Мой наркотик (СИ) - "зеркало мира" - Страница 20

– Ты выглядишь намного лучше. Тебе легче?

– Немного.

– Александр говорил, что ты помогаешь ему в работе. Ты молодец! Скоро домой вернешься, и все будет хорошо. А я учебу немного запустил и отец из-за этого злится, но сессию я все равно сдал без троек и хвостов. Мой день рождения отметили с семьей и Новый год тоже, хотя родители хотели съездить куда-нибудь на лыжах покататься…

Ваня тараторил, сминая пальцами принесенный пакет, а я слушал вполуха, не в силах оторвать от него взгляд. Грустно отметил про себя, что пропустил его день рождения и не вспомнил, что он у него был. Он казался очень маленьким и юным. Как я вообще умудрился встречаться с ним и заниматься сексом? Глядя на него, казалось, что он и вовсе несовершеннолетний. Почувствовал себя подонком и извращенцем. Он очень волновался, сбивался на полуслове и дергал себя за волосы, а я ощутил себя хуже, чем во время ломки. Хоть в его действиях и взгляде не было жалости, в воздухе висели сковывающее нас напряжение и неловкость. Я не знал, как мне себя вести рядом с ним, а он смотрел на меня неуверенно и с опаской. Под конец встречи мы молчали, глядя кто куда. Вот и стало все ясно, как божий день. Мы не готовы к продолжению отношений, нам лучше быть врозь.

– Ты не приходи ко мне больше, Вань, – тихо сказал я.

– Опять меня гонишь? – со слезами в голосе спросил он.

– Так будет лучше, и ты это знаешь.

– Паша, не говори так. Все образуется.

– Нет, малыш, не образуется, – покачал я головой и поднялся с места. – Я не стану другим, каким хочется быть. Да и прежним вряд ли получится. До свидания.

Я уходил из зала на трясущихся ногах и затылком чувствовал, что мальчик смотрит мне вслед, а по его щекам текут слезы. Ему незачем было приезжать в эту обитель боли и ужаса, тогда я точно это понял. Я шел к себе в палату с чистой совестью и спокойной душой. Может, когда-нибудь у меня хватит смелости встретиться с ним, но это будет намного позже. У него своя жизнь, беззаботная и радостная, и я в ней лишний.

Настоящее время

Май. Верно, самый радостный и долгожданный месяц в году для многих людей: соловьи поют за окнами, буйная молодая зелень на деревьях и ароматное цветение, теплая солнечная погода, первые грозы и шумные дожди. Что я чувствую, глядя на это великолепие в окно? Ничего. Равнодушие, которое поселилось в моей душе еще в больнице, так и не пропало. Я два месяца уже дома, но легче не становится. Из меня словно высосали всю радость, а окружающая действительность кажется старым черно-белым кино. Во мне поселилась вселенская усталость, все сильнее давящая на плечи.

Да, меня выписали еще в апреле. Но сердобольная Светлана Васильевна посчитала, что самостоятельно преодолеть остатки депрессии я не смогу, поэтому послала меня к Туманову. Нормальный оказался мужик: лишних денег не тянул, внимательно слушал, старался настроить меня на положительный лад. С его подачи я вернулся на работу. Теперь, как добропорядочный гражданин, ежедневно встаю в восемь утра, умываюсь, завтракаю и еду в офис. Там меня каждый раз на крыльце поджидает Сашка. На лице всегда тревога, а внимательный взгляд сканирует состояние тела. И я не виню его, ведь я наркоман и в любой момент могу сорваться и приняться за старое. Только я не хочу. Правда. Прекрасно помню все те радостные ощущения, эйфорию и тепло в груди, и без этого тоскливо, но смысла не вижу начинать сначала. С недавних пор я серьезный и молчаливый мужчина, с потухшим взглядом, равнодушный к обществу, один из миллиона обывателей, бессмысленно болтающихся на планете Земля. Меня ничего не радует, даже работа. Я делаю ее, чтобы убить время. Заказчики довольны, Соловьев тоже, а я все гребу новые проекты, лишь бы не возвращаться домой. Моя квартира превратилась для меня в тюрьму, где я сижу в одиночной камере. Телевизор так и не купил, хотя после возвращения долга за лечение появились кое-какие сбережения. Зачем он мне? Прихожу в свой персональный склеп, делаю пару бутербродов с чаем в полной тишине и иду в комнату, залажу на кровать и включаю ноутбук. Нашел интересный сайт с богатой фильмотекой, смотрю все подряд по алфавиту. Только сюжеты не откладываются в памяти и не цепляют. Они для меня создают лишь фон и отвлекают от тягостных мыслей. Ложусь спать в десять. Радует, что не страдаю бессонницей, скорее всего, из-за режима. И снова все по кругу. Ощущение, что жизнь пролетает мимо, а меня из нее исключили. Гляжу на нее, как на проплывающие мимо кабинки колеса обозрения, и боюсь сделать шаг вперед, боюсь не успеть запрыгнуть вовремя, поэтому продолжаю стоять и смотреть.

С Ваней я так и не осмелился встретиться. Мне все твердили, что это необходимо, и парнишка будет только рад, но у меня не хватает смелости. Туманов говорил, что тяга к нему вернется сама собой, если чувства были искренними, но ничего не происходит. Саня между делом ежедневно рассказывал о его делах, стараясь пробудить во мне прежние чувства. Я просто слушал и радовался, что у мальчика все хорошо и без меня. К концу второго месяца эти разговоры становились все реже, пока не прекратились совсем.

Новый день не отличается разнообразием, и погода испортилась под стать настроению. Темные тучи скрыли голубое небо, подул холодный ветер и пролился на землю ледяной дождь. Я стою возле окна в своей комнате и пытаюсь придумать, чем себя занять, ведь началась суббота и на работу ехать нет нужды. Саша приглашал на шашлыки в следующие выходные, но я отказался, чтобы не портить окружающим настроение своей угрюмой физиономией. В груди все сжимается в тиски, словно чья-то холодная, тяжелая рука накрыла сердце. Становится трудно дышать от понимания собственной никчемности и ненужности. По коже пробегают мурашки, будто я замерз. Обхватываю себя руками. Врачи в один голос говорили, что это депрессия после наркотиков и мне нельзя оставаться одному, но жизнь распорядилась иначе. Мне впервые захотелось все изменить, перестать прятаться и поставить жирную точку в своем жалком существовании.

Аппетита снова нет, но я заталкиваю в себя бутерброды, потому что если ничего не поем, то меня неизбежно начнет тошнить в маршрутке. Да, я езжу на общественном транспорте, а мотоцикл выставил на продажу. Жалко, но зачем он мне? Пусть кто-то другой радуется жизни и рассекает лицом свободный ветер. В квартире тихо. Я не стал включать и радио, поэтому не утруждаю себя осмотром бытовых приборов перед выходом из дома. До остановки добрался быстро, равнодушно смотрю на скандалящих бабок, которые торгуют семечками возле дороги. У толпы зевак это вызывает смех, некоторые даже снимают на телефоны, а я все ежусь от холода и застегиваю толстовку под самое горло. В маршрутке жарко, набивается толпа. Шумная молодежь хихикает в конце салона, тетки делят места, мамаши что-то громко обсуждают, а я смотрю в окно и считаю остановки. Нет, я не рандомно выбрал маршрутку, а еду в определённом направлении. Год назад я познакомился с Ваней. Это событие стало знаковым для меня, поэтому не хочу оставлять его без внимания. Надеюсь, он дома. Вероятно, нужно было позвонить, прежде чем вламываться к нему без предупреждения, но боюсь, что моя смелость на том звонке закончится и я так и не скажу ему все, что хочется.

Выхожу из старого автобуса и с удовольствием вдыхаю свежий воздух. Идет мелкий дождь, но я не удосужился прихватить зонт, поэтому накидываю капюшон. Всего две минуты, и стою у знакомого подъезда. Не раздумывая, набираю номер квартиры на домофоне и с бешено колотящимся сердцем жду ответа. Трубку сняли и сразу открыли дверь. Мысленно благодарю небо за такой подарок. Поднимаюсь в лифте на нужный этаж и иду к двери. В ушах шумит от переизбытка эмоций, меня бросает в жар, во рту пересыхает. От волнения даже руки дрожат, поэтому не сразу попадаю по кнопке звонка. Первым порывом было убежать и затаиться этажами ниже, но заставляю себя стоять и смотреть только вперед. Дверь отворилась, а из-за нее выглядывает женщина. Светло-русые волосы собраны в хвост, приятное лицо не отяжелено косметикой, одета в старенький спортивный костюм. Пару секунд она на меня молча смотрит, удивленно моргая, очевидно, пытаясь меня идентифицировать среди своих знакомых, а я молчу, как идиот, только сейчас сообразив, что родители Вани в выходной дома и своим приходом поставил всех в неловкое положение.