Святой (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 81

После поцелуя Нико молчал. Он отвернулся, сел в машину и уехал. Он не оглянулся, пока ехал, а она наблюдала за ним, пока он не исчез из поля зрения.

Нора вернулась в коттедж, забралась в постель и проспала весь день. Когда она проснулась, в Черном Лесу почти была ночь, но все еще утро в Америке. Она нашла свой телефон и ходила с ним, пока не поймала сигнал.

Прошел всего один гудок, и затем он ответил.

- Элеонор?

- Боже, я скучала по вам.

- Где ты? - спросил Сорен с таким облегчением в голосе, которое она никогда не слышала.

- В Баварии, - ответила она. - В Черном Лесу.

- Баварии? Прошло две недели, и никто и слова от тебя не слышал. Что ты делаешь...

- Мама умерла.

На другом конце линии она слышала только пронзительную тишину.

- Рак легких, - продолжила она, словно это имело значение. Но это было не важно.

- Малышка, мне очень жаль.

- Они не знали сколько у нее оставалось дней или часов. Поэтому я так быстро уехала. Я должна была быть там, прежде чем она уйдет.

- Ты успела?

- Она была в сознании за день до того, как погрузиться в кому на четыре дня. Я держала ее за руку, пока она умирала. - Нора закрыла глаза. Ее мать цеплялась за жизнь с пугающим упорством. На четвертую ночь Элеонор уснула у ее кровати, держа мама за руку. Ее рука была теплой, когда Элеонор засыпала. Через пять часов, когда она проснулась, рука была уже холодной. - Она бы не хотела, чтобы я обращалась к вам за утешением. Она не хотела, чтобы вы там были, даже ради меня. Из уважения к ней...

- Понимаю, - успокоил он. - Я знаю, как она относилась ко мне. И всегда буду благодарен ей за то, что она хранила наш секрет, даже несмотря на ненависть ко мне.

- За это я должна ей. Перед смертью она сказала, что хотела, чтобы ее прах развеяли здесь, в Черном Лесу. Это было ее любимое место, когда она была маленькой девочкой.

- Как ты, Элеонор? - спросил Сорен, и даже через океан она услышала беспокойство в его тоне. - Расскажи правду.

- Теперь мы все сироты - вы, я и Кингсли, - ответила она и не знала почему. - Думаю, что же это значит.

- Значит, что мы должны любить друг друга еще больше, потому что только мы остались друг у друга.

- Простите, что пропустила нашу годовщину, сэр.

На слове «сэр» она сломалась и заплакала.

- Сейчас ты не должна быть одна, - сказал Сорен. - Мне ненавистна мысль, что ты сейчас одна.

- Я в порядке, честно.

- Когда ты летишь обратно? - спросил он.

- У меня нет обратного билета. Я купила в одну сторону.

Сорен замолчал.

- Элеонор, - наконец произнес он, - ты же вернешься, верно?

- Я вернусь. К вам я всегда возвращаюсь. Так или иначе. И вы знаете, сколько у меня в Европе проблем. Лучше уехать отсюда, пока я не сделаю то, о чем буду сожалеть.

- Не думаю, что ты сожалела о чем-нибудь в своей жизни, малышка. И поэтому я так сильно тебя люблю.

- Будете ли вы любить меня еще больше, если я еще немного побуду здесь?

- Что удерживает тебя в Германии?

- Ничего, - честно созналась она. - Совсем ничего.

- Что-то удерживает тебя во Франции?

Хотя его тон и был нейтральным, она поняла, что он знал. Он мог не знать, что она провела ночь с Нико, но он знал, кем они были друг для друга. Она ничего не могла утаить в своем сердце от Сорена.

- Здесь красиво, - сказала она.

- Ты столько пережила за последние несколько месяцев. Не торопись. Но знай, я буду скучать по тебе каждое мгновение, пока ты не вернешься домой ко мне.

- Я люблю вас, сэр.

- Я тоже тебя люблю, малышка. И помни, твоя мама тоже любила тебя. Она сказала мне это за день до того, как я стал врагом. Она сказала, как сильно любит тебя.

- Сорен, я скучаю по ней. Не думала, что буду так скучать.

- Ты скучаешь потому, что потеряла ее двадцать лет назад и только сейчас позволяешь себе горевать.

- Она отвернулась от меня в ту ночь, когда вы прогнали меня.

- Я вернулся за тобой.

- А она нет, - сказала Нора.

- Это была ее потеря и моё бесконечное приобретение.

Нора не ответила. И в молчаливую пустоту ее боли Сорен вслух произнес молитву:

- «Раз и навсегда дается тебе краткое наставление: люби — и делай, что хочешь. Молчишь ли ты — молчи по любви, вопиешь ли — вопи по любви; если наказываешь — наказывай по любви, если щадишь — щади по любви. Пусть будет внутри корень любви — от этого корня не может произойти ничего злого».

- Аминь, - произнесла Нора. - Красиво. Чья это молитва?

- Святого Августина.

Элеонор улыбнулась.

- Грешный сын Моники.

- Святой сын Моники, - поправил Сорен, как всегда педант, как всегда священник.

Нора еще раз сказала Сорену, как любит его, перед тем как закончить разговор, и вернулась в коттедж.

Две недели она не могла нормально спать. Теперь она сдалась своему истощению и проспала всю ночь. Когда она проснулась, то точно знала, что делать с маминым медальоном святой Моники.

Не спеша она убрала ночной беспорядок в коттедже. Он хорошо отнесся к ней, дал ей и Нико убежище, и она отплатит ему добротой. Она собрала чемодан, оделась и загрузила вещи в машину.

Она ехала весь день, оставляя Баварию позади. Ее мама росла в Германии, и Германия была частью родословной Норы. Но сейчас она смотрела в будущее.

В сумерках она, наконец, проехала Марсель. С наступлением темноты она стояла перед французским загородным домом, который располагался на пыльной земле, среди холмистых акров виноградников.

Она постучала в дверь.

- Убежище? - спросила она у Нико, когда тот открыл дверь.

Он прищурился на нее.

- Если я впущу тебя, то заставлю работать.

- Я отработаю содержание.

- Не на винограднике. Я хочу историй.

- Истории у меня есть. Именно ты то мне и нужен.

Нико сделал шаг назад и впустил ее. Он поднял ее на руки и отнес в свою постель. Они неистово занимались любовью, и, когда неистовство иссякло, Нора достала медальон святой Моники из сумки и надела его на шею Нико. Серебро сияло на его коже, словно лунный свет над водой.

- Нико, обо мне ты должен знать три непреложные истины, - сообщила она. - Я люблю Сорена. Я принадлежу Сорену. И я вернусь к Сорену.

- Вину и женщинам всегда нужно дышать. Ты владеешь мной. Я никогда не стану посягать на тебя.

- Я никогда никем не владела. - Она прикоснулась к медальону, который висел возле его сердца. - Я делала все остальное, кроме этого.

- Для меня большая честь быть твоим первым. - Нико поцеловал ее для официальности. Если обещание нельзя скрепить поцелуем, тогда оно того не стоит.

Она растянулась на нем, положив голову ему на плечо, он обнял ее, не для того, чтобы удержать, а просто обнимать.

- Где моя история? - поинтересовался Нико.

- Какую хочешь? У меня столько историй...

- Расскажи ту, после которой, по твоим словам, я полюблю Кингсли.

- Эта история смешная. В ней учувствуют лесбиянки барменши в костюме-тройке, твой отец в корсете и на шпильках и телепроповедник с грязным секретом.

Грудь Нико затряслась от смеха.

- Расскажи, - попросил он. - Расскажи мне все свои истории.

- Эту историю мне рассказали. И теперь я расскажу ее тебе.

Она как можно ближе пододвинулась к Нико. В конце концов она вернется к Сорену в Америку, но сейчас ее домом были постель Нико, тело Нико и сердце Нико. Сорен владел ею и Кингсли. Кингсли владел Джульеттой. И теперь, когда она владела Нико, словно включился последний выключатель, и открылась одна запертая дверь в ее жизни. Пора войти в нее.

Она сделала глубокий вдох и начала рассказ.

- Жил-был Король без королевства...

Конец

Notes

[

←1

]

комедийный сериал

[

←2

]

128 км\час

[

←3

]

Goodwill - сеть секонд-хендов. (с англ. Добрый Воля)