Волки выбирают пряности (СИ) - Матлак Ирина - Страница 22

Брови лекаря удивлённо поползли вверх.

— Что значит — нет?

— Тим будет ночевать здесь, — произнесла, не веря, что действительно это говорю.

Моим заявлением присутствующие были поражены так же, как и я сама. Но что ещё более поразительное — возражать лекарь почему-то не стал.

Наградив меня долгим, внимательным взглядом, он медленно кивнул каким-то своим мыслям и согласился:

— Хорошо, пусть будет так. При теперешнем состоянии, мальчика лучше лишний раз не беспокоить.

Дав некоторые рекомендации и велев в случае чего идти в лазарет, лекарь удалился. Вслед за ним ушли и воспитательницы, пребывающие в недоумении по поводу моего нежелания отпускать Тима от себя.

— Может, усыновить хочет? — на выходе негромко спросила одна у другой.

— Да ну, — усомнилась та, — кому он, болезненный, надо? Она и сама ещё практически ребёнок…

Когда шум их удаляющихся шагов стих, я обратила внимание на Эрика, который продолжал топтаться на пороге комнаты. Он не знал, куда себя деть и что делать — идти к себе, или задержаться здесь.

Сомнения брата разрешила я.

Встав с кровати, подошла к нему и холодно проронила:

— Молодец, Эрик Риорт, ты добился своего. Ещё пара таких случаев — и станешь виновен в смерти человека.

Эрик вздрогнул, а я продолжила:

— Осознаёшь последствия своих поступков? Хотя бы на миг задумался, к чему всё может привести? Действительно хочешь стать убийцей?

— Я не хотел, — попытался вставить мальчишка. — Не знал, что он…

— Не знал, что он болен? Сильно сомневаюсь.

Судя по несчастному виду, Эрик знал и сейчас чувствовал себя виноватым. Но это осознание было недостаточным. Я знала, что говорю жестокие вещи, но делала это намеренно. Пусть он восьмилетний ребёнок, но уже в этом возрасте нужно понимать и нести ответственность. А лучший способ понять — прочувствовать на себе. Испытать невыносимое, мучающее чувство вины. Это тяжело, больно, но необходимо. Может, хотя бы этот урок заставит брата что-то поменять в своём поведении.

— Я…

— Иди к себе, — отрезала, развернувшись и направившись обратно к кровати. — До завтра.

Было сложно сохранять видимость спокойствия, но мне удалось. Ещё некоторое время постояв на месте, Эрик издал какой-то невнятный звук, напоминающий всхлип, и опрометью бросился вон из комнаты. Дверь за ним захлопнулась особо громко, подведя жирную черту в этом вечере.

Погасив свет, я устроилась на самом краешке кровати и накрыла нас с Тимом одеялом. Посмотрела на ангельское личико и отвела упавшую на лоб золотистую прядь. Сейчас мальчик выглядел особенно беззащитно. Возникла ассоциация с маленьким невинным барашком, являющимся к тому же ужасно несчастным.

А вот кто в таком случае Эрик?

Злой волк?

Нет. Такой же маленький барашек — и, возможно, даже ещё более несчастный.

Проснулась я рано. Как и всегда в последнее время, с первыми лучами солнца. Пробуждение сопровождалось ужасной ломотой в теле из-за неудобной позы, в которой пришлось провести всю ночь. А ещё головной болью и слабостью. Создавалось впечатление, что ночью я не отдыхала, а занималась изматывающей физической работой.

— Юта? — раздался знакомый тоненький голосок, и на меня обратился недоумённый взгляд больших глаз.

Остатки сна окончательно слетели, и я взволнованно всмотрелась ангелочку в лицо. Он выглядел абсолютно здоровым, и от вчерашнего недомогания не осталось и следа.

— Как себя чувствуешь? — спросила, взяв его за руку. — Что-нибудь болит?

Тим прислушался к своим ощущениям, после чего отрицательно помотал головой:

— Ничего.

Я крепко его обняла, и только в этот момент меня затопило невероятным облегчением. Слава богу, всё обошлось! В памяти почему-то всплыла недавно услышанная новость о чудесном исцелении племянника короля. Было бы здорово, если бы и с Тимом произошло то же самое. Раз — и проснулся абсолютно здоровым.

Но, к сожалению, в жизни так не бывает…Престолонаследник, прежде чем победить болезнь, мучился целых семь лет.

— А стихотворение я так и не выучил, — горестно вздохнул ангелочек, протирая кулачками глаза. — Плохую отметку поставят…

Я рассмеялась и заверила, что всё обязательно будет хорошо. Если бы только плохая оценка была самым страшным из возможных кошмаров…

В тот момент, когда я стояла у зеркала, расчёсывая волосы, в дверь постучали. Смирившись с тем, что выделенная мне комната стала походить на проходной двор, я открыла и обнаружила на пороге Эрика.

— Шеф-повар велел передать, — пробубнил он, опуская на стол поднос с завтраком. — С пожеланием приятного аппетита.

Братец бросил быстрый взгляд на Тима и тут же отвёл глаза. Сейчас я испытывала некоторые муки совести за свою вчерашнюю резкость, но, видя, что она произвела эффект, ничуть об этом не жалела.

Заметив, что Рэй предусмотрительно поставил на поднос три тарелки, я предложила:

— Позавтракай с нами.

Колебался Эрик недолго и уже через пару минут наворачивал пышный омлет, запивая его какао. Что меня порадовало, так это перемены в поведении обоих мальчишек. Братец присмирел, чего я ожидала и на что надеялась, а Тим удивил, став вести себя более расковано. Впервые я видела, что он не теряется в присутствии Эрика и не пытается боязливо втянуть голову в плечи. Тим завтракал, не вылезая из постели, и в этот миг как никогда походил на самого настоящего кудрявого ангелочка. А, может, всё-таки барашка.

Ограничившись чаем, я быстро сбегала в душевую и, умывшись, вернулась обратно. Во время моего отсутствия ничего страшного не произошло, и мальчишек я застала в тех же позах, в каких они сидели до моего ухода. Оба сохраняли нейтралитет, что не могло не радовать.

Когда они позавтракали, Эрик отправился в учебный корпус, а я отвела Тима в лазарет. Лекарь ещё раз его осмотрел, после чего явил собой яркий пример полнейшего недоумения, удивления и прочих подобных терминов.

— Здоров… — потрясённо пробормотал лекарь, осев на стул. — Абсолютно здоров…

Когда я попыталась расспросить подробнее, он не обратил на меня ни малейшего внимания. Тут же подозвал медсестру, велев ей подготовить всё необходимое для более тщательного осмотра. Тима было решено оставить в лазарете на пару дней. Но, насколько я поняла, не из-за опасений по поводу его здоровья, а из-за обследования.

Весь день, отмывая полы и окна, я пыталась понять, что же вчера произошло. Вспоминая своё странное состояние, не могла найти ему никакого логичного объяснения. Нелогичного — тоже. Как только пыталась что-то анализировать, так сразу приходила к выводу, что приступ Тима прошёл из-за меня. А как только размышления сворачивали в эту сторону, так я сразу себя отдёргивала. Бред! Быть такого не может!

Или всё-таки…может?

— Юта, поторопись! — набегу крикнула Стина, направляясь в актовый зал. — И скажи деду Ивару, чтобы принёс ещё пару стульев!

Сегодняшний день начался очень рано — чуть ли не ночью, если можно так выразиться. Уже с полпятого утра все стояли на ушах, несмотря на то, что приезд мэра ожидался лишь в три дня. Событие было важным не только для обитателей приюта, но и для газетчиков. Они не могли оставить такое событие без внимания и уже толпились у ворот, вооружённые блокнотами и ручками.

Насколько я успела узнать, нынешний мэр Тамаринда был личностью довольно замкнутой, появлялся только на самых важных городских мероприятиях и никогда не давал интервью о своей личной жизни. Максимум, на что могли рассчитывать работники жёлтой прессы — это пояснения, касающиеся политики и жизни города. Тем не менее, маленький провинциальный городок полнился слухами, и все горожане точно знали, что турьер Весборт предпочитает есть на обед, где проводит досуг и с кем и когда крутит романы. Недавно на тему последнего Лия со Стиной прочитали мне целую лекцию. Даже смешно — как будто больше обсудить нечего.