Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 50

О боже, о чем я только думаю!

Да что же это такое?

— Мне не пять лет! — бросила я, поспешно ретируясь. — Это мое личное дело, как проводить свободное время. А ты можешь проехаться по району, насобирать блондинистых шлюх и делать с ними, что твоей душе угодно.

— Кого ты пытаешься поддеть? — огрызнулся Каллахен.

— Схлопнись уже! — я опять начала заводиться. — Глаза б мои тебя не видели еще лет сто! Когда ты меня в покое оставишь? Или не успокоишься, пока меня в кровать не затащишь, да? Ну давай, окей, вот она! — я обернулась на нашу огромную постель.

Мика посмотрел на меня так, словно я сейчас на него вылила ведро латте, как на “Астон Мартин” обычно.

— Просто. Прекрати. Заводиться.

— А что мне еще остается делать?! Что тебе еще от меня надо?

Мика молча отлепился от косяка, но так и остался в проеме двери. Напряженный, огромный и страшный тигр. Иногда я его и боялась, и даже сейчас у меня в голове стучал молоточек самосохранения. Мику Каллахена не стоит злить. Не стоит играть с огнем, Джейсон, хотя я и так уже перегнула палку.

— …в следующий раз…

— Следующего раза не будет.

— Согласен. Не будет. С меня достаточно.

Сказал, как выплюнул.

Сердце бухнуло и пропустило два удара. А Мика развернулся и пошел прочь по коридору.

Иногда я думаю, что жизнь ко мне несправедлива.

Мало того, что она подкинула мне Каллахена, так еще и проявила свой черный юмор сейчас.

Шумно вздохнув, я вышла на балкон и уставилась в темное небо. Звезд было так много, и они висели так низко, что хотелось схватить их рукой. Красота! Ночь сегодня была действительно прекрасна. Я с шипением выпустила воздух из легких, уткнувшись затылком косяк балконной двери. И что мне теперь делать?

Как мне смотреть на Каллахена?

Спокойно. Спокойно, говорю. Сейчас я по-прежнему на эмоциях, и перед глазами все плывет, стоит вспомнить недавнюю ссору. Мне нужно остыть и успокоиться, а потом принять разумное решение. И никто мне тут не помощник. Ни Ник, к которому я собиралась поехать зализывать раны, и уж тем более не веселая ночная компания с коктейлями и текилой.

Мне пора принять решение.

То самое решение, которого я так боялась. Иначе потом я сильно пожалею, столкнувшись с последствиями своей безалаберности. Пора бы уже снять розовые очки, Джей Си!

Не вспоминать.

Не вспоминать рельеф пресса под пальцами, горячего дыхания на коже, бешено бьющееся сердце под ладонью.

Не вспоминать.

А, блин! Да что же это такое? Земля, остановись, дай передохнуть!

Зацепив взгляд на заливе, я наконец-то позволила себе расслабиться. Что бы сейчас не лезло в мои мысли, я должна проявить хладнокровие. К рассвету я должна буду принять решение. Быть или не быть.

Я вдохнула свежий океанский бриз всей грудью, закрыла глаза. Итак, что мы имеем? Имеем мы весьма и весьма запоминающийся очередной поцелуй с Каллахеном, который едва не закончился весьма плачевно для нас обоих. Я даже представить боюсь, как нас перекосило бы после.

Хотя, наверняка, это бы мне запомнилось. Этот клубок мышц, волны кипучей энергии; крепкий, сильный, грубый…

— Уфф! — я мгновенно открыла глаза. Разыгравшееся воображение нарисовало мне такую картинку в голове, что сердце ускорило свой ритм раза в два. Думаю, бесполезно врать самой себе. Да, произошедшее меня настолько потрясло и выбило из привычной колеи, что я сама себя не узнаю. От одних мыслей ладони испариной покрываются, что уж говорить о сердцебиении и судорогах в животе. Чертов упырь!

Если рассуждать здраво, по всем параметрам выходит, что Блондин из меня уже веревки вьет и насвистывает. И так успешно, что я лишь глупо улыбаюсь и практически равнодушно раздвигаю ноги. И ведь один раз я смогла сдержаться, а сегодня — почему-то нет. Как он так умудрился из меня мальтийскую болонку сделать?

Бесит!

Я прокручивала в голове все события вечера до и после, пытаясь соображать трезво.

Сердце стукнулось о ребра — и ухнуло куда-то вниз. На голову словно ведро воды вылили — в голове кошмарным видением стояли огромные удивленные глаза Каллахена.

Потому что я сама его поцеловала. И виноват во всем не он, а я.

И этот миндальный запах.

Почему от Мики пахнет миндалем?

Тем самым, который мне несколько ночей подряд снился…

И если это действительно запах Каллахена, почему я его только сейчас почувствовала? И как я его ночью смогла так запомнить? От одеяла? Из-за расстояния?

Но факт остается фактом. Миндаль и Мика. И что мне с этим делать?

Что мне делать с тем, что у меня голова кругом идет от одного этого аромата?

Я вздохнула. Вот теперь я опять хотела оказаться рядом с Блондином и задать все эти вопросы в лоб. Что нам делать? Как мне реагировать на произошедшее?

Идти и извиняться прямо сейчас мне дурацкая упрямая гордость не позволяла. Делать каменную морду — тоже, ведь виновата изначально я. Видимо, мне так хотелось увидеться с Лисенком, что тело автоматически среагировало на внешний раздражитель в лице вполне подходящего под эту роль парня. Жаль только, что мне подвернулся именно Мика… Или я опять себя оправдываю? Придумываю сотню причин, только чтобы не быть виноватой. Как страус, засовываю голову в песок, прячась от реальности? Придумываю все, что угодно, только чтобы не думать о том, что… Мика может мне нравиться?

Ааа, черт побери этот мир!

Я схватилась за голову. Что за беспредел творится в моих мозгах? Теперь я запуталась еще больше. Мне было намного проще полчаса назад, когда я злилась на него. Теперь я злюсь сама на себя — и кому от этого легче?

Я вернулась в спальню, повалилась на кровать и закрыла глаза.

Так, ладно. Предположим, он мне действительно нравится. А смысл? Сами понимаете, что от подобных эмоций толку ноль. Да и не хочу я оказаться в черном списке, как та же Сьюз и еще десятки девушек.

Мы слишком много друг другу позволяем. Я слишком много ему позволяю.

Впредь такого не повторится.

Так будет легче в первую очередь мне, и плевать я хотела на мнение Блондина. Теперь я начала осознавать, что гамлетовский выбор уже маячит у меня перед носом и машет ручкой. И в данной ситуации мне проще оборвать все связи и отмучаться один раз, чем продлевать агонию еще целый год.

Я должна поговорить об этом с Микой.

Пока сама не пожалела о собственной мягкотелости.

Что с капитаном? Он остался в доме или с таким же успехом мог скакнуть в такси и уехать остужать голову?

Божечки, главное чтобы и он не наделал ничего…

Ух.

А фидбэк все никак не хотел оставить меня в покое. Я и так дышала через раз, чтобы успокоиться, но воспоминания накатывали с новой силой. Не хотелось забывать ощущения горячего тела под пальцами, и уж тем более — вкуса бергамотовых губ. Дыхание на шее — бесподобное ощущение, которое чувствуется каждой клеточкой. Я непроизвольно потерла шею. Как мне забыть все это?

Да никак.

Отрезать руки и выколоть глаза — больше мне ничего не остается.

Кто теперь меня пожалеет? Мысли уносили меня из одной дали в другую. Спустя час я уже хотела спустится вниз и просить у Мики прощения, а через полчаса — наоборот, броситься в аэропорт. Мне хотелось убить себя, потом Блондина, потом даже Аарона с Джес. В голове была такая каша, что я уже сама не понимала, чего мне хочется. Одно я уяснила точно: поцелуй спровоцировала я. И мне за него расплачиваться.

Только почему я так распсиховалась?

И почему так отреагировал Мика? Сомневаюсь, что он так среагировал на мои грязные ругательства, хотя и звучали они оскорбительно. В университете я его и не такими словами поливала… Тогда отчего Каллахен так взбесился? Не замечала за ним подобной порывистости. Это я могу орать и швыряться тарелками, но явно не он.

Я прошлась по комнате несколько раз, взялась за ручку раскрытой двери, отпустила ее, передумав, снова нервно навернула пару кругов от кровати к столу, но потом вздохнула, ногой захлопнула дверь и полезла под одеяло.