Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 82

— Мне кажется, у тебя все время какое-то неправильное представление обо мне.

— То есть ты готов поспорить, что ты не самовлюбленный эгоист?

— Нет, ну с этим я соглашусь.

— Так о чем тогда разговор? — фыркнула я, презрительно сморщив нос. Мика улыбнулся в ответ, и я снова поймала себя на том, что пялюсь на него. Просто безбожно и неприкрыто. Просто потому что никак нельзя так улыбаться сегодня. Или наоборот — можно?

Можно. Ведь правда можно. Ведь он улыбается только мне. Пускай только сегодня, но вдруг Каллахен улыбнется мне и завтра?

Я слегка толкнула его плечом в ответ на эту ухмылку, да так и осталась сидеть. И пусть в клубе шумно, привычно грохочет музыка и свет от лазерного шоу слепит глаза, но зато под боком привычный миндальный аромат, спрятанный за пеленой дорогой туалетной воды и маской насмешливого цинизма. Вот за что мне такое? За какие грехи в прошлой жизни я в этой расплачиваюсь такими грезами в адрес главного идиота моего университета? Нет ничего хорошего в этом, нет.

Красивая картинка, да не моя. Чужая.

— Ненавижу тебя, — пробормотала я, отлично осознавая, в каком я сейчас болоте.

— Я тоже, — горячо мурлыкнули в самое ухо. — Просто потерпи меня еще годик.

Каллахен, я готова тебя вечность терпеть, когда ты не звездишь и не выпендриваешься. Потому что ты такой дурак, когда становишься самим собой. Но смогу ли я когда-нибудь сказать это вслух?

— Я к Рождеству буду уже в психушке.

— Вот видишь, и того короче.

Мысль с возмущением толкнуть его локтем угасла, только зародившись, и я зевнула в кулак. Время близилось к трем, а я вчера плохо спала, ворочаясь в предвкушении нового дня и размалеванной машины.

— В твоем плане действий предусмотрено слово “поспать”? — на всякий случай уточнила я. — Если нет, надо придумать новый план. А то мой организм бормочет что-то про усталость…

— В моем плане давно уже маячит слово “поспать”, на самом деле, — отозвался Мика, толкая меня плечом. — По-моему мы стареем, Мелкая. Скоро будем ложиться спать до полуночи и смотреть бразильские сериалы.

— Тебе-то уж точно такое не грозит, — рассмеялась я, поднимаясь вслед за ним с диванчика. Дожидаться счета Каллахен не стал, сказал, что расплатится потом и ему слишком лень ждать официантку. Впрочем, логично, раз его тут даже охранник знает.

Пока мы обсуждали тему бразильских сериалов, спортивных штанов и домов престарелых для продвинутых, за два квартала и без приключений дошли до вампирского склепа. Логово располагалось в одном из многоквартирных домов, из окон которых наверняка открывается шикарный вид на парк позади. Хах, а я ожидала по меньшей мере пентхауз, хотя и была рада тому, что хоть в этом-то Блондин ничем не отличался, да и не старался выделиться, от остальных студентов. Десятый этаж, чистые коридоры и вежливая приятная консьержка внизу. В лифте Каллахен рассеяно перебирал ключи, рассказывая о том, что тут он живет всего год и почти не знаком с соседями.

— Надеюсь, ты убрал раскиданные грязные носки и трусы? — ухмыльнулась я, переступая порог.

— Могу для тебя достать парочку, если ты хочешь окунуться в атмосферу общежития, — вздернул бровь Мика, бросая ключи на тумбочку. Я только раздраженно фыркнула в ответ, сбросив сумку на пол.

— Что, даже чужие трусики спрятал? — умиленно добила я спустя пару секунд. Мика пробормотал что-то про скудные женские мозги и только рукой махнул.

Квартира была небольшой, две комнаты и холл, совмещенный с кухней и гостиной. Вся в таком современном стальном стиле и цвете, что казалась очень холодной и слишком уж… безликой? Да, футболки были даже на диване, на барной стойке, заменяющей стол, и даже на полу, которую Мика перебросил куда-то на новое место. На стальном холодильнике — пару магнитов, на стенах какие-то футуристические картины, то ли потому что они правда понравились владельцу, то ли потому что это сейчас модно, не знаю. Но все равно выходило знатное холостяцкое логово и мне даже удивительно, что Каллахен живет один. Впрочем, наверняка он так редко тут бывает, что сосед ему за ненадобностью.

Мика оставался Микой, особенно у себя дома. Пока я разглядывала квартиру, он успел сбросить куртку на диван (зачем ему тогда вешалка на входе?), залезть в холодильник и выпить сока прямо из горлышка большой бутылки.

— Теперь я знаю, где ты живешь. Не боишься, что к тебе внезапно начнут приезжать стриптизерши или проститутки? — улыбнулась я.

— Ты про первокурсниц? — невозмутимо уточнил Блондин, делая нарочито задумчивый вид. — Они не пройдут фэйс-контроль даже у моей консьержки.

Захлопнув дверцу холодильника, Мика лениво потянулся. Выглядело это так по-домашнему и отчасти настолько интимно, что мне захотелось вот просто сейчас взять и…

Чтобы дотянуться до него, мне пришлось встать на носочки. Поцелуй вышел странным, с привкусом апельсинового сока. Мика лишь удивленно вздохнул мне в губы и, очень осторожно отвечая на поцелуй, притянул меня чуть ближе.

— Отпускай ручник, Каллахен, — пробормотала я, прикусывая его за нижнюю губу. — Сегодня можно.

И он отпустил. Потому что уже через секунду я забыла, что такое дышать, думать и уж тем более говорить, чувствуя под ладонями тепло чужой кожи даже сквозь футболку. Поцелуй был неторопливый, мне даже показалось — специально, потому что он ждал в миллиардный раз, что я опять дам задний ход. Не дождешься, Каллахен. Я буду думать об этом завтра.

Ладонь скользит по моей спине, а мне хочется мурлыкать, и я сильнее сжимаю пальцы на чужих плечах. Блондин глухо усмехнулся в самые губы — и тогда вот по настоящему спустил тормоза, позволяя себе все. Позволяя мне все.

— Ты делаешь это из любопытства? — поинтересовался Мика, чуть прикусывая мне кожу на шее и тут же прикасаясь губами.

— А ты? — на выдохе переспросила я.

— Женщина, я вырос из этого подросткового периода лет пять назад. Конечно, мне интересно в какой-то мере, потому что это мой первый гомосексуальный опыт…

Я толкнула его кулачком в грудь, и Мика хохотнул в полный голос. Глупо было надеяться, что даже сейчас этот гуманоид перестанет быть… самим собой? Как ни крути, Каллахен останется Каллахеном в любой ситуации. С глупыми пошлыми шутками, ужасными манерами, неандертальским складом ума, повышенным самомнением… но стоит ему улыбнуться, как мне правда становится все равно.

— Тогда я сверху? — как бы невзначай поинтересовалась я. — Твоя задница готова?

— Детские наивные мечтания — это так… прекрасно! — томно пробормотали мне в самое ухо, да так, что у меня мурашки по шее вниз побежали. Блондин горячо вздохнул, прикусил за краешек уха, а руки уже забрались под кофту, и я поняла, что попала. Окончательно, глупо и без обратного пути. Потому что я — внутри скорого поезда, который обгоняет даже скоростные машины, и едет без остановок в волшебную неизвестность, снося все на своем пути. Оставалось только смиренно достать из сумки журнал и продолжить чтение, а смысл? Не выскакивать же на полном ходу? Тем более в этом поезде бесплатные напитки и вкусно кормят… А проводник целуется так, что хочется либо остановить время, либо ехать и ехать в бесконечность.

Мика не целуется — он играет. Скачет от губ к скулам и шее, кусает за ухо, чуть прикасается губами к щеке, и мне ничего другого не остается, как привычно принимать удар и отвечать. Он играет во всем. Насмешливо улыбается, присаживаясь на край кровати и позволяя мне забраться верхом, а его пальцы уже скользят по внутренней стороне бедра. Где джинсы — я уже и не помню, да и какая разница?

Он улыбается как томная девица пару мгновений позднее, потому что игра продолжается, и еще даже не время тайм-аута — поэтому я все еще сверху, а за мной наблюдают из-под полуопущенных ресниц и от этого еще больше какого-то детского азарта. Мика теплый, даже слишком, и руки у него точно живут отдельной жизнью, что неудивительно, да и, признаться, целовать его мне нравится гораздо больше, чем Лисенка. Ник скорее покладистый, особенно в ситуациях со спущенными штанами, а Блондин все еще оставался большим тигром, которого стоит опасаться.