Кто не спрятался — я не виноват (СИ) - "SashaXrom" - Страница 4

Поэтому он презрительно кривится в сторону соседа, не собираясь отвечать на его провокацию, и преувеличенно внимательно слушает Клеонару Павловну. Боковым зрением отмечает, как Макаров удовлетворённо усмехается и откидывается на спинку стула.

После звонка Костя глухо говорит в сторону Никиты:

— Чтобы я тебя за своей партой больше не видел, и мне плевать, как ты перед Клеопатрой отмазывать это будешь.

— Ну, ничего себе, — восхищённо присвистывает тот. — В какую элитную школу я попал. Куда ни посмотри — везде вип. И туалеты, и парты. Что ещё у тебя вип, а, Котик?

Завьялов срывается с места:

— Слушай, ты…

— Ты рот свой закрой, — за спиной Кости стоит Горохов, опершись кулаками на его парту. — Права качать ты тут не будешь.

— А если буду? — с любопытством интересуется Макаров.

— А они у тебя есть, эти права? — подходит с другой стороны Авдеев. — За что тебя со старой школы выперли? Узнать — вообще не проблема.

Макаров тут очень нехорошо усмехается и, понизив голос, как по секрету, говорит:

— А ты узнай — не стесняйся. Увлекательнейшая была история, — собирает свои вещи и идёт к выходу. У дверей оборачивается и продолжает. — А если с инфой не выйдет, ты ко мне приходи. Я тебе, детка, по секрету всё подробно разжую и в рот положу.

Тут Макаров ещё раз усмехается и выходит из кабинета.

========== Часть 4 ==========

— Да ладно вам, — Лёнька корябает пальцем по носу, словно пытаясь соскрести с него все веснушки, и смотрит на друзей, — проще всего забить на него, да и дело с концом. Учиться осталось всего два месяца.

Горохов качает головой и машет рукой официантке — в это кафе ребята заходят каждый день после уроков, чтобы перекусить, поболтать и просто убить время.

— Да тут уже дело принципа, — Костя поджимает губы и отрывается от телефона. — С какого, интересно, местоимения я должен сидеть два месяца с этим чмошником?

— Ну, это ещё не доказано, — отзывается Лёнька, а Костя категорически заявляет:

— Ничего не знаю, чтобы сел со мной на следующем уроке.

Авдеев хмыкает:

— Ну, прямо царская милость, слушай. Случилось бы это пару дней назад — расплакался бы от счастья.

Завьялов укоризненно смотрит на друга:

— Самое время поупражняться в мастерстве сарказма.

— Слушайте, — Баранов кивает на монитор, разложенного на столе ноутбука, — я нашёл его страницу Вконтакте.

С экрана на них смотрит лицо Никиты Макарова — он стоит, облокотившись на ствол дерева, и взгляд у него на фотографии такой, словно он делает всем глядящим на него огромное одолжение.

— Даже тут он меня бесит, — раздражённо дёргает плечами Костя.

— Слушай, — Горохов успокаивающе кладёт руку на плечо Завьялова. — Ну, хочешь, мы с ним разберёмся после уроков? Жаловаться он вряд ли побежит — не тот характер, сразу видно. Зато покажем, кто тут главный.

— Короче, — продолжает Баранов, листая список друзей Макарова. — Я тут вижу пару знакомых ребят. Я с ними спишусь, если они что-то знают про нашего таинственного друга, то и мы к вечеру тоже узнаем.

— Ну вот, — Семён потирает руки и тянется к принесённому заказу. — А там и видно будет — бить нам его или забить на его существование.

Костя берёт чашку с чёрным кофе, пытаясь подавить в себе негатив по отношению к этому сомнительному парню, вдруг ворвавшемуся в их размеренную жизнь. Почему Никита вызывает в нём такие нестандартные эмоции, Костя и сам не объяснил бы. Откуда взялось это глухое беспокойство? И надо было Барашу ляпнуть тогда про эту ориентацию новенького, которая так не вязалась с его внешним видом. Если бы не эти нюансы, вполне могло бы сложиться так, что они подружились бы с Макаровым, потому что в нём чувствовался стержень, а теперь первое впечатление было безнадёжно испорчено, и отмотать время назад, чтобы произвести новое, невозможно.

— Чем вечером займёмся? — спрашивает Костя, расправившись с очередным куском пиццы.

— Я с отцом в гараж — обещал помочь, — Авдеев зевает и тянется к своей сумке.

Костя смотрит на Горохова, но тот отводит взгляд в сторону:

— У меня свидание с Поповой, может, что выгорит на этот раз — в кино её веду, а потом в клуб.

Завьялов снисходительно улыбается:

— А-а-а, ну давай-давай, расскажешь потом, как она тебя в очередной раз продинамила.

— А я погнал на встречу с осведомителями, — Баранов бросает на стол купюру и смотрит на Костю. — Может, со мной?

Тот лениво качает головой:

— Нет уж, погоня за сплетнями — это твой конёк, лучше тебя никто не справится.

— Лады, — Стас идёт к гардеробу, оборачивается у двери и машет на прощанье рукой.

Ребята расплачиваются по счёту и расходятся в разные стороны у входа в кафе.

Неожиданно освобождённый от каких-либо занятий вечер не предвещает никаких неожиданностей, и Костя решает просто прогуляться по вечерним улицам города.

Он уже и забыл, когда был просто предоставлен сам себе — без вечно находящихся рядом друзей или случайных девушек на один вечер. Ощущение одиночества было настолько непривычным, что даже доставляло удовольствие.

Проходя через один из дворов, Костя останавливается около спортивной площадки и смотрит на пустующие детские качели.

«А почему бы и нет», — хмыкает он, усаживаясь поудобнее на перекладине и начиная раскачиваться.

Забытые ощущения приносят из недалёкого прошлого хорошее настроение, и он, улыбаясь, закрывает глаза и прислоняется головой к прохладному железу.

— Ну почему мы не можем продолжить наши отношения? — доносится до него чей-то умоляющий голос. — Ты перевёлся в другую школу, тебе уже восемнадцать, а я больше никогда не буду работать в этой сфере. Больше нет препятствий.

Завьялов прислушивается, всё так же, не открывая глаз — разговор интересен уже тем, что, судя по тембру один из говорящих парень и обращается он тоже, наверняка, к парню, учитывая формулировку в мужском роде.

Едва успев подумать логичное — «Заполонили всю землю… пидорги», он слышит очень знакомый голос и открывает в изумлении глаза:

— Какие отношения, детка? Мы просто хорошо провели время. Жаль, что мы так бездарно спалились, но ты сам виноват, что провоцировал меня своим доступным видом. Как тебе вообще на ум пришло прийти работать в школу — ты же ходячее искушение, так и хочется тебе присунуть.

К детской площадке приближается пара: один из них — ненавистный Макаров, с крепко сжатыми губами и хмуро глядящий на своего собеседника, второй — невысокий, худощавый и русоволосый парень лет двадцати пяти, с пухлыми губами, какой-то весь вальяжный и чересчур женственный. Этот второй, забегая вперёд, заглядывает Макарову в глаза, и чуть ли не подпрыгивая, жалобно просит:

— Никита, ну пожалуйста, дай нам шанс. Я же люблю тебя. Я же только ради тебя…

— Что ради меня? — обрывает его Макаров. — Ты ради меня ориентацию что ли сменил?

Русоволосый парень замолкает, а Макаров вдруг останавливается на месте, заметив на качелях замершего Завьялова.

— Исчезни, — обращается он к своему спутнику. — Я тебе позже позвоню. Обещаю.

Тот радостно кивает, смотрит влюблённым взглядом на Никиту и, поминутно оборачиваясь, постепенно удаляется от детской площадки.

Макаров подходит к качелям и облокачивается на перекладину:

— Какая отвратительная и неожиданная встреча, — едко бросает он, не отрываясь глядя на Костю.

— Всё-таки птичка не соврала, — сплёвывает на землю Завьялов. — Это правда, значит, что ты пидор.

— Знаешь, что я тебе скажу, детка, — задумчиво отвечает Никита. — Вот взять, к примеру, зону… так там пидор не тот, кто трахает, а тот, кого трахают. Так что будешь выколупываться, мы партию насчёт приза на пидорство разыграем не глядя. И я не советую тебе записываться на этот бой.

Тут Макаров опускает ладонь на голову Кости, цепляет пальцами сбившуюся на лоб чёлку, тут же поправляет её назад, проводя до макушки, хмыкает и быстрым шагом идёт прочь, оставив Завьялова с вспотевшими руками, намертво приклеившимися к поручням качели, и гулко бьющимся о позвоночник сердцем.