Обреченные попаданцы (СИ) - Светлая Мила - Страница 15

– Димка! Димка, тебе надо было меня первую раскладывать, а не с этими курицами кувыркаться! – кричит блондинка.

Жирный Том пытается броситься к ней, но руки полицейских удерживают его от этого шага.

– Да отстаньте вы, дайте ей вдуть! Блин, нет времени объяснять. Да пусти ты мой конец, полудурок! – кричит Том-Димка, но двое охотников преграждают ему путь.

– Он очарован ею, не давайте ему подойти! – командует охотник, похожий на Джерарда Батлера

Тома-Димку валят на пол и не дают вырваться. Блондинка протягивает к нему руки, но не в силах соскочить с пронзившего кола.

Джулиан не отрывает взгляда от лежащего Милоша. Он снова принимает форму мускулистого мужчины. Его пальцы складываются в фигуру из трех пальцев и перед ослепительной вспышкой, в которой пропадает Том-Димка, блондинка-Анютка и Милош, в комнате раздается громкое:

– Курлык!

История девятая, в которой сказка становится былью

– Вот тут можно остановиться! – щупальцем показываю на зелено-голубую планету.

– И зачем же? – скрипит голос робопаука.

Ох, как же надоел за время полета... Постоянно ноет, упрекает, ехидничает. Так бы и выключил, но боюсь одиночества в огромном пространстве космоса. Да и гербарий для домашнего задания хорошо собирает – почти все нужные планеты облетели. Нет, пусть пока побудет рядом.

– Передохнем, сменим обстановку, запасемся водой и местными растениями. И вообще, зачем я оправдываюсь перед роботом-слугой? Сказал – здесь остановимся, значит, остановимся здесь! Чтобы не пугать аборигенов, выбери точку приземления подальше от жилищ, где-нибудь посреди леса! – добавляю в голос металлических ноток, для убедительности моргаю чёрной волной.

Это только с виду я размазня размазней, но более жесткого критурианца не найти… По крайней мере в этой метагалактике. И, хотя снаружи я похож на местный изгиб природы, под названием медуза – внутри меня располагается органично выстроенная система жизнедеятельности, которая позволяет функционировать почти в любой среде обитания.

– Ладно, но это негативно отразится на оценках! Если не успеем доставить растения, нас же трасплюктируют! – голос продолжает занудствовать, и я снова задумываюсь о сбросе болтающего балласта.

С каждой секундой зелено-голубая сфера увеличивается в размерах, стремится поглотить, растворить в себе. Челнок трясет при входе в атмосферу со страшной силой, кажется, что это не мы приближаемся к планете, а наоборот – она падает на нас. Обшивка раскаляется, корабль болтает из стороны в сторону, по экранному монитору бегают всполохи огня. Еще рывок и мы выходим из верхних слоев.

– И не нужна нам эта планета, только топливо напрасно расходуем! – скрипит голос робота.

Я не обращаю на него внимания, жадным взором впитываю новые картины: голубоватую дымку на горизонте, желтизну летних полей, зелень дремучих лесов, синие артерии рек. Планета похожа на спящего зверя, по которому шастают мелкие паразиты-аборигены. Их поселения мы тщательно облетаем стороной. Среди нагромождений крыш, золотыми куполами сверкают высокие дома, на чьих макушках, как антенны, возвышаются кресты.

Челнок аккуратно приземляется посреди густого зеленого массива. Автоматически проходит наружная маскировка под аборигенскую избу – вдруг нас увидят! Начинается традиционная работа космического путешественника в новом пространстве: проба грунта, измерение насыщенности воздуха кислородом, содержание азота и других химических элементов. Приборы мигают и перекликаются между собой.

Я достаю тюбик с куруанскими гаунастрами – на вкус, как биркоминские козябутры, зато питательно.

– Избушка, избушка! Повернись ко мне передом, а к лесу задом! – раскатывается снаружи молодецкий рев.

Мы с роботом удивленно переглядываемся. Десятиногий паук страдальчески закатывает окуляры: мол, я знал, что так и будет.

В иллюминаторе красуется кудрявый абориген в чешуйчатой переливающейся шкуре, в руках блестит длинная полоса металла. У меня из щупалец выскакивает тюбик и закатывается под кресло. По телу струятся зеленые волны огорчения. А челнок поворачивается к аборигену люком. Может, так принято на непонятной планете, что все дома вращаются для удобства посетителя?

– Что будем делать? – шепчу я.

– Как что? Конечно же храбро убегать! – зажим робота тянется к рычагам.

– Да я про гаунастры, они же выветрятся! – я смотрю на открытый тюбик.

– Нас тут вертят, как хотят, а ты все о еде!

– Может, он уйдет сейчас? Давай не будем открывать! Сделаем вид, что никого нет дома! – я задумчиво чешу хоботок.

Раздается мощный удар во входной люк. Корабль мелко вибрирует, как при входе в атмосферные слои.

– Кто-кто в теремочке живет? Кто-кто в невысоком прячется? Кому-кому избушку по бревнышку раскатать? – прокатывается звучный рык.

– Значит так, я принимаю вид домашнего животного, преобразую всё под стиль местного убранства, а тебя превращаю в самку противоположного вида. Аборигены их вроде не трогают, по каким-то странным этическим убеждениям. А ты избавься его как можно скорее! – я прыгаю на робота и поворачиваю регулятор модификатора искривлений.

Слабо померцав, он скрывает меня от посторонних глаз, превращает в одно из земных существ. Я становлюсь антрацитово-черный, мохнатый и с хвостом, аборигены назвали бы меня "котом".

– Эй! Я не хочу в самку! А вдруг он надумает начать любовную игру? – окуляры робота испуганно втягиваются.

– Не переживай, я из тебя такую красотку сделаю, что он помчится без оглядки! – я успокаивающе похлопываю его по корпусу.

Голограмматор изменяет каюту, преобразует под помещение, найденное в одном из дизайнерских файлов планеты. Вместо командного пульта – огромная печь, взамен удобных кресел – колченогие табуретки, по стенам развешаны пучки пахучих травы, посередине косопузится здоровенный котел. До чего же убого живут на этой планете!

Робот преображается из колченогого паука в сгорбленную аборигенку. Лохмотья, седые космы, горбатый нос, торчащий клык – выбрано все, что может отпугнуть эстетический взор молодого самца.

– Иду, иду! – скрипит аборигенка. Хотя обличье и меняется, а вот голос остается прежним, противным и скрежещущим.

– Что ж ты, старая, гостей не привечаешь? Али на полатях кости греешь? Ух, ну и страшна же ты, аки кошмар ночной! – приветствует самец с полосой металла в руках.

Каюта, не рассчитанная на высокий рост, тут же прогибается выпуклостью в потолке – ну вот, еще и вмятину после визитера выпрямлять. Одни убытки с этими аборигенами. Кучерявый гость, огромный как кугатырскийпересерок, оглядывается по сторонам.

– Ага, страшна! Это ты еще «Мисс Вселенная пятого квазара» не видел, вот бы где страху натерпелся, – ворчит робот, потряхивая седыми прядями. – Говори, чего пришел или проваливай подобру-поздорову!

– Что за слова непонятные говоришь? Никак заколдовать задумала, бабка? – рука приподнимает острую железяку, робот испуганно мотает головой, и визитер смягчается. – Как хоть величать-то тебя? Меня все Иваном кличут!

– Бабка? – робот осматривает себя, фотографирует на вытянутый из рваной кацавейки планшет и смотрит на изображение. – Точно! Бабка! Ага! Я это зафиксирую для отчета, – говорит уже в мою сторону.

– Бабка-Ага, а что это у тебя за блюдце такое? В нем вроде как ты отражаешься, хотя и стоишь не супротив, – Иван заглядывает через плечо робота на планшет.

Я чувствую, как от молодца идут запахи клубня растения под названием "лук". На глаза наворачивается влага, смахиваю её кисточкой хвоста.

– А это, милок, блюдце волшебное, четырёхугольное! Видишь, по нему яблочко катается, и показывает, где и что творится! Можно даже в «Тетрис» сыграть на привале, – робот показывает морщинистым пальцем, как правильно двигать и обрушивать ломаные фигуры.

Исподтишка двигаю лапой по седому затылку, чтобы напомнить о выставлении визитера.

– Ай! Совсем забыл…а! – клюёт носом старая карга. – Дык ты чего припёрся-то?