Второе пришествие (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 4

Рэб заехал на заправку, залил баки всклянь и набрал пять двадцатилитровых канистр. Пока он управлялся с заправкой, вокруг него собралась толпа из водителей, ждущих своей очереди, и зевак, решивших разглядеть списанный «бардак» вблизи. Мужики промеж себя отпускали ехидные комментарии в адрес Рэба, но он не реагировал.

 Когда Рэб заезжал в ворота двора, на крыльцо дома выползла старушка.

            – А что это за трактор? Сирень мне придавил. На трактор мы не договаривались.

            – Я доплачу, баб Дусь, – пообещал Рэб.

            Старушку этот аргумент успокоил. Она еще немного побухтела и убралась восвояси.

            Уснуть в последнюю ночь на Земле Рэбу не удалось. В голове проигрывались варианты развития завтрашнего дня. Малодушная часть характера уговаривала не использовать «террористический» вариант. Дождаться спокойно условного времени и перенестись вместе со всеми людьми в Улей. Но другая часть характера, воспитанная как раз Ульем, не могла допустить такого варианта.

            Когда Рэб понял, что уснуть ему точно не суждено, собрался и вышел на улицу. Ему пришла идея расставить муляжи ночью. Он сделал несколько ходок домой, прежде чем израсходовал весь запас картонных коробок. Расставил их в тех местах, где днем было много людей. Возле административных зданий, магазинов и даже школ. О детях стоило подумать в первую очередь. Настоящую бомбу, снаряженную порохом, он собирался взорвать на набережной. Ее конструкция, целиком выполненная из картона, не должна была нанести вреда никому, даже вблизи взрыва. Бомба управлялась часовым механизмом, выполненным из старого стрелочного будильника. Рэб удалил в нем минутную стрелку, оставив только часовую. В десять утра она должна была упереться в контакт, замкнув цепь и вызвав воспламенение пороха.

            Рэб успел «заминировать» окрестности до рассвета. К утру сон все же сморил его. Рэб не стал ложиться в постель, прикорнул за кухонным столом, положив голову на руки. Где-то в подсознании тикали часы, отмеряя последние мгновения до возвращения домой. Их мерный звук нарушил шум радио и свист нагревающегося электрического чайника. Рэб вместо будильника пользовался программируемым таймером для электросети.

            Восемь утра понедельника. Город уже полностью проснулся, активно начиная новую трудовую неделю. Рэба настиг легкий тремор. Кружка с чаем тряслась в руках, как стакан в руках матерого алкоголика.

            – Спокойно, дружище, все будет хорошо, и не такое видели, – Рэб уговаривал себя, списывая тремор на слабость тела, не познавшего настоящих испытаний. Ему казалось, что в душе он спокоен.

            На самом деле, ему казалось. Он чуть не подпрыгнул, когда открылась дверь на летнюю кухню. В дверях стояла баба Дуся.

            – Ты мне когда за свой трактор отдашь? Не пройти, не проехать, загородил все.

            – Блин, баб Дусь, ты хоть шаркала бы громче.

            – Чего тебе тут бояться, это я женщина одинокая.

            Рэб воспринял ее ответ за иронию.

            – Пять тысяч хватит?

            Старушка задумалась, хотя Рэб посчитал, что предложил денег с запасом. Баба Дуся вздохнула.

            – Давай хоть пять, где ж тебе, тунеядцу, взять больше.

            Рэб вынул купюру и отдал ее старушке. Та взяла ее, посмотрела на свет и убрала в передник.

            – Баб Дусь, я слышал краем уха, тут какая-то операция намечается в наших краях, всех будут эвакуировать, давайте я вам такси найму, съездите к подруге какой-нибудь, посидите до вечера, языки почешете?

            Рэб был уверен, что после начала его операции в эту часть города не будут никого пускать, да и не поедет никто.

            – Чегоо? Какая эвакуация?

            – Такая, антитеррористическая.

            – Правда что ль?

            – В интернете так пишут.

            – Хм, к Люське съездить что ли, может, не померла еще.

            – Съездите, я вам денег на такси дам.

            – Ты какой-то подозрительно любезный сегодня. Не задумал ли чего?

            – Что Вы, баб Дусь, чего у Вас есть ценного, кроме Вас самих. Вы мне еще спасибо скажете.

            Старушка замялась. Жизнь приучила ее к подозрительности.

            – Ладно, я сейчас позвоню ей, если живая, съезжу, – баба Дуся развернулась и пошаркала домой. – Не знаю чего купить ей, мыла в сундук или тортик?

            Через полчаса она вышла в цветастом парадном наряде.

            – Эй, Анатолий, вызывай такси! – крикнула она с крыльца.

            – Сейчас.

            Рэб облегченно вздохнул и набрал номер такси. Через пару минут оно увезло старушку на другой конец города. Рэб открыл ноутбук и приготовился. От волнения подводил мочевой пузырь, набирающийся слишком быстро. Рэб курсировал между туалетом и столом, как челнок. Последние минуты он терпел, боясь пропустить ответственный момент за не совсем потребным делом.

            Большое табло часов на экране ноутбука отсчитывало последние секунды. Оно не успело дойти до ровно десяти часов. На набережной раздался взрыв. Из летней кухни он был слышен, как громкий хлопок.

            – Поехали, – тихо произнес Рэб.

            Окончание томительного ожидания придало уверенности и спокойствия. Рэб набрал номер приемной ФСБ по запасному телефону.

            – Алло, это организация «Тигры освобождения России», мы произвели взрыв на набережной города и заложили три десятка бомб рядом с ней. У нас есть требования и если вы их не выполните, мы приведем свои угрозы в исполнение. Каждая бомба подключена к пульту, при попытке ее разминирования, он будет взорвана вручную. Предлагаю отнестись к нашим требованиям со всей серьезностью.

            – Какие у вас требования?

            – Об этом мы сообщим вам через некоторое время.

            Рэб отключился. Он старался говорить серьезно, но боялся, что немного переиграл. Теперь предстояло посеять хаос в интернете. Рэб вошел на городской информационный портал через прокси-сервер и выложил картинки ужасающего теракта, созданного в фотошопе. Подписи к каждой фотографии были одна страшнее другой: «Не меньше десяти убитых и десятки раненых», «Девушке оторвало голову», «Части тел разлетелись по округе».

            Рэб разлогинился, сменил прокси-сервер и зашел с другого, под другим именем. Теперь он выложил фотографии с другого ракурса, для правдивости информации. Подписаны они были не менее кровожадными текстами: «Среди убитых есть дети», «Погибла вся семья», «Отец закрыл ребенка своим телом, но не смог спасти». Ему самому даже стало не по себе от той неправды, которую он выложил. Это точно была ложь во спасение. Для жителей города лучше было поверить в откровенное вранье, чем в страшную действительность Улья.

            Тут же под фотографиями появились комментарии. Народ клюнул на провокацию. Рэб подлил масла в огонь: «Я слышал, по всему городу установлены мины. Первый взрыв это только начало. Я сваливаю из города». Затем добавил с другого логина: «В нашем дворе лежит штуковина с проводами. По виду СВУ. Забираю семью и еду в деревню».

            Когда с улицы послышались частые хлопки дверок автомобилей и шум проезжающих машин, Рэб понял, что его задумка частично удалась. Рэб снова набрал приемную ФСБ.

            – Надеюсь, вы поняли, что наши заявления не голословны. В одном из кварталов, рядом с набережной, стоит автомобиль, в котором находится заминированная емкость с зарином. За автомобилем ведется визуальное наблюдение, при попытке разминировать последствия будут ужасными. Тысячи ни в чем не повинных людей погибнут.

            – Мы готовы вас выслушать. Назовите свои требования.

            – Еще не время. Мы хотим видеть, как поступит власть и достойна ли она снисхождения.

            Рэб отключился. Его корчило от высокопарых фраз, взятых будто из посредственного голливудского боевика. В комментариях под его фотографиями началась настоящая война. Слабые голоса очевидцев, пытающихся убедить, что никаких страшных последствий взрыва нет, топились обилием самых страшных предположений и многочисленных перепостов ложных очевидцев, видевших трупы по всей площади. Люди хотели ярких событий и не хотели правды. Рэб даже почувствовал гордость за свой профессионализм.