Тилья из Гронвиля (СИ) - Ганова Алиса - Страница 9

Я развернулась и поплелась к выходу.

На улице от волнения и яркого света почувствовала слабость.

«Иди в Эльверд…» — звучало эхом в голове. Но до него из Ботвифуля больше трех дней пути! А это значит — конец надеждам. Это для отца и братьев не так далеко, а меня в такую даль ни за что не отпустят!

Глотая слезы, я шагала по широкой мостовой. Возвращаться предстояло, поднимаясь в крутую гору. Но сил не осталось, стопы горели. И не было больше той решительности, что придавала мне сил прежде. Запыхавшись, замедлила шаг и вдруг услышала со спины развязное:

— Эй! Крошка! Иди, утешу тебя!

Я вздрогнула, ускорилась, но сомнительный тип увязался следом и не отставал.

— Не будь такой спесивой! Иначе на гулянье останешься без жениха!

Перешла на бег, но он хватил меня за локоть и грубым рывком развернул к себе.

— Стой!

Наглый, осоловелый взгляда пьяного чужака похотливо скользил по мне. Я задрожала.

— Отпустите! — вырвала руку, и в вмиг его напускная приветливость схлынула. Теперь передо мной стоял обозленный человек, чьи недобрые намерения не вызывали сомнений.

— Ах ты, дрянь! — он замахнулся, однако я успела толкнуть его первой. Негодяй, не ожидавший, что при небольшом росте могу пихнуть с такой силой, попятился назад, закачался и упал.

— Убью! — угрожающе зарычал мерзавец, скаля плохие, посеревшие зубы и стал подниматься. Но был пьян, поэтому делал это медленно и неуклюже.

Я же бросилась бежать. Только ноги у меня короче, шаг в половину мужского и сил уже нет. Вот-вот настигнет! А прохожим и дела нет до чужих бед! Однако я бежала туда, где больше людей, но ровно до тех пор, пока негодяй неожиданно не заорал во все горло:

— Воровка!

Люди вокруг встрепенулись, сдвинули брови… Из-за колючих, недобрых взглядов я испугалась, что сейчас меня, не разбираясь в деле, схватят, и свернула в первый подвернувшийся переулок, оказавшийся пустынным и жутковатым. Но поворачивать обратно тоже чревато…

В панике я металась, ища место, где можно спрятаться. Сердце бешено колотилось, в ушах загрохотали барабаны… Только посреди ровных стен бесконечных домов не было ничего, кроме чахлого кустика, зеленевшего у оснований двух соседних домов.

Еще миг — негодяй свернет в переулок, и тогда… Как в детстве, я бросилась к кусту Не жалея чулок и платья, полезла за него, в надежде скрыться, но умом понимала — шансов нет. даже если встану на колени. Я же не с ноготок!

И тут увидела, что жидкая поросль скрывает узкую расщелину Один из домов покосился от старости, и верхними этажами лег на соседний, но у фундамента…

Я выдохнула, втянула до боли живот и начала втискиваться…

Сама не верила, что смогу. Но не иначе как Альда сжалилась и сотворила чудо! Потому что едва втиснулась полностью, услышала совсем рядом гадкую брань.

Негодяй стоял на расстоянии десяти шагов и вертел головой, разыскивая меня.

Душа ушла в пятки от страха, что он увидит мое плечо. Но нет. Постояв, он сделал несколько шагов вперед…

— Чего орешь? — раздался еще один мужской сиплый голос. Не менее неприятный, чем у первого.

— Мелкую дрянь ищу!

— Так ищи молча. Чего орать под окном!

— У нее кошель пояс оттягивал!

Второй не спешил отвечать, будто раздумывал. Потом произнес:

— Опиши!

— Да из деревни! Мелкая, рыжая, конопатая. Платье темное…

Происходящее казалось дурным сном. Чтобы ничем не выдать себя, я дышала мелкими частыми вздохами через нос. От напряжения ныло тело, но я стиснула зубы и не шевелилась.

— Иди туда, я с Еглем и ребятами тоже пройдусь. Где-нибудь нагоним. И помни: за обман зубы выбью!

Когда они разошлись, я еще долго боялась пошевелиться. После такого страшно высовываться, но и стоять здесь, в то время как Дирк ждет меня, невыносимо!

Разрыдалась бы, да на грудь давит стена каменная, поэтому слезы беззвучно потекли по щекам. А я хватала ртом воздух и боролась с собой, чтобы сдержать всхлипы.

Не знаю, сколько времени прошло. Оно будто застыло. Только сумерки сменились глубоким вечером, и я впервые увидела ночной город после ярмарки.

Пьяные компании шатались улице, распевая похабные песни и цепляясь к прохожим. Слышала шум драки с глухими ударами и крики ограбленной женщины. Брань недовольной жены на проигравшегося пройдохам мужа…

Прежде я жила в тихой деревушке, где все знают друг друга и в любом худом случае могут постучаться и попросить помощи. А тут…

Мой привычный мир перевернулся. За вечер я повзрослела, и теперь знаю гораздо больше, чем знала утром…

Обо всем этом я размышляла, забившись в щель, как крыса. Думала о том, каково Дирку и его отцу. Но еще теплилась надежда, что они будут ждать меня, и к утру я смогу добраться до них. Повинюсь, попрошу прощения, и, возможно, все вернется на круги своя. Однако Ботвифуль не спешил засыпать.

Тело настолько онемело, что я не чувствовала ног. И все же не смела выползти из щели, потому что то и дело по переулку беззвучно скользили тени.

Никогда прежде мне не было так страшно. Да знала бы, что того мерзавца привлек кошель — швырнула в него и убежала, а папа бы возместил Дирку расходы…

Я хотела есть, по нужде, вдохнуть полной грудью, но боялась высунуться. Возможно, ранним утром осмелилась бы выбраться и прибежать к ярмарке, если бы не новая беда: меня учуяла собака! Раздраженный пес начал истошно лаять и пробираться через куст.

— Фу! — рявкнул ее хозяин, и в ужасе я начала протискиваться глубже в расщелину. Ведь если он заглянет — увидит меня, и сюда сбегутся жители округи.

Собака залаяла еще настойчивее, однако мужчина свистом позвал пса к себе. И тот, хоть и нехотя, отошел. Но я к тому времени забралась далеко и оказалась в ловушке. Дернулась назад, но не тут-то было. Каменные тиски держали намертво.

«Вот так и не узнают ни родители, ни Дирк, что со мной непутевой случилось!» — подумала с отчаянием. Оставалась одна надежда — помощь Светлой Альды, и я принялась молить ее о еще одном чуде.

Меня бросало то в жар. то в озноб, я молилась и отчаивалась, снова молилась. Каялась и снова плакала. Никогда прежде еще не проливала столько слез. А потом смирилась, что это последний мой день, обмякла, от слабости подалась вправо… И, о, чудо! На ноготок, еще один смогла протиснуться вперед. Умом понимала, что ухожу все дальше, но я больше не могла стоять на месте. Не могла!

Наверно улитка по сравнению со мной сейчас была скаковым жеребцом, но я ликовала, что хотя бы так продвигаюсь вперед. Я взмокла, обессилила, именно поэтому уловила колыхание воздуха. Он едва ощутим, и все же это надежда, что добралась к другому краю дома!

«О, милосердная Альда! — отчаянно взмолилась. — Пожалуйста, помоги выбраться! Пусть там не будет тупика из непроходимой стены!» — сделала рывок и под оглушительный треск и хруст упала в воду.

Почти мгновенно вымокла, подол платья облепил ноги, мешал барахтаться, и я с головой ушла под воду. Попыталась нащупать ногами твердь — а ее нет!

Отчаянно работая руками, смогла вынырнуть и набрать полную грудь воздуха. Еще каким-то образом оказалась на спине… Благодаря чему и выжила.

Прохладная вода ласкала измученное тело и несла по течению.

Меня разбудило назойливое жужжание над ухом. Затем запах затхлой тины и духота.

Приоткрыла глаза и первым, что увидела — пчелу, сновавшую от кипрея к мелким соцветиям сныти. Жарко пекло полуденное солнце. Звонко щебетали, игриво перекликаясь, птицы, стрекотали неугомонные сверчки.

Я лежу во влажном платье, нагретом прямыми солнечными лучами, при этом мои босые ноги нежно омывала прохладная вода…

Понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что произошло.

Превозмогая слабость, медленно приподнялась на локте, и вздох отчаяния сорвался с губ: вокруг лишь мокрый песчаный берег, густо поросший камышом, травяные заросли и клонившиеся к воде ивы. Вскочила, завертела головой в поисках стен Ботвифуля, но в округе ни одного дома! Ноги подкосились, и я упала на колени.