Попасть в прошлое – не напасть, как бы в прошлом не пропасть! (СИ) - Мех Сергей Леонидович - Страница 72

- Понятно, - было видно, что моя идея не вызывает у него отторжения.

- И очень прошу. Нет! Даже приказываю! Ни один наш самолет не должен пересечь границу раньше, чем немецкие. Нам не нужны обвинения в развязывании войны! Это может негативно сказаться на политической ситуации и развязать руки Гитлеру! – Тем самым я попытался, хотя бы частично, снять груз ответственности со своих плеч. - Вы все поняли?

- Так точно!

- И еще одно, - бросил я шпильку напоследок, - порочная практика мирного времени, определяющая нормы вылета для истребителя - раз в сутки, а для бомбардировщика – один раз в два дня, в условия войны считаю неприемлемой. Нормой должно стать: 3-4 боевых вылета на бомбометание и штурмовку, и 4-5 вылетов для истребителей. И еще, хотя это и несвоевременно, но лично я считаю, что практика использования истребительной авиации при тактическом составе звена в количестве трех единиц несколько устарела. Немцы летают парами. При боестолкновении звена на звено третий самолет будет лишний, что приведет к неоправданным потерям. Да и количество звеньев, способных решать самостоятельные задачи, увеличится. Как Вы считаете?

- Целиком и полностью с Вами согласен, - радостно воскликнул Рычагов, - я уже предлагал такую схему ГУ ВВС РККА, но ее отвергли!

- Вот и хорошо, вот и попробуйте, - стал я закругляться. – У Вас есть ко мне вопросы?

- Никак нет!

- Тогда действуйте! И… не подведи меня Паша!

- Не подведу! - заверил меня генерал.

Положив трубку на допотопный аппарат спецсвязи, закурил, внутренне собираясь и мысленно сосредотачиваясь, для последнего разговора. Последнего, но оттого не менее важного. А учитывая собеседников, то и очень рискованного.

Одной из удачных находок при прослушивании записей разговоров высокопоставленных руководителей различного ранга советского государства, стала запись разговора Наркома НКВД Берии Лаврентия Павловича с начальником Управления НКВД по Ленинградской области комиссаром 2-го ранга С. А. Гоглидзе. Разговор состоялся в феврале и велся на повышенных тонах с применением ненормативной лексики, идиоматических выражений и, вдобавок, частично на грузинском языке.

Интересно, почему уроженцы национальных окраин предпочитают говорить друг с другом на родном языке, а вот ругаться исключительно на русском матерном? Неужели их язык так беден на крепкое словцо? Что касаемо европейского, так это точно. Мой школьный товарищ, немец по национальности, как-то по моей просьбе воспроизвел весь перечень немецких ругательств. Так вот, самыми грубыми, в этом ряду оказались: свинья и собачья пиписька!

В общем, матом крыл товарищ Берия похлеще сапожника угодившего молотком по пальцу, а то и по другому месту. Видимо, чего-то там его ставленник сильно накосячил, особенно если судить по тому, что вскоре слетел с должности в престижном, даже по меркам того времени, районе. И был отправлен на периферию, в Бессарабию, видимо для укрепления тамошних кадров. А на его место был назначен старший майор госбезопасности Н. М. Логунов, с которым удалось записать аж три разговора, в марте, в апреле и в начале июня. Причем, последний разговор тоже велся тоном, предназначавшимся, отнюдь не для нежных ушей выпускниц института благородных девиц.

Но это даже и к лучшему, поскольку если начальник говорит раздраженным тоном, то подчиненному далеко до анализа его содержания. Единственное желание - как можно быстрее завершить неприятную беседу, чтобы с рвением приступить к выполнению поставленной задачи. Некоторым образом стимулирует, знаете ли, двигательную деятельность. И, в гораздо меньшей степени, умственную. Что мне на руку.

Поскольку без звонка от лица Берии в органы госбезопасности приграничных республик, будь то, к примеру, хоть Нарком НКВД БССР комиссар 3-го ранга Л. Ф. Цанава, или начальник пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенант И. А. Богданов, не обойтись. А вот звонить им от имени Сталина было не только бессмысленно, но и опасно. Эти зубры, нечета салдофону Павлову, который получив прямой приказ от своего кумира, наверняка проигнорирует необходимость дублирования команды со стороны Генерального штаба, начальником которого на данный момент являлся генерал армии Г. К. Жуков. Он, как известно, находился с ним в контрах, и не пропустит возможность вставить тому фитиля, заручившись поддержкой своего покровителя. Цанава же, являвшийся личным другом Берии, наверняка ему отзвонится, чтобы, во-первых, удостовериться, а во-вторых, ненароком не подставить любимого начальника. Да и Богданов, наверняка тоже. А если еще учитывать, что на тот момент в Минске с инспекционной проверкой находился и начальник 1-го Управления ГУПВ НКВД генерал-майор Г. А. Петров, то вообще может получиться засада. Поэтому и звонить им должен Берия, и только он.

Наконец-то решился поднять трубку:

- Центральная!

- Центральный коммутатор, начальник узла связи майор Гольский, - донеслось в ответ.

- Берия говорит! Соедините меня с Минском! С наркомом внутренних дел Белоруссии товарищем Цанавой.

- Слушаюсь!

После непродолжительной паузы, и сквозь незначительный треск электронных помех, - я невольно поморщился - спецсвязь называется? - из трубки раздалось:

- Слушаю, товарищ нарком. - видимо, прежде чем соединить с коммутатором, порученец, все ж таки доложил, откуда звонок. Иначе бы просто бросил: "У аппарата!", и все. Куда же деваться, этикету телефонных переговоров советских руководителей явно не обучали. В противном случае, он бы знал, что должен был представится. А теперь сиди и гадай, он это или не он. Это Берия его хорошо знал, даже лучшим другом считал. Но я то не Берия! И записи разговора между ними у меня нет. Но будем считать, что все же на узле связи ничего не напутали, а то могут быть довольно печальные последствия.

Конечно, слухи о том, что Цанава был близким другом Берии, были несколько преувеличены. Причем, наверняка самим Цанавой, так ему было видимо гораздо проще делать карьеру. Да и сам Берия распространению этих слухов не препятствовал. Поскольку они были ему выгодны. После утверждения на должности он стал, впрочем как и его предшественники, проводить чистку рядов, и расставлять на ключевые посты своих людей. Откровенно это афишируя, чтобы знали, что у него везде есть свои люди. Но вот то, что Цанава был его "другом", вот это сомнительно. В такой организации, в которой они служили друзей, по определению, быть не может. Только соратники и сослуживцы.

Сам Берия, однажды так и высказался: «Нет людей, работающих за совесть, все работают только за страх». Это и стиль руководства, и верный расчет.

Берия прекрасно понимал, что Цанава ему по гроб обязан и не подведет, ибо не может не опасаться, что вытащат на свет его прошлые грехи. Действительно, Цанава был обязан Берии всем. И блестящей карьерой, и своим падением, и даже фамилией.

Еще когда-то, очень давно, на заре чекистской карьеры, Берия уберег его от позора и тюрьмы. Будучи начальником ЧК одного из уездов Грузии в 1922-м, Цанава не только злоупотреблял служебным положением, но и, используя оружие, похитил девушку. Можно, конечно, иронизировать. Дескать, что тут скажешь: местные обычаи, «закон гор». Но тогда Цанаву взяли под стражу и дали 5 лет лагерей принудработ со строгой изоляцией. Ему удалось скрыться. А когда в 1923-м на руководящую работу в ЧК Грузии прибыл из Баку Берия, он добился пересмотра дела Цанавы, его восстановления в партии, членом которой тот числился с августа 1920-го и на работе в органах.

И в последующем Берия при необходимости жертвует Цанавой, показывая тем самым, что никаким другом для него он не был, а был всего лишь инструментом. Именно Берия, вчерашний главный благодетель и заступник, бросил его в тюрьму. Произошло это вскоре после смерти Сталина. Берия «рубил концы» и избавлялся от своих наиболее одиозных выдвиженцев. Это был его стиль — выдвигать и приближать людей, а при необходимости жертвовать ими. Он одинаково легко и спасал, и губил!