Швейцарец - Злотников Роман - Страница 9

Добравшись наконец до комнаты Дитриха, Алекс обессиленно рухнул на кровать. Да уж, приключеньице… Но прийти в себя ему не дали.

– Ты уже здесь? – констатировал очевидное Дитрих, открывая дверь и заходя в комнату. – Ты извини, я сегодня виноват перед тобой… – тут он замер, уставившись на конверт в руке Алекса, а потом негромко выругался: – Вот scheiβe! Urgroβvater опять принялся за свое… Сколько ты ему заплатил за этот мусор?

– Пятьдесят франков, – несколько испуганно отозвался Алекс, – а что?

– Ну это еще ничего… – облегченно выдохнул Дитрих. – Но все равно тебе лучше прямо пораньше сдернуть, – и пояснил: – У деда слабое сердце, а он любит пропустить пару-тройку рюмок кирша с приятелями в деревенской kneipe. Поэтому mutter отобрала у него все деньги и карточки. Вот он и придумал себе подобный способ заработка – ловит кого из гостей, кто не в курсе, и всучивает ему этот старый мусор, который обнаружил в каком-то тайнике в своей комнате.

– Мусор? – настороженно уточнил Алекс. Не то чтобы он действительно вдруг воспылал желанием заняться бонистикой, да и деньги были отданы не очень большие. И, если уж быть до конца честным, он был даже рад отделаться пятьюдесятью франками за возможность слинять из комнаты деда. Но ощущение, что его снова развели как лоха, ему все-таки очень не нравилось.

– Нет, банкноты действительно настоящие, хоть и старые. Просто мелкие и потрепанные. Поэтому стоят очень мало. Крупные и относительно ценные в тайнике тоже были. Причем не только франки – еще и доллары, и фунты стерлингов, насколько я помню. Видно, кто-то из предков заначку сделал на черный день. Или копил на что-то. Но воспользоваться почему-то так и не сумел… Но те mutter забрала. А вот такие, мелкие и потрепанные, оставила. Дед тогда сильно разнервничался, так что она сочла за лучшее не отбирать все. Думала, что с мелкими он ничего сделать не сможет. В таком состоянии их даже через Интернет не продашь – только обменять в банке, до которого деду никак не добраться. А он вишь как приспособился… – Дитрих усмехнулся. – Но если она выяснит, откуда у него снова появились деньги на выпивку, а дед, можешь мне поверить, с утра точно слиняет в деревенскую kneipe, – нам обоим не поздоровится. Ну я-то ладно, выдержу. Не в первый раз. А вот тебе лучше уехать до того.

– Понятно, – уныло отозвался Алекс. Да уж, можно констатировать, что все его планы и надежды на эту поездку дружно ухнули в трубу. Причем канализационную. Впрочем… он покосился на Дитриха – может, все и не так плохо. Дед же сказал, что семья и друзья для швейцарцев – разные миры. Так что, может, Дитрих наконец-то включит его в круг своих близких друзей? Хотя бы под воздействием чувства вины. Это было бы достойным вознаграждением за все те проблемы, в которые швейцарец втянул его этим своим приглашением…

Алекс проснулся от того, что у него замерз нос, несмотря на то что спал он под тяжелым одеялом из гусиного пуха, считай, периной. Просто температура в комнате к утру падала до отрицательных величин. Впрочем, и днем в шале было не так чтобы тепло, потому что печь протапливали только раз в день – утром, когда попутно готовился завтрак и делались заготовки для обеда. И только в это время температура могла кратковременно, на час-полтора, подняться выше двадцати градусов, после чего начинала постепенно падать. Второй же раз, вечером, печь протапливали, только если стояли совсем уж сильные морозы, чего сейчас, например, ожидать не особенно приходилось. Все-таки апрель в Швейцарии – месяц по-настоящему весенний. Хотя здесь, в горах, ночами температура по-прежнему опускалась заметно ниже нуля…

Повалявшись еще минут десять, Алекс тяжело вздохнул и, отбросив одеяло, принялся торопливо, поеживаясь, одеваться. Сначала он натянул на кальсоны байковые штаны, затем добавил к ним теплые вязаные чулки, потом на нательную рубаху надел грубую шерстяную рубашку и уже поверх нее – меховую безрукавку с потертой вышивкой. Вещи были грубоваты и слегка кололись, но в своей джинсе и полусинтетике он бы точно дрожал от холода. Либо ему пришлось бы ходить по дому в верхней одежде… Эх, вот не ценим мы настоящие блага цивилизации! Думаем, что самое важное – это новый iPhone, iPad или там какая-нибудь Tesla Model X. Да чепуха все это! Самым главным благом цивилизации, несомненно, является водяное отопление. Вы даже не представляете себе, какой это класс, когда у тебя в комнате не только тепло, но еще и температура весь день и всю ночь поддерживается на комфортном уровне. Весь день и всю ночь! А чего стоит возможность в любой момент принять душ? Да, блин, просто умыться и побриться, не грея предварительно часами воду на дровяной печи или в лучшем случае в таком же дровяном титане, а просто банально открыв кран. А само бритье? Вы когда-нибудь пытались бриться опасной бритвой? Да-да, той самой, которая «бритвой по горлу – и в колодец». Вот и Алекс того… не рискнул. Оттого и щеголял сейчас роскошной двухнедельной щетиной. На которую, впрочем, его новоиспеченные швейцарские родственники поглядывали с вполне ощущаемым одобрением. Поскольку и сами в подавляющем большинстве также щеголяли бородами. Да уж, на такое приключение парень никак не рассчитывал…

На следующее утро после дня рождения Дитриха Алекс проспал. Ну да, за прошлый день он принял «на грудь» несколько своих обычных норм, вследствие чего в том, что утром парень с трудом смог продрать глаза, не было ничего удивительного. Впрочем, попадания под горячую руку матушки Дитриха ему все-таки удалось избежать. Благодаря, кстати, детям. И деду.

Когда он, продрав-таки глаза, бросил мутный взгляд на часы на мобильнике, было уже девять утра. Белый день по австрийским и немецким меркам, где практически все магазины, кнайпы, кафе, школы и существенная часть производств и офисов начинают работу с семи, максимум восьми часов. Так что, узрев время, парень тут же подскочил и принялся торопливо одеваться.

Дитриха не было, но Алекс решил его не дожидаться, а сразу же линять. Если все, что он вчера узнал и понял про его матушку, окажется правдой, встречаться с ней точно не стоит. Но чем дольше он задержится – тем более вероятной становится такая встреча. Так что следовало воспользоваться пока еще имеющейся возможностью и тихо исчезнуть, а с Дитрихом лучше потом в Вене пересечься…

Уже скатившись по лестнице, Алекс вынужден был резко затормозить, потому что услышал с той стороны входной двери приближающиеся голоса – один хриплый, точно принадлежащий вчерашнему деду, а другой высокий, визгливый, женский. Причем визгливый звучал явно обвинительно, а вот хриплый неуклюже оправдывался.

– …в вашем возрасте больше ответственности, Groβvater [15]. И вообще, вы мне так и не ответили, где раздобыли денег? Неужели у этого русского? Все остальные уже давно в курсе вашего kleineunternehmen [16]. Ну если это так, то…

Алекс испуганно попятился и отчаянно огляделся по сторонам. И куды бечь?

– Скажите, а у вас в Russland есть мобильные телефоны?

– Что? – Алекс едва не подпрыгнул от неожиданности, но удержался и лишь резко развернулся. Прямо за его спиной обнаружилась парочка пацанов, по виду лет шести-семи от роду, с любопытством смотрящих на него.

– Э-э-э… у-у-у нас? М-м-м… вот что – я вам расскажу, но сначала… у вас тут нет черного хода?

– Есть, – оба синхронно кивнули. – Идите за нами! – И они, мгновенно развернувшись, с места рванули куда-то за лестницу и под нее. Алекс бросился за ними, на ходу расслышав, как открывается входная дверь…

До черного хода он добрался вполне успешно. И до мотоцикла тоже. Вот только выезд со стоянки был перекрыт ухоженной BMW-единичкой. Похоже, мама Дитриха предприняла некоторые усилия, чтобы неожиданный гость не смог уехать, так сказать, не попрощавшись. Нет, можно было рвануть напролом через кусты, но Алекс решил настолько не наглеть. Мама у Дитриха по характеру еще тот unteroffizier [17], так что не стоит раздражать ее сверх меры. Еще упрется и напрочь запретит сыночку дружить с «этим варварским русским». Сейчас-то он не только виновник, но еще и, так сказать, жертва коварства деда, а вот поломай он еще и кусты… Так что Алекс ухватил мотоцикл за руль и поволок в сторону проема в стене кустарника, от которого начиналась аккуратная дорожка, ведущая как раз к черному ходу, на ходу принявшись рассказывать: