Лунные танцы - Воронцова Наталья - Страница 10

В университете, кстати, и заметила его впервые доктор экономических наук Маргарита Ивановна Меер, которая преподавала тогда на одной из кафедр. Студенты ее до смерти боялись, называя «старой девой» и «железной Маргаритой». А Станислав наоборот — неожиданно проявил необыкновенный интерес к ее предмету, начал задерживаться после лекций, чтобы обсудить некоторые учебные вопросы по тематике, потом написал у Меер курсовую. Завязались и личные отношения… Через некоторое время общительный и любознательный студент принял деятельное участие в жизни компании, которую как раз в это время создавала Маргарита Ивановна.

И понеслось! Так за двенадцать лет Вознесенский из обычного студента-провинциала стал президентом успешного холдинга. Пока всем рулила Меер, было немножко другое ощущение себя и своей роли во всем этом бизнесе. Рядом с ней он до последнего чувствовал себя птенцом под крылом у орлицы. А сейчас он полновластный хозяин успешного, прибыльного дела, хозяин, у которого все схвачено. Станиславу нравилось лелеять такие мысли. В принципе ему уже до конца дней своих можно вообще ничего больше не делать — только лежать под пальмой и отдыхать… Многие его знакомые, начинавшие бизнес одновременно с Меер, именно так и поступили. По разным соображениям. Может, и его черед скоро. Передаст дела Петрину, и вперед — на голубые Гавайи или солнечную Арубу… Или еще куда-нибудь — ведь столько замечательных мест на земле! И жить себе спокойно, ничего не опасаясь: ни налоговой, ни бандитов, ни Генпрокуратуры… Но это он, конечно, фантазировал, сознательно лукавя. Да, можно и на Сен-Мартен, и на Багамы. Хоть завтра. А там что? Песок между пальцев просеивать? Или сигары приезжающей Свенцицкой раскуривать? Или рисовать наконец, расположившись на пляже под тентом, слушая шорохи моря?..

Да, кстати, Свенцицкая. Как же можно было забыть! У нее же скоро дефиле в Милане… Надо позвонить, узнать, как там идет подготовка. Это же дело ее жизни. Слава богу, хоть туда ехать не надо, а то эта модная тусовка всегда навевает ощущение скуки и неестественности происходящего. Вечно молодые силиконовые дамы в шелках и перьях, субтильные мужчины непонятной ориентации, девицы с пустыми глазами и ногами от шеи… Никакого драйва, суета, ярмарка тщеславия. Пустая трата времени и денег. Хотя кому-то, безусловно, нужно и это.

Так думал Вознесенский в этот вечер, сидя у себя в кабинете и пролистывая содержимое папок с документами. Секретарь Леночка давно ушла, другие сотрудники, вероятно, тоже… Наверно, и ему пора. Вот только выпить бы чего-нибудь горячего — и домой. Чтобы прийти и поскорее лечь спать. Станислав вышел из кабинета в поисках чайника.

В приемной он с удивлением обнаружил Валерию, которая, ссутулившись, сидела за столом, как прилежная ученица, и отстукивала что-то на компьютере. При его появлении она слегка вздрогнула и обернулась.

— Боже, а ты-то что тут делаешь в такой час?

Станислав изумленно посмотрел на часы. Было десять минут двенадцатого.

— Добрый вечер, Станислав Георгиевич! — Лера встрепенулась и подняла на Вознесенского красные, усталые глаза. — Вы знаете, у меня тут еще бумаги остались для перевода… Ваш партнер Петрин кое-что срочное подкинул, да еще сотрудники из юридического. Вот и сижу.

— Приготовь-ка нам лучше чаю, работница, — добродушно попросил Вознесенский.

Ему понравилось ответственное отношение к делу новой сотрудницы.

— И поищи там, у секретаря, — он выразительно посмотрел на место Леночки, — должны быть шоколад и плюшки. Тащи все ко мне в кабинет.

Лера вскочила с места и закивала головой:

— Да, сейчас, Станислав Георгиевич. Одну минуту. Я все сделаю.

Пока девушка готовила чай и разыскивала съестные припасы, Вознесенский с улыбкой разглядывал ее через приоткрытую дверь кабинета. Определенно в ней что-то было. Не то чтобы красавица, но… Что-то особенное, другое, чего словами сразу не выразишь. Очень плавные, летящие движения. Сама открытая, что ли, какая-то, искренняя. Все чувства на лице написаны. Нечасто нынче такое встретишь. Вообще-то он никогда не общался с сотрудниками, особенно если они были молоденькими переводчицами, во внерабочее время. Интересно… Станиславу иногда нравились новые ощущения.

На Вознесенского нахлынула блаженная теплая волна, и он потянулся в своем уютном зеленом кресле и зажмурился. Отчего-то в этот момент все неприятные предчувствия отступили. Захотелось поговорить о чем-нибудь кроме работы, посидеть душевно, выпить. В этот самый момент в приемной что-то звякнуло. Это Лера неловко взяла блюдце, и оно выскользнуло из рук, разбилось.

— На счастье! — рассмеялся Вознесенский, выходя из кабинета и глядя на растерянную, испуганную Леру, сидящую на корточках и поспешно собирающую осколки с пола. — Руки поранишь, не трогай! Завтра утром уборщица все уберет.

Станислав сделал пригласительный жест рукой и расположился в приемной на диванчике для гостей.

— Садись, пусть чай заварится. Да оставь ты эти чертовы осколки! Принеси лучше из моего кабинета бутылочку «Куантро», давай хлопнем по маленькой. Слишком длинный у нас сегодня был день…

Отчего-то ему было приятно видеть, как впервые в жизни Лера пробует один из его любимых ликеров. Смешанное выражение любопытства, испуга и восторга… Как будто ей не двадцать один, как в объективке, а всего шестнадцать. Забавно!

— Ну давай, Валерия Николаева, расскажи, откуда ты такая взялась, — попросил Вознесенский и лукаво улыбнулся. Он явно был расположен поговорить. Девушка покраснела, пригубила ликер и аккуратно поставила рюмочку на всякий случай подальше от края. Теперь она слегка расслабилась и говорила уже увереннее, хотя все еще продолжала смущаться и трогательно краснеть.

— В смысле откуда я вообще? — Вознесенский кивнул и снова улыбнулся. Ее милая непосредственность его забавляла. — Я из Новгорода, но не из Нижнего — из Великого… Отучилась в школе, специализированной, лучшей в городе. У меня там мама учительницей работает. Я всегда мечтала окончить институт иностранных языков в Москве, а потом заниматься переводами. Не только синхроном, но и книги переводить, художественную литературу. Так мало у нас сейчас хороших переводов! Еще в школе кое-что пробовала делать. Готовилась много, с репетиторами занималась… Вспомнить сейчас страшно девятый и десятый классы, одни учебники и ни минуты свободной! Все друзья не очень верили, что я поступлю, но мне это удалось. Сама не знаю как. Вот и учусь сейчас, подрабатывала немного — надо на что-то жить…

— А братья, сестры есть у тебя?

— Да, и сестренка есть, и брат. Они еще в школе учатся. Хотите, фото покажу? — Вознесенский кивнул, и Лера протянула ему вытащенную из сумочки фотокарточку, с которой улыбались две смешные веснушчатые рожицы. — Это они еще маленькие. Сейчас Светланке уже шестнадцать, а Артему — четырнадцать. Совсем большие…

Вознесенскому стало немножко грустно. У него отношений с сестрой в последнее время не было никаких. Впрочем, «сестра» — это тоже было очень условно. Станислав сам не знал, как правильно называть это явление.

Алинка в их семье была поздним ребенком, воплощением извечной мечты их отца о дочери. Мать долго сопротивлялась, не хотела рожать, но в конечном счете появилась все-таки на свет крепкая, веселая девочка, для которой любимыми игрушками были не куклы и плюшевые мишки, в огромных количествах даримые родственниками и друзьями, а машинки и пистолетики. Она с первых лет своего существования возненавидела бантики, рюшечки, платьица и лаковые туфельки. На руки сестра шла только к отцу. В пять лет Алина носилась по двору со сворой мальчишек, была заводилой во всех шумных играх и редкой задирой. Мама, ругаясь на дочь, ежевечерне мазала ей зеленкой коленки, зашивала соседским ребятам разодранные рубашечки и штанишки. Папа разбирался с родителями побитых мальчуганов…

В восемь лет Алинка по своей инициативе записалась в секцию баскетбола, а с тринадцати серьезно увлеклась восточными единоборствами. Во дворе стало спокойнее, а вот в семье проблем прибавилось, хотя отец до последнего защищал любимую дочь, сваливая все на переходный возраст. Сестра училась абсолютно бессистемно, имела двойки по всем гуманитарным предметам и пятерки по естественнонаучным. Пример брата, окончившего школу с серебряной медалью и поступившего в московский университет, ее абсолютно не вдохновлял. Плевать ей было на брата! Она занималась чем хотела, пропадала где-то целыми днями. Ездила на спортивные соревнования, привозила призы. Мать таскала ее к психиатрам и экстрасенсам, подсыпала в еду какие-то лекарства, но ничего не помогало.