Заложник долга и чести - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 63

— Немного, — я почесал затылок. — А у кого можно узнать, кто лидеры новых домов?

Тора задумалась.

— Из тех эльфаров, кто не в княжестве, наверное, у лера Корса-ила. Он полномочный посланник князя в Вангоре.

Планета Сивилла. Степь

Туман в глазах рассеивался. Медленно, но верно возвращалось сознание. А вместе с этим волнами накатывала сильнейшая боль, словно кто-то очень сильный периодически рвал мышцы, скручивал кости и пытался выдернуть позвоночник. От очередной волны боли молодой эльфар выгнулся, пытаясь уйти от боли, но крепкие путы удержали его на бревне. Не выдержав мук, раб громко закричал.

Вокруг привязанного к толстому стволу эльфара, ходил и колдовал шаман. Он проводил ритуал, который использовали только для пыток. Как причинить боль и так, чтобы жертва не умерла, он знал очень хорошо. Чем больше мук и чем дольше страдает жертва колдовского истязания, тем больше пищи духам томящимися в жезле шамана и тем сильнее они становятся. Рядом висела распятая на раме бесчувственная, обнаженная девочка. Ее голова безвольно опустилась, а изо рта текла слюна. К его сожалению, человеческая девочка оказалась слабой, не выдержала пыток и потеряла разум. Смысла ее пытать уж не было, такую пищу духи не примут. Теперь ее судьба была предрешена. Шаман проведет новый ритуал и сдерет с нее кожу на барабан. Но он ждал, когда очнется пленник, чтобы усилить его страдания от вида ужасной казни. Шаман уже не будет мучить жертву, это бесполезно. Его ученики подвесят ее за ноги, вниз головой, а он, подрезав ей кожу на ногах, осторожно снимет ее. Он делал это много раз и всегда подходил к этому делу очень тщательно.

— Очнулся, мясо! — равнодушно произнес Шаман. — Это хорошо, а то я устал ждать. Поднимите его! — отдал он приказ двум своим ученикам. Когда они отвязали эльфара, шаман влил ему в рот бодрящее зелье. Затем его привязали к вкопанному столбу и так оставили стоять.

Радзи-ил пытался разглядеть, что находилось перед ним. В глазах мелькали мошки, и он плохо видел. Он потряс головой, отгоняя мошек и разгоняя муть и, взгляд его прояснился. Он повел глазами, увидел распятую Керти и вспомнил все, что произошло.

После драки с братьями, сыновьями сотника, хромой орк выпорол его плеткой бил, не жалея до полусмерти, а потом отдал его истерзанное тело тетке Агарье. Та неделю его выхаживала. Поила отварами делала примочки и подняла на ноги.

— Зря ты так поступаешь, миленький, укладывая его поудобнее — корила она. Девочка того не стоит. Через год, братья ее возьмут силой. А потом отдадут какому-нибудь козопасу. Тебе в отместку. А за этот год, что они только с ней ни сделают, — она покачала головой. — Здесь, миленький, каждый сам за себя. Ты думаешь, что Керти вступится за тебя, или ее мать, когда волчата снова к тебе наведаются? Не мечтай. Ты должен был сделать вид, что тебе все равно, что будет с замарашкой, тогда орки от нее бы отстали. Теперь они знают, где твое слабое место. Мне тоже жаль девчонку. Поверь. Но ничего поделать нельзя. Ты, милок, обрек ее на страдания. И все твоя гордость эльфарская. А чем ты можешь гордиться. Тем, что родился белым? Так это не твоя заслуга. Так было угодно творцу. Что ты успел сделать в своей жизни? Ел, пил, чему-то учился и то плохо, раз попал в плен. Может ли гордиться тот, кто достоин только лишь убирать дерьмо за орками? Думаю сам понимаешь, что не может. Так что смирись, миленький, и живи тихо. Вот, выпей зелья, — Агарья протянула юноше кружку с отваром.

Напоив юношу, она продолжила ему выговаривать.

— Только за то, что ты насмешил Башыка и с одного удара успокоил сыновей сотника, которых он не любит, Хромой пощадил тебя и не сделал калекой. Он велел передать тебе, что ты подрос в его глазах и будешь теперь козопасом. Завтра Керти тебя отведет к новому стаду. А сегодня ночью ты должен отдать мне все свои долги.

Радзи-ил обреченно кивнул.

— А зачем, тетка Агарья, вам это надо?

Та, услышав вопрос, рассмеялась.

— Мне только тридцать лет, миленький. И тело просит ласки, прикосновения мужских ласковых рук, а где ее тут найдешь, эту ласку? Рабы мужчины просто согнут у повозки, задерут подол и обрюхатят. А ты чистый, красивый. Руки не грубые, всегда стараешься. Аристократки из людей приплачивают вашему брату за такое. Так что, миленький, нам с матерью Керти, можно сказать, повезло. Раб ты или не раб, а жить хочется.

Со следующего утра он стал пасти стадо молоденьких коз. На выгон его отвела Керти. Шла она хмурая и не разговаривала. Радзи-ил, чувствуя себя виноватым, не знал, как с ней заговорить. Так всю дорогу и промолчали.

Пасти стадо оказалось непросто. Козы разбредались. В небе кружили стервятники, выискивая легкую добычу и первый день для него выдался нелегким, он избегался, устал, собирая коз и отгоняя камнями шарныг и степных орлов. Загнав коз за загородку, он отправился ночевать к Агарье. В жилище Лариссы он идти побоялся. Как его примут, после всего случившегося. Но та сама пришла за ним и, уперев руки в бока, с напором стала наступать на Агарью.

— Попользовалась и хватит, Агарья. Надо и другим дать.

— А я что? — усмехнулась та, — силой его держу, что ли. Сам пришел.

— Сам пришел, со мной ушел! — Ответила та и повернулась к растерянному парню, — пошли, малыш. Ты живешь у меня.

Радзи-ил опустил голову и без ропота пошел следом за Лариссой. В шатре его ждала наряженная Керти. Умытая с чистыми, расчесанными волосами и пахнущая полевыми цветами. Стол был накрыть по-праздничному. Он недоуменно посмотрел поочередно на девочку, потом на ее мать. Та правильно поняла его не высказанный вопрос.

— Исправлять будешь то, что наделал, — жестко произнесла она. — Садись. Когда юноша уселся, она уперла в него злой взгляд. — Кто тебя просил заступаться за Керти? — Радзи-ил потупил глаза, не отвечая.

— Значит, так, — решительно заявила Ларисса, — сейчас вы поедите, а потом ты будешь делать ребеночка Керти!

Радзи-ил вскинул сильно удивленный взгляд.

— Зачем? — только и смог произнести он. Он перевел взгляд на напряженно сидевшую с прямой спиной и сильно покрасневшую девочку. — Зачем? — снова повторил он.

— А затем, малыш. Что это единственное, что может спаси мою дочь. Если сотник узнает, что ты переспал с Керти, он будет ждать результат. Ее не будут трогать. А ты будешь стараться каждую ночь, пока она не забеременеет. Понял!

— Понял, — тихо произнес Радзи-ил и побоялся смотреть на девочку. Он смотрел на свои грязные руки с длинными, отросшими ногтями, под которыми тоже была грязь. — А как сотник узнает, что между нами что-то было? — все так же тихо спросил он.

Женщина усмехнулась.

— Это уже моя забота. Пошли, я вымою тебя.

Эта ночь для него стала кошмаром. Он не мог справиться с собой, его и Керти трясло, как в лихорадке. Ларисса, как коршун нависала над ними, и давала советы. Девочка от страха сжималась и получив пощечину от матери разревелась. Не выдержав, заревела Ларисса.

Радзи-ил уже понял, что должен это сделать. Не ради себя, ради безопасности Керти. Он стал гладить девочку по голове, как маленькую, прижал ее к себе и стал говорить нежные и ласковые слова. Керти перестала плакать вытерла слезы, и прижалась к юноше.

На утро девочка со счастливыми глазами выбежала из шатра. Побледневшая Ларисса обняла эльфара и поцеловала в лоб.

— Спасибо, малыш, — затем оттолкнула его от себя. — Беги к стаду, а то получишь удар плетью от Башыка.

После этой ночи его и Керти перестали трогать. Через неделю Керти мать отвела к тетке Агарьи и обратно обе вернулись зареванные.

— Вечером, придя с пастбища Радзи-ил узнал, что девочка не понесла.

— Ну ничего страшного, — постарался успокоить их Радзи-ил. — Мы будем стараться.

— Дурачок, — слабо улыбнулась Ларисса, — для зачатия нужны определенные дни, а они уже прошли. — Иди к Агарье. Поживешь пока у нее.

Радзи-ил вновь безропотно встал и ушел. Ночью тетка Агарья предавалась сильнейшей страсти, а Радзи-ил терпел и выполнял все ее пожелания. Разомлевшая и усталая женщина, лежа на спине спросила.