ФЗЗ. Книга 2 (СИ) - Блинова Маргарита - Страница 23

Прозвучало буднично и отстраненно, но я почувствовала за этими словами всю его боль, одиночество и… бессилие. Разлив по чашкам заварившийся чай и переложив на тарелки сварившиеся яйца, а также новые бутерброды (не чета моим), Итон в полном молчании заново накрыл на стол и сел напротив.

— И вы никогда не говорили с отцом об этом? Не просили признать? Король вообще в курсе?! — потрясенно выпалила я.

— Отчего же, — откликнулся Итон, с куда большим энтузиазмом счищая скорлупу, чем участвуя в диалоге. — Мама вела дневники, которые после своей смерти велела отправить Эддару. Когда я вернулся, меня ждала официальная бумага, подтверждающая мой новый статус и указ переехать в королевский дворец. Я порвал и сжег обе бумаги, написал королю записку и снова уплыл в скитания.

— Но почему?!

Воображение уже пыталось представить, что было бы, появись в королевском саду принц Итон. Представляю, как вытянулись бы лица средних наследников и как засопел от досады Джером! Наверное, из всех нас только Глош смог бы подружиться с королевским бастардом, но то Глош…

— Мне это было не нужно.

Спокойный и ровный голос ректора заставил воображение угомониться.

Мой собеседник умолк, занятый быстрым поглощением еды, а я вертела горячую чашку, пытаясь решить, стоит ли задавать следующий вопрос или нет, пока все-таки не решилась.

В конце концов, когда ещё по моей улице проедет парад откровенности?

— Вы отказались от рода своего отца, но принял ли король отказ?

С виду Итон не изменился. На лице было все тоже голодное благодушие, рука, накладывающая в чай пять ложек сахара (и как у него не слипнется от такого количества сладкого?), не проронила ни крупинки.

— B ту ночь у анти источника…

Я заколебалась. Желания вспоминать свою, пусть и несостоявшуюся, но все-таки кончину, не было. Ректор, кажется, это понял, поднял на меня глаза и хитро улыбнулся.

— Когда я тебя спас?

— Когда вы едва меня не утопили! — возмущенно выпалила я, сердито глядя на мужчину. — Bы тогда сказали: «Не смей умирать у меня на руках»… Я видела ее в ваших воспоминаниях, когда мы слились. Ей вы сказали то же самое…

Не нужно было быть эмпатом или менталистом, чтобы увидеть его боль от потери. Опустив голову, Итон поднес чашку к губам и сделал большой глоток.

— Эддар не привык, чтобы ему перечили. — Чашка опустилась на стол с глухим звуком, похожим на тот, с которым опускает молоточек судья. — Он счел мою невесту недостойной королевского бастарда и отдал соответствующий приказ. И так будет с любым дорогим мне человеком, покуда я не смирюсь со своей участью.

— Участью быть новым королем?

— Участью быть марионеткой.

Откинувшись на спинку стула, я глубокой в задумчивости смотрела на опрокинутую с подоконника герань. Сейчас у Эддара только дочери, но признай он Итона своим сыном, королевская ветвь получила бы продолжение. Для чистоты линии ректора женили бы на одной из сестер (генетические мутации уже давно научились блокировать магическим путем, так что уродов или безумцев можно было бы не опасаться). Согласись Итон сразу, и, возможно, никакой команды принца Джерома не было бы и в помине. Как пить дать, Эддар продвигал бы на престол сына. Кстати…

— А как вы оказались здесь, на ректорском посту? — спросила то, что уже давно не давало покоя. — С чего вообще возникло желание помочь принцу Райвилю заполучить престол?

— Я был обязан родителям Джерома, — просто, словно дело шло не о королевских интригах, а о минувшем дожде и заморозках, отозвался Итон-Бенедикт. — Чета Райвилей помогла вытащить Ши-Вана из очень неприятной заварушки, взяв с меня обещание помочь их единственному сыну.

Уж лучше бы Ши-Вана никто не выручал…

— Я поклялся подготовить Джерома и сделать все от меня зависящее, чтобы младший наследник взошел на престол.

— А вы не уточнили сроки? — неожиданно выпалила я, и хозяин дома почему-то напрягся. — В смысле, я, конечно, хочу, чтобы мы победили, но…

— Но?

Подперев голову рукой, я вздохнула и призналась:

— Мы не тянем. И что-то подсказывает, что через два года, когда состоится битва за престол, мало что изменится. Джер хороший, добрый… временами умный, временами дуб дубом! И мне страшно представить, как он будет править всей Аристалией. Особенно имея в советчиках кого-то из нас!

— Грядут темные времена? — шутливо подначил хозяин дома, а потом напомнил:

— Ноэми, я обещал.

Я пожала плечами. Ну обещал так обещал. Не я брала с него это слово, не мне менять условия. Уже вставая из-за стола, чтобы помочь прибраться, я клятвенно пообещала поговорить на эту тему с Джеромом, ибо да. Как-то мне стремно при мысли, что великой Аристалией будет управлять кучка охламонов вроде нас.

Больше ни о чем серьезном мы с Итоном-Бенедиктом не говорили. Предупреждать, чтобы я держала язык за зубами, не требовалось. Я же умная пардочка и жить хочу долго и желательно счастливо.

Распрощавшись и порывисто обняв господина ректора на прощанье (он попытался было включить суровое начальство и напомнить о субординации, но прозвучало не слишком убедительно), я оделась и выскочила за порог домика.

До западной пристройки оставалось где-то шагов сто, когда чуткий слух оборотня уловил женский визг. По привычке помянув всех каннисов, я рванулась в пристройку, заменившую нам во всех смыслах дом родной, ворвалась в просторный холл и бросилась к лестнице.

— Иии! — вопила Памела, кубарем слетая вниз и врезаясь в меня.

— Что?! Что случилось!

Продолжая голосить, девушка неожиданно сильно оттолкнула меня в сторону и побежала по коридору прочь. Недолго думая, я рванула наверх, ища источник паники своей соседки. Что я там совсем недавно решила? Я же умная пардочка? Я жить хочу долго и желательно счастливо? Когда же слово перестанет расходиться с делом!

Проклиная инстинкты боевой парды (ой, да кого я обманываю! Инстинкты любопытной бабы), я стрелой взлетела наверх и заметила распахнутую дверь, ведущую в нашу комнату. B нос ударил едкий мышиный душок, в душе заворочалось подозрение.

Ну, если эти хвостатые вредители в отместку нагадили мне в постель, спущусь в подвал и загрызу всех, кто на глаза попадется. Нет, лапой прибью! Зачем тянуть в пасть всякую гадость?

— Блош! Это твои проделки? — влетая в комнату, рыкнула я и осеклась.

Серое братство заполонило собой всю комнату. Они были везде: на полу, на кроватях, на тумбочках, подоконнике, а парочка так вообще болталась на люстре, но удивило меня не количество серых, а завернутое в плотный кокон из моего одеяла тело неизвестного мужчины. Брюнет с наколкой шмеля на левом виске (вот только наемника из банды Шершня мне для полного счастья и не хватало) находился без сознания. Глаз подбит и наливается краснотой, а из носа вниз по щеке бежит струйка крови (хоть пробирку подставляй, чтобы материал не пропадал). Блош, все такой же огромный и наглый, восседал на лбу неизвестного и с деловым видом утрамбовывал в рот пострадавшему кляп. Приглядевшись, опознала в сомнительной с виду тряпке любимую пару носков своей соседки и одобрительно присвистнула.

— Мыши, я вас боюсь!

Кошачья сущность уставилась на меня как на ненормальную и, продемонстрировав роскошный филей, ушла в подполье. Вот еще! Кошки не благодарят мышей. Даже если серые комочки ловят в ее комнате наемного убийцу.

— И что тут у нас? — полюбопытствовал появившийся за моей спиной декан факультета закрытых знаний.

— Операция «перехват», — пошутила я, но Маккалич даже не улыбнулся.

Осторожно ступая, чтобы ненароком не придавить какого-нибудь зазевавшегося и не успевшего убраться в сторонку представителя мышиного братства, первый меч королевства присел перед пойманным наемником и протянул руку. Что он там делал, рассмотреть не удалось, в коридоре послышался топот, а следом меня сжал в тревожных объятьях уже сам Джером.

— С тобой все в порядке?

Я закатила глаза. Кошачьи боги, когда уже маменькино высочество запомнит, что дружит с боевой пардой? Шпаргалку ему, что ли, написали?