ZEUS. Синдром защитника (СИ) - Кельт Владимир - Страница 22

Коснувшись рукой идеально гладкого ствола клера, подруга прикрыла глаза. Лицо сделалось сосредоточенным, аккуратный лоб прорезала морщинка.

Патрульный включил фонарь на шлеме и потянулся в карман куртки за сигаретами.

– Погода портится, ‒ нахмурился второй. ‒ Может, ну его? Давай вернемся в караулку, чаю попьем.

Напарник кивнул, глядя в одну точку, и сунул пачку обратно в карман. Высокие силуэты развернулись, будто по команде, и чеканной походкой зашагали в темноту.

Площадь Будущего – пафосное название пятачка перед главным корпусом. Рядом с фонтаном на большом постаменте застыла Психея – нежное создание, выточенное из сапфира, найденного на Кавире. За спиной девушки мерцали крылья бабочки, в руке она держала хрустальное сердце, объятое синим пламенем. Созданный неизвестным скульптором образ окружали легенды. Студенты верили: если прикоснуться к сердцу и не обжечься, то желание обязательно исполнится, а в день экзаменов ритуал принесет удачу. В детстве Лиса часто трогала хрустальную глыбу, надеясь, что произойдет нечто особенное. Ни чуда, ни ожога. Мать сказала, что огонь ненастоящий ‒ голограмма, а местная легенда – надежда для лентяев. В жизни всего нужно добиваться, а не надеяться на благосклонность судьбы.

Миновав площадь, девушки подошли к неприметной двери. «Служебный вход» – предупредила табличка. Лиса приложила к сканеру пропуск, который еще вечером стащила у ректора, и преграда послушно скользнула в сторону. Темень беспросветная. Евгения включила фонарик, белый луч выхватил разноцветную мозаику на стене.

Попасть в кабинет ректора оказалось несложно. Лиса воспользовалась пропуском, и глупый сканер принял ее за Рэйчел де Воль. Шмыгнув внутрь, она заблокировала дверь.

Посреди кабинета стоял стеклянный стол, а рядом неприметный серый ящик. Стальной бок контейнера блестел при свете фонаря, прося разгадать его тайну. Лиса включила тусклую настольную лампу. Евгения принялась читать надписи на крышке, но разобрала лишь имена: «Марк Полянский» и «Рэйчел де Воль».

– Похоже на аларский, ‒ резюмировала она. ‒ У тебя нет с собой портативного переводчика?

– Зачем усложнять? Давай просто откроем.

Замок глухо щелкнул, массивная крышка со скрипом поднялась. В контейнере, бережно завернутые в красный бархат, лежали удивительные, древние вещи.

– О, Психея! Это не возможно! – Евгения запрыгала, хлопая в ладоши. – Только посмотри! – она достала сверток с карточками. – Интересно, что это? С обратной стороны рисунки. Чаши нарисованы, целых шесть штук. Ой, смотри! Женщина в черном платье! Красивая, на твою маму похожа. А этот скелет с косой я знаю, так смерть раньше представляли. Для чего они? Нарисованы вручную... Плотные. Только плесенью воняют.

Евгения щебетала, не умолкая, а Василиса рассматривала артефакты. Взгляд приковал откинувшийся кусок ткани, под которым виднелся угол книги. Она достала сверток, осторожно сняла ткань. Внутри оказалась толстая, увесистая рукопись в грубой обложке из потертой кожи. Лиса открыла фолиант.

Подруга продолжала что-то рассказывать, доставая свертки из контейнера, но Лиса не слушала. Окружающий мир перестал существовать, голос Евгении поблек, краски слились воедино. Значение имела только книга и слова, что ее наполняли. Лиса не понимала языка, на котором та написана, но продолжала жадно поглощать строки. Страница. Другая. Она словно провалилась в книгу, стала ее частью, потеряла счет времени и связь с реальностью. Она сама не заметила, как из ладоней вырвалось пламя.

– Лиса! – испуганно выкрикнула Евгения и выронила статуэтку. Со звоном фарфоровая древность разлетелась на осколки.

Словно завороженная, Лиса стояла с горящей книгой в руках. Языки пламени бесновались, швыряя на пол обгоревшие страницы. Евгения подскочила и дернула ее за плечо. Обожглась и вскрикнула.

Крик вывел из оцепенения, Лиса бросила горящий фолиант. Занялась стоящая рядом банкетка, голограф оплавился.

– О, Психея, что я наделала?

Сработала система безопасности, вода хлынула стеной. Ледяные струи летели с потолка, беспощадно заливая древнюю рукопись, банкетку и стеклянный стол, а заодно и Лису с контейнером.

– Ты в порядке? - дрожащим голосом спросила Шарманова, подставляя обожженную ладонь под воду.

- Я… не знаю…

За дверью послышались торопливые шаги и резкие мужские голоса. Решительным басом выделялся господин Вирту – начальник службы безопасности академии.

‒ Взламывайте.

Раздалось характерное шипенье лазерного резака. Еще немного и дверь поддастся, их поймают и тогда избежать наказания не выйдет. Лиса замерла. Стояла, будто Психея на постаменте ‒ такая же неживая. И сердца нет. Оно скользнуло к пяткам и сорвалось куда‒то в темноту.

– Быстро в окно! – Евгения схватила оцепеневшую Лису за руку и потащила.

Едва Шарманова открыла створку, как за спиной послышался гневный возглас:

– Не смей!

Заслышав знакомы голос, Лиса побледнела.

В кабинет вошла ректор Рэйчел де Воль в сопровождении господина Вирту и охраны.

Сколько Лиса себя помнила, Рэйчел всегда была идеалом. Примером, недосягаемым эталоном. Парни тайно бросали влюбленные взгляды, а девушки красили волосы в смоляно-черный и малевали губы красной помадой, чтобы походить на ректора. Перенимали ее безупречные манеры, вырабатывали строгие нотки в голосе, копировали походку. Лиса же, напротив, пыталась подчеркнуть различия. Гордилась копной медных волос, не носила платьев и не боялась показаться невоспитанной, за что выслушивала лекции на тему: «Как подобает вести себя девушке».

И вот идеал стоит за спиной. Лекцией на этот раз не отделаться.

– Василиса де Воль! Как?! – выпалила Рэйчел. – Да как только ума хватило?! Всего могла ожидать, но не такой подлости! Как после этого тебя называть адепткой Психеи?! Ты не адепт. Ты – мое разочарование.

Лиса вздрогнула. Слова ранили, но куда хуже оказался взгляд: в зеленых глазах матери читался укор. Хотелось испариться, распасться на молекулы или выпрыгнуть в окно, лишь бы не видеть этого взгляда.

Евгения попыталась возразить:

– Госпожа де Воль, мы…

– Молчи! Я не с тобой разговариваю! – глаза Рэйчел сверкнули. – Василиса, как ты додумалась до такого?

– Мама, я только… Мы не хотели,– ком подступил к горлу.

– Глупые девчонки! – Рэйчел повернулась к охране: – Увести и запереть в комнате. Приставить сопровождающих. Выпустите, когда скажу.

Лиса поплелась к выходу. Мокрая одежда липла к телу, с волос стекали капли воды, что не так уж плохо - слез никто не заметит. Евгения шла рядом и шмыгала носом. Двое здоровенных охранников беспрекословно выполнили приказ ректора: отвели в общежитие и заперли в комнате.

Тогда Лиса не знала, что Рэйчел попросила господина Вирту умолчать о случившемся; не догадывалась, что одурманенный чувствами, он согласился и не выдаст этой тайны даже под угрозой смерти. Она не подозревала, что той же ночью ректор удалила все видеозаписи, стерла личные файлы, подделала документы. После чего подала заявление о бессрочном отпуске, сославшись на недомогание. Лисе было невдомек, что эта ночь изменит ее жизнь.

Не успел первый луч солнца проскользнуть сквозь занавески, как дверь комнаты открылась. Пришла Рэйчел не одна ‒ двое амбалов из охраны стояли за спиной.

– Собирайся, – Рэйчел бросила дорожную сумку Лисе под ноги. – Возьми только необходимое, остальное купим на месте.

– Я никуда не поеду, - раздраженно фыркнула Лиса и подошла к окну. Шарманова делала вид, будто спит, накрывшись одеялом с головой.

– Евгения, выйди, – приказала Рэйчел.

Шарманова соскочила с кровати и пошаркала к двери, не поднимая глаз. Рэйчел скрестила руки на груди и принялась мерить шагами комнату. Каблуки звонко стучали по полу, длинное черное платье шелестело при каждом шаге. Наконец она остановилась.

– Василиса, мое терпение на исходе. Собирайся.

– Я же сказала, что никуда не поеду!