Волки выбирают пряности (СИ) - Матлак Ирина - Страница 34

— Да ну? — Весборт скептически приподнял бровь.

Ясно — снаружи дежурят турьеры, которые не пропустят меня без позволения мэра.

— Госпожа Риорт, — в его обращении звучала ирония, — позвольте кое-что прояснить. Сейчас ваша дальнейшая судьба целиком и полностью зависит от меня. Поэтому в ваших же интересах меня лишний раз не злить.

— То есть, просто поступить справедливо вы не в состоянии? — «не злить» у меня получалось так же плохо, как и гипнотизировать. — Решили упиваться властью и самоутвердиться за мой счёт?

Мэр подался вперёд.

— Для того чтобы упиваться властью, есть работа. А если хочешь, чтобы я поступил справедливо — хорошо. Прямо сейчас окажешься за решёткой.

— И это, по-вашему, справедливо?

— Это справедливо по закону, — посмотрев мне в глаза, отозвался турьер. — Я ведь сказал, ты совершила ошибку. И теперь он не на твоей стороне.

К столу подали горячее, и наш диалог прервался. Пока турьер, как ни в чём не бывало, ел фасолевый суп, я задумчиво смотрела в окно. Вернее сказать, делала вид, что смотрю. На деле же не видела ничего — ни снующих по скверу прохожих, ни чистого неба, ни солнечных лучей. Только чудом удавалось держать себя в руках.

Вместо того чтобы что-то прояснить, этот странный обед окончательно меня запутал. Единственное, что я знала точно — об избавлении от проблем можно не мечтать. Хотя поведение мэра было не до конца ясным, стало понятно, что на его помощь могу не рассчитывать.

Нет, не так. Возможно, помощь он предложит, но только в обмен на что-то. На что — пока думать не хотелось.

Я видела, что внятных ответов сегодня не дождусь, и мои ожидания оправдались. После того как Весборт допил кофе, мы поднялись из-за стола, намереваясь уходить.

Достав деньги, я только собралась положить их в книжечку меню, как наткнулась на пригвождающий к полу взгляд.

— Сделаешь это — в приют сегодня не вернёшься.

Если б не Эрик, я бы, не задумываясь, проверила реальность этой угрозы. Но теперь рисковать не хотела и сделала вид, что уступила. Позволив мэру за себя заплатить, мысленно решила, что наша сегодняшняя партия ещё не окончена.

Весборт лично проводил до дожидавшейся у входа повозки и поручил турьерам сопроводить меня до приюта.

— Даже не думай о глупости вроде побега. Сделаешь только хуже, — напоследок предостерёг он, неожиданно склонившись к моему лицу.

Ощутив на щеке его дыхание, я хотела отстраниться, но мэр удержал.

Обхватив за талию, он притянул меня совсем близко и с усмешкой выдохнул:

— До скорой встречи, госпожа Риорт.

Всё-таки сумев вывернуться, я забралась в повозку, и едва та тронулась с места, снова наткнулась на его насмешливый взгляд. Глаза Весборта опасно блестели и, глядя в них, я нервно смяла ткань платья. Турьер внушал страх, вызывающий по коже нервную дрожь.

Когда повозка свернула за угол, я выдохнула и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза. Только сейчас заметила, что руки слегка подрагивают, а сердце хочет проломить рёбра. Сегодня определённо траурный день — умерли последние нервные клетки.

Когда мы подъехали к приюту, я вновь достала деньги и протянула их одному из сопровождающих меня турьеров.

— Передайте их мэру. И учтите — он знает, какой должна быть сумма.

Не дав «конвою» опомниться и ответить на завуалированное оскорбление, я спрыгнула с повозки и быстрым шагом направилась к воротам приюта, где мне уже приветственно махал дед Ивар.

На душе просветлело — и не столько из-за вида доброго сторожа, сколько из-за того, что последний ход всё-таки остался за мной.

Ещё не войдя в жилой корпус, я слышала доносящиеся из него крики. Среди множества голосов явственнее остальных слышался один — звонкий и хорошо знакомый. Ускорившись, я на всех парах влетела в холл и обнаружила, что у лестницы столпилась куча народу. Воспитательницы пытались оттащить друг от друга двух дерущихся мальчишек, а толпа зевак в виде детей громко улюлюкала и восторженно что-то выкрикивала.

— Эрик! — я подбежала ближе и едва не получила локтём от не заметившей меня воспитательницы.

Брат сцепился с беззубым — тем самым мальчуганом, что приглашал меня играть в карты, и ни в какую не хотел его отпускать. Новенькая одежда превратилась в разорванное нечто, под глазом Эрика уже наливался синяк, а зубов у беззубого, похоже, стало ещё меньше.

— Эрик! — крикнула я уже громче, пытаясь за него ухватиться.

Услышав мой голос, он резко замер и в тот же миг получил в челюсть от прыткого противника.

— Сейчас же прекратите! — взвизгнула воспитательница, которой, наконец, удалось оттащить Эрика в сторону. Едва они с беззубым оказались на безопасном расстоянии, принялась его отчитывать. — Сколько это будет продолжаться?! Довольно мы все терпели твои выходки! Сейчас же поговорю с директрисой, и тебя отсюда вышвырнут! Будешь жить на улице и побираться вместе с ичши!

— Прекратите на него орать! — в этот момент я даже не задумывалась над тем, что многим моё поведение может показаться странным.

Оттолкнув ошарашенную воспитательницу в сторону, я присела перед Эриком и спокойно спросила:

— Что случилось?

Он поджал губы и ничего не ответил. Лишь тяжёлое дыхание и сжатые кулаки выдавали обуревающий его гнев.

— Да ты кто такая?! — опомнилась воспитательница, буквально задыхаясь от возмущения. Казалось, только присутствие детей не давало ей полностью сорваться. — Твоя обязанность мыть полы, вот этим и занимайся!

В настоящий момент её выпады меня не трогали. Гораздо больше волновал Эрик, продолжающий упорно молчать и смотреть в никуда ненавидящим взглядом.

Неожиданно поблизости прозвучал тонкий, но хорошо слышимый голосок:

— Он не виноват.

Взгляды всех присутствующих обратились в сторону подошедшего к нам с братом Тима.

Ангелочек остановился и в наступившей тишине уже громче повторил:

— Эрик ни в чём не виноват. Тоби начал меня задирать, а он просто заступился.

Напрягшись, я вспомнила, что Тоби звали беззубого. Он в этот момент находился в крепкой хватке дородной воспитательницы и вид имел довольно жалкий. Весь боевой запал вдруг испарился, и мальчишка сдулся.

— Меня не интересует, кто это начал, — сухо проговорила воспитательница, переводя взгляд с одного на другого. — Предупреждаю в последний раз — если подобное повториться, обычным наказанием не отделаетесь!

Следующие слова адресовались мне:

— Раз уж ты так печёшься о Риорте, проводи его вместе с «другом» в лазарет. И учтите, — она снова обратилась к провинившимся, — эту ночь вы оба проведёте в тёмных комнатах. Тебя, Тим, это не касается.

Просить себя дважды я не заставила и, взяв обоих мальчишек за руки, повела в сторону выхода. Перед тем как выйти, услышала очередные крики с призывом расходиться. Поняв, что бесплатное представление окончено, дети разбрелись кто куда, попутно обсуждая случившееся.

До лазарета мы шли молча, и подумалось, что скоро у лекаря выработается на меня аллергия. Слишком часто в последние дни нам доводится пересекаться. Отчитывать брата я не собиралась — более того, испытывала гордость. Да, решать конфликты лучше посредством диалога, но вступиться за слабого — это вовсе не плохо.

Увидев украшения в виде фингалов и разбитых губ, медсестра тяжело вздохнула и рассадила пострадавших по табуретам. Я стояла у двери, наблюдая, как она накладывает им примочки и обрабатывает раны резко пахнущим средством. Эрик и Тоби периодически бросали друг на друга испепеляющие взгляды, но чем дальше, тем больше это становилось показным. Вскоре они оба окончательно успокоились, и заговорить им мешало только упрямство.

Глядя на Эрика, я раздумывала над тем, что ночь ему предстоит несладкая. Тёмные комнаты имелись и в том приюте, куда распределили меня. Проще говоря, это обыкновенные чуланы, где нет ни окон, ни ламп. Только абсолютная темнота и одиночество. Зимой — даже холод. Мне самой тоже доводилось там бывать. Однажды наша группа решила сорвать урок, и мы притащили в класс банку с пауками и дождевыми червями. Перед этим пришлось знатно поднапрячься, чтобы насобирать их достаточное количество. Когда учительница вошла в класс и обнаружила на своём столе выпущенных насекомых, то обвинила во всём почему-то меня. Наверное, из-за того, что, слыша её визг, я смеялась громче всех. Да и стояла рядом.