Магические врата Иного мира - Ренье Сандра - Страница 17

— Я лучше на воздух. — Я поставила тарелку на поднос и выбежала вон.

Воздух пошел мне на пользу. Уже темнело. Часы перевели на зимнее время. Не знаю, что мне больше нравится: долгие, светлые весенние вечера или уютные сумерки поздней осени, когда можно пораньше уйти спать. Люблю и то, и другое.

Я слонялась без дела по школьному двору. Я слышала мысли Люси Грампер. Это точно. И откуда я это умею? Это наверняка как-то связано с эльфами. Но если бы Финн мне что-нибудь впрыснул, я бы знала, ведь так? Или он передал мне часть своих способностей? Или что-то подмешал в шоколадный кекс? Но я же не дотрагивалась до кекса… Не знаю, что и как, но только теперь я, оказывается, умею читать мысли других людей. Может, и еще что-нибудь? Видеть в темноте? Слышать то, чего не слышат другие?

В этот момент я и вправду услышала шепот. Я что, теперь слышу, как говорят деревья? Но этот шепот мне показался знакомым.

— Джордж?

— Я здесь, Элли! — прозвучал из-за кустов его голос, и я сразу насторожилась: что-то не так!

Вообще-то мне хотелось побыть одной. Мне надо было подумать. Но бросить Джорджа в беде я не могла. Я перелезла через живую изгородь, и вот он, Джордж, сидит на скамейке и что-то держит в руке.

Он держал на ладони птенца, выпавшего из гнезда, — крошечного, хрупкого, покрытого пухом бледно-красного цвета. Птенец испуганно пищал и смотрел полными ужаса глазами как будто прямо на Джорджа.

— Что стряслось?

— Вот, выпал из гнезда. Сердце у него колотится, еле живой от страха, — печально ответил мой друг. — Почему птицы выпадают из гнезд? Смотри, какой он беспомощный.

И правда беспомощный. Вот кому еще хуже, чем мне. Теперь и он остался без семьи.

— Что ты будешь с ним делать, Джордж?

Джордж держал его на ладонях как стеклянного, словно боялся разбить.

— Хочу вернуть его в гнездо, только дотянуться не могу. Не получается одновременно и лезть вверх, и птенца держать.

— Давай вместе попробуем, — предложила я. — Пошли.

Разглядеть в сумерках гнездо оказалось трудно. И карабкаться было высоко. Стали лезть по очереди и передавать друг другу птенца. Сначала я забралась на нижние ветки и взяла его у Джорджа, потом Джордж залез еще выше, и я передала птицу ему. Так и дотянулись до гнезда. Джордж, не умолкая, разговаривал с птенцом:

— Не бойся, ничего с тобой не случится. Мы с Элли тебе поможем. Сейчас вернем тебя в твое семейство. Твоя мама тебя уже ждет.

Жутковато было слышать, как Джордж, сам еще ребенок, вещал это своим тоненьким голоском.

Наконец он положил птенца в гнездо и спустился на землю, сияя от радости и улыбаясь. И тут что-то упало на землю рядом с нами. И это опять был тот птенец! Джордж опустился на колени и поднял птенца на ладони.

— Нет! — Джордж в отчаянии замотал головой. — Не может быть!

Птичка вздохнула один раз и замерла.

— Нет! Элли, сделай что-нибудь! Позови на помощь!

У меня защемило сердце. Никогда еще я не видела друга в таком отчаянии.

— Что ты сидишь?! Иди за помощью!

— Ему уже не поможешь, Джордж.

Джордж всхлипнул. Плечи у него задрожали, руки затряслись. Он беспомощно опустил птенца на землю. Я обняла своего бедного друга, он уткнулся лицом мне в плечо и заплакал.

Не знаю, долго ли мы так сидели на скамейке. Уже совсем стемнело. Джордж еще цеплялся за меня, хотя слезы у него уже кончились. Мы оба замерзли. Только тогда он поднял голову и выпрямился. Мы руками выкопали ямку в земле и похоронили птенца. Подвигались, согрелись немного.

— Почему он снова вывалился, Элли? — проговорил Джордж, мрачно глядя на могилку. — Его родители отказались от него и выбросили его из гнезда? Как наши с тобой родители?

— Джордж, почему ты так плохо думаешь о своей семье?

Хотя и я о своей думала не лучше.

— А что я должен думать? Наши родители сплавили нас сюда. Все мальчики радовались, что идут в школу. Я умолял отца отдать меня в школу рядом с домом — так нет же! Традиция, видишь ли! В интернат меня, там я стану мужчиной! Нечего сидеть дома, не маленький уже! Знаешь что, Элли? А я ведь по ночам мочился в штаны, когда сюда попал. Я никогда не стану таким, как отец. Я просто хочу домой! Я никогда не хотел оттуда уезжать!

И он снова уткнулся в меня и расплакался.

Мне ли не знать, каково ему. Хотя я понимаю, почему родителям пришлось меня сюда отправить, все равно не могу с этим смириться.

Джордж плакал долго. Потом утих и поднял заплаканное лицо с прилипшими ко лбу рыжими кудрями:

— Элли?

— Что?

— У меня такое чувство, что скоро все изменится.

— Так и будет, Джордж, мы же взрослеем.

— Я не об этом. Мне кажется, грядут большие перемены. И что птенец снова выпал из гнезда — это знак. Его семья отказалась от него. И он погиб.

Ох, Джордж, как ты прав, если бы ты знал! Грядут перемены, и еще какие!

— Только ты не сравнивай себя с этой птичкой. Ты же не думаешь всерьез, что твои родители собираются тебя убить?

Молчание.

— Джордж!

— Нет, — пробормотал он. — Спасибо тебе, Элли, я так рад, что мы есть друг у друга. Ты понимаешь меня лучше всех. Вот сегодня вечером почему ты здесь оказалась? Ты всегда приходишь, когда мне нужна. Я надеюсь, это не изменится.

— Так и будет, — пообещала я и почувствовала укол совести.

Через год я окончу школу — и только меня здесь и видели! А сегодня мне нужно было побыть одной, потому что я прочла мысли Люси. Почему не мысли Джорджа? Я посмотрела вслед моему другу, который, опустив голову, брел к себе в интернат.

Громкий стук в дверь:

— Эллисон! Ты проспала!

Черт! Проспала! Неудивительно — странно, что мне вообще удалось заснуть этой ночью: после похорон птенца я в постоянном страхе, что ко мне в окно опять залезет какой-нибудь эльф.

— Уже половина десятого! Я иду, миссис Гатри!

— Успокойся, Эллисон. Сегодня суббота. Но наступила ваша очередь готовить.

Каждые выходные пятерка учениц готовила на весь интернат. Среди нас были ученицы из Греции, Латинской Америки, Арабских Эмиратов и Гонконга, и трапеза порой оказывалась весьма экзотической. И на мой вкус иногда совершенно несъедобной.

— Буду готова через пятнадцать минут! — объявила я.

Опять мне снились эти Врата, этот свет и манящие южные запахи — чабрец и розмарин. Было и еще кое-что. Солнце померкло на секунду, его загородили крылья огромной птицы. Птица была гигантская. Ее тень, заостренная, как от ножа, закрыла собой весь мощенный булыжником двор. Никогда не видела у птиц такого силуэта. Насекомые умолкли. И птицы тоже. Ящерицы спрятались.

А вот погибшая в мучениях крыса мне вовсе не снилась. Даже странно. И эльфы не снились, хотя и крыса и эльфы стояли перед глазами каждую минуту. И как мне обо всем этом написать родителям? Как-нибудь так, чтобы не испугать. Что-нибудь вроде «Привет, мама и папа. В Эдинбурге все как всегда. Школа классная. А я познакомилась с одним парнем. Он эльф. Водил меня по неизвестным подземельям. На следующей неделе мы вместе пишем реферат. Справимся! Будете в Бразилии, прихватите для меня кукурузных лепешек. Обнимаю. Ваша Эллисон».

Они вряд ли станут вчитываться, эльф или не эльф — они и не заметят подвох. Скорее уж запомнят фразу о незнакомых подземельях.

Интересно, сумели Финн и Иен снова закрыть Врата? В новостях объявили в розыск пропавшую туристку. А кроме тех двух бездомных были еще жертвы?

Я так погрузилась в свои мысли, что натянула рваные колготки. Почему я до сих пор их не выбросила? Надо навести порядок в комнате.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — забеспокоилась миссис Гатри, когда я спустилась в столовую, где мои соседки уже собрались готовить завтрак.

Меня встретили дружным хихиканьем. Что опять не так?

— В выходные не нужно надевать школьную форму, ты же знаешь, — нахмурилась миссис Гатри.

Меня бросило в жар.

— Ну да не важно. С днем рождения, Эллисон!