Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли - Страница 55

Дэниел нашел глазами красивую, невысокую женщину в темно-зеленом платье:

— Вот и кузина Изабелла, Питер мне ее правильно описал. Так вот кого покойный Сиди Мохаммед мне сосватать хотел. Хороший выбор. Девочки, я вижу, танцуют, можно и нам.

Он усмехнулся, и, пройдя через толпу, поклонился: «Миссис ди Амальфи, простите мне мою невежливость. Я ваш кузен, Дэниел Вулф, из Америки».

— Боже! — ахнула Изабелла. «Вы ведь, наверное, только приехали, кузен Дэниел».

— Сегодня пришвартовались в Лондонском порту, — сине-зеленые глаза заиграли смехом. «Когда я служил в Континентальной Армии, дорогие дамы, у нас было слишком мало балов. Вообще не было. Теперь я наверстываю то, что упустил, — женщины рассмеялись. Миссис Брокхерст спросила: «Вы в Англии по делам, мистер Вулф?»

— В отпуске, — он все улыбался. «Я дипломат, посол по особо важным поручениям, работаю в нашем Государственном Департаменте. Так могу я надеяться на танец, кузина Изабелла? — Дэниел подал ей руку.

Они встали друг напротив друга. Изабелла тихо сказала: «Нас в Марокко сватали, господин Даниял. Жалко, что мы с вами в Париже разминулись. Вы знаете, что Тео вышла замуж за Теодора, в Петербурге? Они нам письмо прислали».

Дэниел кивнул. «Питер мне говорил. Я здесь по его приглашению, обманным образом, так сказать».

Изабелла весело сморщила нос: «Я уверена, что, пока вы в Лондоне — вас будут рады видеть в хорошем обществе, кузен Дэниел. Вы обязательно должны познакомиться с моим мужем. Он сейчас в Кембридже, преподает, но на выходные приезжает домой».

— Буду рад, — Дэниел вдохнул запах роз: «Недолго тебе послом оставаться, милый мой, как вернешься — надо будет в отставку подавать».

Он вспомнил ласковый голос Салли: «Смотри, он совсем белокожий, наш маленький Нат». Дэниел нежно коснулся темно-каштановых волос. Мальчик открыл карие глазки. Посопев, он прижался к смуглой груди матери. «Спасибо, спасибо, любовь моя, — Дэниел поцеловал теплый висок женщины и, достал из кармана сюртука бархатный футляр: «Это тебе».

Крупные жемчужины цвета слоновой кости перемежались с ограненными бриллиантами. Он приложил к ее шее ожерелье: «Когда я вернусь — мы с тобой поедем в Филадельфию и поженимся. И маленького Ната я признаю, — он так и стоял на коленях, обнимая их двоих.

— А она отлично танцует, — усмехнулся Дэниел. «Принцесса Марокко. Пока я не женат, можно и развлечься. Салли все равно ничего не узнает, между нами океан. Кузина Изабелла, — он наклонился к нежному уху: «Мне очень жаль, что из того сватовства так ничего и не вышло, кузина. Теперь я вижу, что много потерял».

Она только мимолетно покраснела и продолжила танцевать.

Над, Ганновер-сквер занимался нежный, весенний рассвет, когда невысокий, светловолосый мужчина, в куртке моряка и холщовых брюках, с потрепанной сумой через плечо, постучал в дубовую дверь под золоченым вороном. Изящные буквы блестели в первых лучах солнца: «Клюге и Кроу. Anno Domini 1248».

Запахло жареным беконом и кофе. Джон пожал сильную руку: «Я уже в Уайтхолле побывал, но там меня не кормили. Вся надежда на то, что у богатейшего промышленника Англии найдется пара яиц в кладовой».

— Я всего лишь седьмой, если брать в расчет чистый капитал, без оборотных средств, — запротестовал Питер, снимая холщовый фартук. «Дэниел спит еще. Они вчера поздно с бала вернулись. То есть сегодня, — улыбнулся мужчина.

— Вовсе я не сплю, — раздался голос с лестницы. Дэниел протянул руку: «Вы на отца похожи, как две капли воды, граф Хантингтон. Мы с ним подружились, когда Парижский договор подписывали. Вы в это время, кажется, уже в Мадриде были. Очень приятно».

— Просто Джон, — отмахнулся мужчина.

— Да, я тогда только начинал карьеру, так сказать, — тонкие губы графа улыбнулись, — хотя какая у нас карьера? Это вы, дипломаты, блистаете в дворцовых залах. Мы в это время прочищаем дымоходы в тех самых дворцах, — Джон расхохотался: «Эта девочка, дочь Гениси…Она ведь здесь. Господи, я ее и не видел никогда. Гениси…, - он вспомнил тонкие, смуглые руки, что обнимали его за шею, задыхающийся, ласковый голос: «Я так люблю тебя, Большой Джон!», и вздохнул: «Пора за стол, господа».

Уже за кофе он выложил из своей сумы старые, потрепанные газеты. Джон подвинул их мужчинам: «Интересное чтение. Как вы, наверное, знаете, прошлой осенью погибли все генералы Католической Королевской Армии. После битвы при Савене остатки отрядов ушли в леса. Но де Шаретт, по слухам, жив, а тут еще вот это… — он указал на статью.

— Слухи о так называемой банде Волчицы, орудующей в глухих районах Бретани, — прочел Питер, — совершенно необоснованны. Республиканская армия держит эту местность под строгим контролем, поэтому все, кто распускает такие сплетни — являются врагами революции. Это же «Папаша Дюшен», — поморщился Питер, — желтый листок.

— В них тоже иногда печатают полезные вещи, — заметил Дэниел. «Ты думаешь…, - он не закончил и взглянул на Джона.

Тот пожал плечами.

— Кто говорит, что отца и Марту казнили, кто — что они сбежали в Вандею. Об Элизе вообще ничего неизвестно, как и о Констанце. Лавуазье все еще в тюрьме Порт-Либр. Я считаю, что нам надо разделиться, — Джон достал простой портсигар. Распахнув двери в сад, он закурил: «Ты, Дэниел, едешь через Амстердам — в Париж, со своим дипломатическим паспортом. Ищешь там Констанцу и выполняешь еще одно маленькое, — он подмигнул Питеру, — поручение».

— Я бы и сам мог, — недовольно отозвался Питер, убирая со стола.

— Мы с тобой и так головой рискуем, — Джон стряхнул пепел, — дальше Вандеи нам забираться нельзя. Меня в Париже эшафот ждет, и тебя тоже, поверь. Там сейчас не церемонятся со шпионами.

— Дэниел сам переговорит с этим человеком, Робеспьером давно недовольны, просто надо, — граф пощелкал пальцами, — как-то их подтолкнуть к действиям. Вот мы и подтолкнем. Дэниел отплывет из Дувра, легально, и легально же пересечет границу Франции. Вот только как Констанцу вывозить, если она жива…, - Джон вздохнул.

— Выпишу ей американский паспорт, — усмехнулся Дэниел, — у меня есть и бланки, и печать. Вам бы я тоже мог их сделать… — он взглянул на Джона.

Тот замахал рукой, разгоняя дым:

— Нет, нет, крестьяне в Вандее еще не научились читать по-английски. Любой комиссар Конвента, завидев вашу печать, тут же полюбопытствует — что это два американца делают в бретонской глуши. Заодно решит нас подержать в тюрьме, на всякий случай. Мы с Питером найдем в Плимуте надежного человека, — у меня есть один на примете, — и отправимся в страну, известную своим девизом: «Kentoc'h mervel eget bezañ saotret», — Джон улыбнулся.

Питер перевел: «Лучше смерть, чем бесчестие. У меня шахты в Уэльсе и Корнуолле. Нахватался, языки-то похожи».

— Это нам очень поможет, — задумчиво протянул Джон. «Так что проведем воскресенье в Мейденхеде и разъедемся — ты в Дувр, а мы в Плимут».

— Кто едет в Плимут? — раздался звонкий голос с порога. Джон замер. «Господи, — подумал он, — я не верю. Я ее последний раз видел, как она еще малышкой была…»

Зеленые глаза блеснули, мелкие кудряшки упали на плечи, красивые, пухлые губы улыбнулись. Она была в утреннем, закрытом платье из тонкого муслина и пахло от нее — свежей, будто родниковой водой, травами, весенним ветром.

Мэри взглянула в светло-голубые, прозрачные глаза: «Здравствуйте, дядя Джон. Вы меня малиной кормили, помните?».

— Помню, мисс Кроу, — сглотнул он. Склонившись, Джон поцеловал маленькую, смуглую, сильную руку.

Джон откинулся на спинку мраморной скамейки. Он ласково посмотрел на Мораг: «Ты прости, племянница, что я тебя рассматриваю. Ты очень на маму свою похожа».

Мораг зарделась, и повертела в руках вышивание: «Мама Мирьям мне говорила, дядя Джон…Вы очень мою маму любили. И бабушка Онатарио тоже о вас рассказывала».

— Любил, — он исподтишка взглянул на раскрытые двери гостиной. Изабелла сидела, склонившись над альбомом, что-то чертя. Мэри, напротив, сосредоточенно читала книгу. «Путешествия Дина Магомета», — увидел Джон название. «Это же об Индии, новое издание. Господи, что это я, краснею, что ли?».