именно каплю её крови он стал нагревать над пламенем и голубоватый дым собрал в большой прозрачной колбе и заткнул пробкой.

Все с нескрываемым интересом следили за его священнодействием, хотя Дэн слегка и волновался, регулярно проверяя Евин пульс.

— Возьми сын мой философской ртути и накаливай, пока она не превратится в зелёного льва, — пояснял он вслух свои действия, если это только можно назвать пояснениями.

И в колбе у него действительно что-то позеленело.

— Прокаливай сильнее, и она превратится в красного льва.

Он голыми руками держал эту колбу, покрасневшую, видимо, от его заклинаний.

— Теперь на песчаную баню, — и он перелил содержимое в стакан с широким горлом. — Теперь виноградный спирт.