Игрушка для чудовища (СИ) - Немиро Людмила Ивановна - Страница 8

Наверняка, обычное пустое лицемерие. Но, по крайней мере, Кайли обращалась со мной, как с человеком — мягко, заботливо, словно любимую игрушку наряжала. Спасибо и за это.

Паршивое чувство отвращения и презрения душило невыносимо. Человек, лишенный свободы, поистине неадекватен. Будто звереет, пытаясь отыскать выход, и мечется по клетке. Примерно так же чувствовала себя и я. Особенно гадко стало после того, как увидела, во что меня превратили. Да, именно во что. Это была не я. Какая-то незнакомая девушка: щуплая, накрашенная и с причесанными, гладкими волосами.

— Вот теперь точно похожа на шлюху, — покачала головой, беседуя со своим отражением.

— А мне нравится. — Кавьяр застыл в дверном проеме.

— Твою мать, придурок! Можно ходить не так тихо? — выдала я, жутко испугавшись.

Грек вздохнул и посмотрел взглядом а-ля «какая же ты хамка».

— Иди сюда. Пора одеваться. — Клио протянул руку, которую я успешно проигнорировала.

К счастью, его хорошее настроение способствовало моим выходкам, и Кавьяр, хмыкнув, вышел из ванной.

Даже не взглянув на платье, которое протянул мне грек, схватила этот кусок ткани и отвернулась. Какое счастье, что он выбрал именно этот наряд. Темно-синее кружево закрывало область декольте, заканчиваясь красивым воротничком-стойкой. Зато длина этого чуда выглядела более чем угрожающе.

— Ты представляешь, что будет, если я наклонюсь? — Обернулась на мучителя. — В мои планы не входит светить своей пятой точкой.

— В твои планы? — усмехнулся Кавьяр, приближаясь. — А ты ничего не перепутала, Летти? Это последний день, когда ты называешь меня по имени. И мнение твое никого не интересует. Это платье выбирал я. Так что утри сопли и обувайся. Мы выходим.

Обнаружив у изножья кровати белую прямоугольную коробку и открыв ее, я нарочито медленно натянула бежевые туфли и выпрямилась.

— Так лучше, господин? — спросила с издевкой.

Он лишь цокнул языком и облизался, будто кот, наевшийся сметаны.

Бесит, просто невыносимо бесит. И когда перестанет жрать меня глазами? Прямо противно от его взгляда. Благо, хоть белье позволил надеть. А то извращенец ведь, мог и до такого додуматься…

В общем, все шло не так, как хотелось. Уже выходя из спальни, вдруг осознала, что впервые покидаю свою «тюремную камеру». Но должной радости это не принесло: вокруг охрана. Без сомнений, вооруженная. Клио, в темных брюках и обтягивающем светло-кремовом джемпере, в своей развязной манере шел впереди.

Мягкая ковровая дорожка приглушала звуки наших шагов. Оторвав взгляд от спины Кавьяра, с интересом разглядывала светильники на стенах и немного вычурный рисунок на зеленых обоях. Мрачновато, но как раз подходит для места, где держат пленниц. Прямо пещера дракона.

Только вот я ни черта не принцесса. Нет, серьезно. Если смыть всю эту штукатурку с моего лица и снять платье, останется замухрышка-Золушка, не более того. Печально, конечно, но только не для меня. Мне по душе та Лена Тейлор, которая осталась в баре «Шанс»…

Эх, Джон. Как ты там? Думаешь ли обо мне? А родители? Мама с ума сходит от горя наверняка. Она любила меня, сильно любила. С того самого дня, как мы столкнулись в булочной…

Пахло чертовски вкусно, а я была голодна. В очередной раз сбежала из детдома. Кажется, мне было пятнадцать… Нет-нет, шестнадцать. Точно, как раз после дня рождения и сбежала. Была весна. Все веселились во дворе, развлекались, а я шмыгнула за ворота и, как говорится, гудбай. Знала ведь, что отыщут. Но все равно сбегала — свобода мне нужна была, как воздух. И даже не напугал меня тот раз, когда двое придурков напали и уволокли в подворотню с намерением изнасиловать. Парни какие-то спасли. Я, когда их заметила, подумала: мне крышка, четверых не выдержу. Но эти оказались нормальными. Правда, пока они набивали отморозкам рожи, тихонько смылась. Ну да, струхнула. И что с того? Юная ведь совсем была.

Это теперь мне не страшен ни серый волк, ни извращенец-грек. Чему только жизнь не научит…

В той булочной я очутилась волей случая. Или судьба-шалунья оказала услугу. Высокая русоволосая женщина заметила меня, прилипшую к стеклянному прилавку, когда я как раз таращилась на всякие вкусности. Она заговорила со мной с жутким акцентом, прямо на ломаном русском, что чрезвычайно резало по ушам, и угостила, как сейчас помню, пончиками с повидлом, чебуреком, пирожным с вишенкой и стаканом какао. Это был лучший день в моей жизни.

Как-то сразу стало легче дышать, и я внимательнее рассмотрела свою спасительницу. Глаза у нее были добрые такие и голубые-голубые, просто дух захватывало. В общем, объяснила этой прекрасной американской леди, что сбежала я из детдома.

В конце концов, она убедила меня вернуться и ждать ее. Обещала приехать еще раз. Очень долго дожидалась Ханну, но она не подвела. Еще около четырех месяцев чикагская парочка разбиралась с бумагами, утрясая формальности. В итоге я стала их приемной дочерью, и из Водяновой превратилась в Тейлор. Однако в глубине души все же считала себя Леной Водяновой. А вот Лена Тейлор была просто маской. Отец, кстати, довольно долго присматривался ко мне, боясь, что окажусь чокнутой русской воровкой. Но его ожидания не оправдались. Я с неплохими результатами окончила школу, а впоследствии и колледж. Все складывалось.

Однако появление в моей жизни двинутого мафиози вновь заставило почувствовать себя одинокой девочкой-школьницей.

Фу, как мерзко. Ненавижу себя жалеть. Пора прекращать, иначе Кавьяр сломает меня раньше, чем успею опомниться.

Тем временем, пока я мучила себя воспоминаниями, мы спустились на первый этаж, и тут же за стеклянной дверью я увидела сад. Потрясающий и наверняка большущий.

— Нравится? — раздался голос над самым ухом.

И когда он успел встать за спиной?

Ничего не ответив, я лишь передернула плечами.

— Дальше идет лабиринт — живая изгородь из можжевельника. Твое окно выходит на город. Там за отелем сразу океан. А это — внутренний двор… Участок просто огромный. Может быть, когда-нибудь я позволю тебе прогуляться по саду, а пока…

— Клио, сынок, — послышалось справа, и из большой, просторной комнаты вышел высокий, немного полноватый мужчина.

Я сразу как-то сжалась. Может, потому что он резанул по мне холодным взглядом, — это у них, похоже, семейное, — а возможно, из-за его манеры громко говорить и этим подавлять волю присутствующих. Из-за сильного дискомфорта я не могла как следует рассмотреть дом. Рана непрестанно ныла, забирая все силы. Однако очень быстро Александр, так звали Кавьяра-старшего, завоевал мое доверие. По крайней мере, я стала чувствовать себя спокойнее. Мужчина не отпускал в мой адрес сальных шуточек, и это безумно облегчало жизнь. Мне вполне хватало наглой физиономии Клио, который то и дело бросал на меня угрожающие взгляды.

Да не проговорюсь, не пялься, идиот.

Стол уже был накрыт, и об этом сообщила одна из служанок, подобострастно склоняя голову. И вот впервые за несколько дней я почувствовала себя почти счастливой, потому что столовая ввела меня в ступор. Полностью стеклянная стена, открывающая великолепный вид на тот самый лабиринт. Светлые стены с нежным фиалковым оттенком, явно дорогущий стол из красного дерева, стулья с резными спинками, но больше всего меня поразили серебряные — нет, совершенно точно, серебряные, — канделябры, сделанные под старину. Я прямо восторженного вздоха не сдержала и как есть выпалила:

— Офигеть можно.

Молчание. Сразу поняла, что сморозила глупость. Ох, выпорет меня Кавьяр, точно выпорет.

— Просто настолько красиво, что я растерялась, — улыбнулась глупо так, оправдывая свой легкомысленный наряд.

— А Вы что же, милая, не в столовой обычно обедаете? — поинтересовался Александр с улыбкой, и по его карим глазам стало ясно: раскусил меня. Как пить дать.

Клио, казалось, убьет меня взглядом. Выразительно приподняла брови, намекая этому недоумку, что нуждаюсь в его помощи. Но не тут-то было. Молодой грек скрестил руки на груди и наигранно-серьезно уставился на меня.